Сознание колоссальности размеров планеты воспитывало в душе чувство смирения.
Даже после тысячелетнего обитания людей на огромном Маджипуре оставалось так много свободного пространства.
Несомненно, этот район можно освоить с пользой.
Проект на будущее, подумал Престимион. Как будто у него и без того не достаточно дел.
Дорога, по которой они ехали, широкий прямой тракт, теперь постепенно сворачивала на юг, хотя основным ее направлением по-прежнему оставался восток. Небольшие поселения — крохотные кучки хижин под соломенными крышами со скудными огородами вокруг них — встречались еще реже. Зеленые луга и леса уступили место темным полосам дикой чащи на севере и линии скалистых синих гор на юге. Прямо впереди все же лежала поросшая травой земля ручьев и маленьких озер, мирная, спокойная, приветливая.
Но путешественники видели и свидетельства того, что они попали не в буколический рай. Высоко над головой часто пролетали хищные птицы с темными крыльями — кестрабоны или еще более крупные и злобные сурастрены. Они вытягивали во всю длину желтые шеи и глазами-бусинами жадно всматривались во все, что лежало внизу. Время от времени птицы по двое, по трое пикировали вниз словно для того, чтобы схватить зазевавшегося на земле зверя. Еще тут водились внушающие страх насекомые: жуки, вдвое крупнее, чем яйца тувны, с шестью рогами на голове длиной в дюйм и в черной броне со зловещими красными пятнами на крыльях. Целая армия таких жуков, растянувшись на полмили, однажды утром промаршировала вдоль края дороги по пять жуков в ряд. Они на ходу издавали ужасный треск своими огромными клювами.
— Как называются эти чудища? — поинтересовался Гиялорис.
— Кардерулз, — ответил вруун, — что на восточном диалекте Алханроэля означает «плюющиеся ядом», поскольку они выбрасывают обжигающую кислоту из хоботков под крыльями на расстояние до десяти футов, и горе тебе, если хоть капля брызнет на губы или попадет в ноздри.
— По-видимому, это красивое место не такое очаровательное, каким кажется, — заметил Абригант недовольным шепотом, а Престимион послал предупредить пассажиров следовавших позади экипажей эскорта, чтобы никто не выходил наружу, пока эти насекомые не останутся далеко позади.
Что касается растений в этом краю, то они не были похожи ни на одно из тех, что когда-либо доводилось видеть Престимиону и его спутникам. Конфалюм, когда был короналем, в числе многих других вещей очень интересовался ботаникой, и Престимион часто прогуливался вместе с ним в одной из его оранжерей под стеклянной крышей, которые старик приказал построить в Замке, и восхищался странными, чудесными растениями, собранными во всех частях света. Со временем увлечение лорда Конфалюма растительными редкостями передалось и Престимиону. По его просьбе Галиелбер Дорн называл ему те растения, какие знал.
Вот лунные лианы, это серый каррионфурце, низкая жесткая трава — миккусфлор, вон то — баругаза, а дерево с белым стволом и плодами, похожими на шары из зеленого нефрита, называется каммони. Кто знает, изобретал ли вруун названия на ходу или они были настоящими. Но через какое-то время даже он не мог назвать больше ни одного растения и в ответ на вопросы о названии какого-нибудь любопытного образца, замеченного у дороги, лишь разводил в стороны свои многочисленные щупальца.
Но названия местностей, по которым они проезжали, он знал. Им встретилось удивительное место, которое он назвал Винным гейзером: по его словам, невидимые глазом крохотные создания подвергали естественной ферментации подземное озеро, и пять раз в день гейзер выбрасывал в воздух продукт их трудов.
— Только его нельзя пробовать, — предостерег вруун заинтересовавшегося было Гиялориса.
Потом были Пляшущие Холмы, Стена Огня, Великий Серп, Драгоценная Паутина…
Мили улетали назад. Проходили дни и недели. Их путь лежал все время на восток, Гора за спиной начала пропадать из вида, больше не попадалось никаких деревень, не было видно ничего, кроме плоских, обширных равнин, поросших разноцветными травами: огромное пространство топазовой травы, равнина с торчащими стеблями цвета темного кобальта, потом — темно-желтого, индиго, кремовой примулы, шафрана, ярко-зеленого цвета.
— Наверное, мы приближаемся к Великому океану, — сказал Абригант. — Посмотрите, какая здесь плоская земля. И ничего не растет, кроме травы, словно почва состоит из песка. Море должно быть где-то близко, — Я в этом сильно сомневаюсь, — ворчливо ответил Гиялорис. Он уже давно потерял желание продолжать эту экспедицию, которая теперь казалась ему безрассудным, если не просто невыполнимым предприятием. Гиялорис вопросительно посмотрел на врууна. — До этого моря ехать еще год, не меньше. Что скажешь, малыш?
— Ах, море, море. — Галиелбер Дорн издал клювом тихий, успокаивающий звук, что у вруунов соответствовало улыбке, и неопределенно махнул щупальцами на восток. — Еще далеко. Очень, очень далеко.
Как только последняя травянистая саванна осталась позади, они оказались в краю лиловатых гранитных гор, ничуть не похожих на прибрежный ландшафт, которые сменились густым лесом на богатой черной почве, где на каждой ветке среди густой листвы деревьев висели крупные, яркие, круглые плоды неизвестного вида, подобно золотистым лампам в зеленой ночи.
Несмотря на ворчание Гиялориса, Престимион еще не был готов отказаться от преследования прокуратора. Теперь все они начали целенаправленно искать Дантирию Самбайла во сне. Сновидения часто оказывались полезным средством получения информации, не доступной иными способами.
И действительно, этот метод дал немедленные результаты. Даже слишком много результатов. Абригант, отдавшись на милость сна и своей матери, Хозяйки Острова, ясно увидел прокуратора и его приспешника в каком-то расположенном на берегу быстрой реки селении, состоящем из низких, круглых, сложенных из синих плит жилищ, и проснулся с убеждением, что оно не более чем в шестидесяти милях к северу от их теперешнего местонахождения. Но и Гиялорис видел во сне беглецов в той красивой луговой местности, которую они проезжали, и над которой летали хищные птицы с желтыми шеями. Неведомый голос уверенно сказал Гиялорису, что они проехали мимо своей добычи ночью, много недель назад, и находятся теперь в тысяче миль от нее к востоку. Один из капитанов Престимиона, родом из северо-западной части Алханроэля по имени Ибин Каттикон, был столь же твердо уверен, что именно ему во сне открылось истинное местонахождение прокуратора, и тот быстро движется впереди них в украденном парящем экипаже; если верить сну Ибина Каттикона, Дантирия Самбайл уже почти добрался до берегов озера Эмболейн с гладкой, как шелк, водой Это было единственное место в Алханроэле, о котором все слышали, хотя никто не мог сказать точно, где оно находится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
Даже после тысячелетнего обитания людей на огромном Маджипуре оставалось так много свободного пространства.
Несомненно, этот район можно освоить с пользой.
Проект на будущее, подумал Престимион. Как будто у него и без того не достаточно дел.
Дорога, по которой они ехали, широкий прямой тракт, теперь постепенно сворачивала на юг, хотя основным ее направлением по-прежнему оставался восток. Небольшие поселения — крохотные кучки хижин под соломенными крышами со скудными огородами вокруг них — встречались еще реже. Зеленые луга и леса уступили место темным полосам дикой чащи на севере и линии скалистых синих гор на юге. Прямо впереди все же лежала поросшая травой земля ручьев и маленьких озер, мирная, спокойная, приветливая.
Но путешественники видели и свидетельства того, что они попали не в буколический рай. Высоко над головой часто пролетали хищные птицы с темными крыльями — кестрабоны или еще более крупные и злобные сурастрены. Они вытягивали во всю длину желтые шеи и глазами-бусинами жадно всматривались во все, что лежало внизу. Время от времени птицы по двое, по трое пикировали вниз словно для того, чтобы схватить зазевавшегося на земле зверя. Еще тут водились внушающие страх насекомые: жуки, вдвое крупнее, чем яйца тувны, с шестью рогами на голове длиной в дюйм и в черной броне со зловещими красными пятнами на крыльях. Целая армия таких жуков, растянувшись на полмили, однажды утром промаршировала вдоль края дороги по пять жуков в ряд. Они на ходу издавали ужасный треск своими огромными клювами.
— Как называются эти чудища? — поинтересовался Гиялорис.
— Кардерулз, — ответил вруун, — что на восточном диалекте Алханроэля означает «плюющиеся ядом», поскольку они выбрасывают обжигающую кислоту из хоботков под крыльями на расстояние до десяти футов, и горе тебе, если хоть капля брызнет на губы или попадет в ноздри.
— По-видимому, это красивое место не такое очаровательное, каким кажется, — заметил Абригант недовольным шепотом, а Престимион послал предупредить пассажиров следовавших позади экипажей эскорта, чтобы никто не выходил наружу, пока эти насекомые не останутся далеко позади.
Что касается растений в этом краю, то они не были похожи ни на одно из тех, что когда-либо доводилось видеть Престимиону и его спутникам. Конфалюм, когда был короналем, в числе многих других вещей очень интересовался ботаникой, и Престимион часто прогуливался вместе с ним в одной из его оранжерей под стеклянной крышей, которые старик приказал построить в Замке, и восхищался странными, чудесными растениями, собранными во всех частях света. Со временем увлечение лорда Конфалюма растительными редкостями передалось и Престимиону. По его просьбе Галиелбер Дорн называл ему те растения, какие знал.
Вот лунные лианы, это серый каррионфурце, низкая жесткая трава — миккусфлор, вон то — баругаза, а дерево с белым стволом и плодами, похожими на шары из зеленого нефрита, называется каммони. Кто знает, изобретал ли вруун названия на ходу или они были настоящими. Но через какое-то время даже он не мог назвать больше ни одного растения и в ответ на вопросы о названии какого-нибудь любопытного образца, замеченного у дороги, лишь разводил в стороны свои многочисленные щупальца.
Но названия местностей, по которым они проезжали, он знал. Им встретилось удивительное место, которое он назвал Винным гейзером: по его словам, невидимые глазом крохотные создания подвергали естественной ферментации подземное озеро, и пять раз в день гейзер выбрасывал в воздух продукт их трудов.
— Только его нельзя пробовать, — предостерег вруун заинтересовавшегося было Гиялориса.
Потом были Пляшущие Холмы, Стена Огня, Великий Серп, Драгоценная Паутина…
Мили улетали назад. Проходили дни и недели. Их путь лежал все время на восток, Гора за спиной начала пропадать из вида, больше не попадалось никаких деревень, не было видно ничего, кроме плоских, обширных равнин, поросших разноцветными травами: огромное пространство топазовой травы, равнина с торчащими стеблями цвета темного кобальта, потом — темно-желтого, индиго, кремовой примулы, шафрана, ярко-зеленого цвета.
— Наверное, мы приближаемся к Великому океану, — сказал Абригант. — Посмотрите, какая здесь плоская земля. И ничего не растет, кроме травы, словно почва состоит из песка. Море должно быть где-то близко, — Я в этом сильно сомневаюсь, — ворчливо ответил Гиялорис. Он уже давно потерял желание продолжать эту экспедицию, которая теперь казалась ему безрассудным, если не просто невыполнимым предприятием. Гиялорис вопросительно посмотрел на врууна. — До этого моря ехать еще год, не меньше. Что скажешь, малыш?
— Ах, море, море. — Галиелбер Дорн издал клювом тихий, успокаивающий звук, что у вруунов соответствовало улыбке, и неопределенно махнул щупальцами на восток. — Еще далеко. Очень, очень далеко.
Как только последняя травянистая саванна осталась позади, они оказались в краю лиловатых гранитных гор, ничуть не похожих на прибрежный ландшафт, которые сменились густым лесом на богатой черной почве, где на каждой ветке среди густой листвы деревьев висели крупные, яркие, круглые плоды неизвестного вида, подобно золотистым лампам в зеленой ночи.
Несмотря на ворчание Гиялориса, Престимион еще не был готов отказаться от преследования прокуратора. Теперь все они начали целенаправленно искать Дантирию Самбайла во сне. Сновидения часто оказывались полезным средством получения информации, не доступной иными способами.
И действительно, этот метод дал немедленные результаты. Даже слишком много результатов. Абригант, отдавшись на милость сна и своей матери, Хозяйки Острова, ясно увидел прокуратора и его приспешника в каком-то расположенном на берегу быстрой реки селении, состоящем из низких, круглых, сложенных из синих плит жилищ, и проснулся с убеждением, что оно не более чем в шестидесяти милях к северу от их теперешнего местонахождения. Но и Гиялорис видел во сне беглецов в той красивой луговой местности, которую они проезжали, и над которой летали хищные птицы с желтыми шеями. Неведомый голос уверенно сказал Гиялорису, что они проехали мимо своей добычи ночью, много недель назад, и находятся теперь в тысяче миль от нее к востоку. Один из капитанов Престимиона, родом из северо-западной части Алханроэля по имени Ибин Каттикон, был столь же твердо уверен, что именно ему во сне открылось истинное местонахождение прокуратора, и тот быстро движется впереди них в украденном парящем экипаже; если верить сну Ибина Каттикона, Дантирия Самбайл уже почти добрался до берегов озера Эмболейн с гладкой, как шелк, водой Это было единственное место в Алханроэле, о котором все слышали, хотя никто не мог сказать точно, где оно находится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141