В зеленой тьме все принимало странные, чуждые формы: тощие хамелеоны выглядели серыми сучками, сучки походили на хамелеонов, змеи притворялись лианами, некоторые лианы очень легко было спутать со змеями. Гниющие стволы, лежащие в ручьях, легко было принять за притаившихся хищных гурнибонгов; но однажды, когда Гиялорис утром присел у ручья, чтобы умыться, он увидел, как то, что он счел бревном, лежащим в воде в нескольких футах от него, с ворчанием поднялось на четыре короткие лапы и медленно удалилось, щелкая длинной зубастой пастью, явно недовольное тем, что его потревожили.
Принц Тацтац, гибкий человек с оливковой кожей неопределенного возраста, который правил в Каджит-Кабулоне столько, сколько Престимион себя помнил, воспринял неожиданный приезд короналя в его провинцию так же хладнокровно, как, по-видимому, воспринимал все остальное. Он устроил для Престимиона щедрый пир в своем плетеном дворце в самом сердце джунглей. Это было открытое и полное воздуха сооружение, которое, по его словам, было выстроено в излюбленном стиле метаморфов из далекого Илиривойна, расположенного на другом континенте.
— Я строю новый дворец каждый год, — объяснил Тацтац. — Это позволяет сэкономить расходы на его содержание.
Они ели сладкие фрукты из тропического леса и копченое мясо, вкус и аромат которых были абсолютно незнакомы людям с Замковой горы, но вино, по крайней мере, было с севера и напоминало о доме. Играли музыканты; выступали жонглеры; три гибкие девушки, почти без одежд, исполнили сложный, соблазнительный танец. Престимион обсудил с принцем коронационные торжества, крепкое здоровье понтифекса и чудеса окружающих их джунглей, которые Тацтац считал самым красивым районом Маджипура, что было неудивительно.
Постепенно, когда вечер подходил к концу, беседа коснулась более серьезных вещей. Престимион постепенно заговорил о Дантирии Самбайле; но не успел он перейти к причинам его появления на юге, как принц Тацтац ловко перебил его и сказал, что он сам столкнулся с серьезной проблемой: это рост случаев необъяснимого безумия среди жителей его провинции.
— Мы здесь в общем очень уравновешенные люди, милорд. Неизменная мягкость и тепло нашего климата, красота и спокойствие окружающей среды, постоянная музыка дождя — вы даже представить себе не можете, ваша светлость, как благотворно все это влияет надушу.
— Это правда. Действительно, я этого представить не могу, — согласился Престимион.
— Но теперь, в последние шесть-восемь месяцев, совершенно неожиданно все изменилось. Мы видим, как самые солидные граждане внезапно встают и удаляются в одиночестве в лес, без каких-либо явных на то причин. Уходить от главных дорог, как вы понимаете, гибельно, ибо лес огромен, — наверное, вы его назовете джунглями, — и он может быть недобрым к тем, кто пренебрегает его требованиями. Пока что нам известно о тысяче ста таких исчезновений. Лишь немногие из тех, кто уходил, вернулись. Зачем они ушли? Что они искали? Они не в состоянии нам рассказать.
— Как странно, — смущенно ответил Престимион.
— И еще у нас было множество необычных случаев иррационального поведения, даже насилия, в самом городе, и даже есть жертвы… — Тацтац покачал головой.
На его гладком, обычно безмятежном лице появилось выражение страдания. — Это выше моего понимания, милорд. Здесь не произошло никаких перемен, которые могли бы вызвать такие катаклизмы. Признаюсь, что нахожу все это ужасным и внушающим тревогу.
Скажите, ваша светлость, вы слышали о подобных случаях в других регионах?
— Да, в некоторых, — ответил Престимион. Ему неприятно было снова столкнуться с проблемой, которую он, пораженный странным новым миром вокруг, умудрился выбросить из головы с тех пор, как покинул Лабиринт. — Я согласен: ситуация тревожная. Мы проводим расследование.
— Вот как. И несомненно, вскоре вы поделитесь с нами важными выводами. Не может ли быть причиной всего этого некое колдовство, как вы думаете, милорд?
Это моя теория, и здравая, по-моему. Что еще могло лишить разума сразу столько людей, как не могучие чары, которое какие-то темные силы наслали на нашу землю?
— Мы самым тщательным образом в этом разбираемся, — ответил Престимион, на этот раз достаточно резким тоном, так что Тацтац, имеющий большой опыт в общении с сильными мира сего, понял, что корональ желает закончить этот разговор. — Позвольте мне перейти теперь к другому вопросу, принц Тацтац. Фактически именно для этого я и рискнул приехать в ваш прекрасный лес…
11
— Он воспринял это довольно спокойно, — заметил Септах Мелайн с некоторой обидой, когда они ехали на юг, покидая страну джунглей. — «Да, конечно, знаменитый прокуратор», — произнес он высоким голосом, поразительно точно копируя невозмутимую, откровенную манеру речи принца Тацтаца. — «Что он за удивительный человек! И какое количество неожиданных визитов великих граждан планеты выдалось в этом сезоне!» Разве он ничего не слышал о блокаде портов? Или о сторожевой линии, которую мы установили от Байлемуны до Стойена?
— Он знал, — резко ответил Абригант. — Конечно, он знал! Он просто не хотел ссориться с Дантирией Самбайлом. Да и кто бы захотел? Но он обязан был задержать прокуратора до тех пор, пока..
— Нет, — возразил Престимион. — Наши распоряжения были уклончивыми. Мы предупредили портовых чиновников о необходимости задержать его, если они его увидят, но ничего подобного не сказали таким людям, как Тацтац, которые правят вдали от побережья, вдоль вероятного пути Дантирии Самбайла к морю. И вот результат нашей уклончивости Не назвав Дантирию Самбайла в открытую беглецом от правосудия, мы дали ему возможность не только проскользнуть к побережью, но и пользоваться гостеприимством принцев по дороге.
Но Абригант настаивал.
— Тацтац должен был знать, что мы его ищем. Его следует наказать за небрежность…
— За что? — спросил Гиялорис. — За то, что он пригласил правителя всего западного континента присесть и разделить с ним трапезу во дворце? Если мы открыто не объявим Дантирию Самбайла преступником, которого нужно судить, то как можно ожидать, что кто-нибудь об этом догадается? — Гиялорис тяжело покачал головой. — Даже если бы он это знал, зачем ему вмешиваться? От Дантирии Самбайла всем одни неприятности, а Тацтац явно не выносит неприятностей Возможно, он обо всем происходящем и понятия не имеет. Он живет здесь, в своих джунглях, прислушиваясь к приятному шуму дождя, и для него все остальное не имеет значения.
— Пока еще остается надежда, — сказал Мондиганд-Климд, — что у кого-нибудь хватит смелости задержать Дантирию Самбайла в одном из прибрежных портов — И поскольку никто не стал отрицать такой возможности, они закрыли тему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
Принц Тацтац, гибкий человек с оливковой кожей неопределенного возраста, который правил в Каджит-Кабулоне столько, сколько Престимион себя помнил, воспринял неожиданный приезд короналя в его провинцию так же хладнокровно, как, по-видимому, воспринимал все остальное. Он устроил для Престимиона щедрый пир в своем плетеном дворце в самом сердце джунглей. Это было открытое и полное воздуха сооружение, которое, по его словам, было выстроено в излюбленном стиле метаморфов из далекого Илиривойна, расположенного на другом континенте.
— Я строю новый дворец каждый год, — объяснил Тацтац. — Это позволяет сэкономить расходы на его содержание.
Они ели сладкие фрукты из тропического леса и копченое мясо, вкус и аромат которых были абсолютно незнакомы людям с Замковой горы, но вино, по крайней мере, было с севера и напоминало о доме. Играли музыканты; выступали жонглеры; три гибкие девушки, почти без одежд, исполнили сложный, соблазнительный танец. Престимион обсудил с принцем коронационные торжества, крепкое здоровье понтифекса и чудеса окружающих их джунглей, которые Тацтац считал самым красивым районом Маджипура, что было неудивительно.
Постепенно, когда вечер подходил к концу, беседа коснулась более серьезных вещей. Престимион постепенно заговорил о Дантирии Самбайле; но не успел он перейти к причинам его появления на юге, как принц Тацтац ловко перебил его и сказал, что он сам столкнулся с серьезной проблемой: это рост случаев необъяснимого безумия среди жителей его провинции.
— Мы здесь в общем очень уравновешенные люди, милорд. Неизменная мягкость и тепло нашего климата, красота и спокойствие окружающей среды, постоянная музыка дождя — вы даже представить себе не можете, ваша светлость, как благотворно все это влияет надушу.
— Это правда. Действительно, я этого представить не могу, — согласился Престимион.
— Но теперь, в последние шесть-восемь месяцев, совершенно неожиданно все изменилось. Мы видим, как самые солидные граждане внезапно встают и удаляются в одиночестве в лес, без каких-либо явных на то причин. Уходить от главных дорог, как вы понимаете, гибельно, ибо лес огромен, — наверное, вы его назовете джунглями, — и он может быть недобрым к тем, кто пренебрегает его требованиями. Пока что нам известно о тысяче ста таких исчезновений. Лишь немногие из тех, кто уходил, вернулись. Зачем они ушли? Что они искали? Они не в состоянии нам рассказать.
— Как странно, — смущенно ответил Престимион.
— И еще у нас было множество необычных случаев иррационального поведения, даже насилия, в самом городе, и даже есть жертвы… — Тацтац покачал головой.
На его гладком, обычно безмятежном лице появилось выражение страдания. — Это выше моего понимания, милорд. Здесь не произошло никаких перемен, которые могли бы вызвать такие катаклизмы. Признаюсь, что нахожу все это ужасным и внушающим тревогу.
Скажите, ваша светлость, вы слышали о подобных случаях в других регионах?
— Да, в некоторых, — ответил Престимион. Ему неприятно было снова столкнуться с проблемой, которую он, пораженный странным новым миром вокруг, умудрился выбросить из головы с тех пор, как покинул Лабиринт. — Я согласен: ситуация тревожная. Мы проводим расследование.
— Вот как. И несомненно, вскоре вы поделитесь с нами важными выводами. Не может ли быть причиной всего этого некое колдовство, как вы думаете, милорд?
Это моя теория, и здравая, по-моему. Что еще могло лишить разума сразу столько людей, как не могучие чары, которое какие-то темные силы наслали на нашу землю?
— Мы самым тщательным образом в этом разбираемся, — ответил Престимион, на этот раз достаточно резким тоном, так что Тацтац, имеющий большой опыт в общении с сильными мира сего, понял, что корональ желает закончить этот разговор. — Позвольте мне перейти теперь к другому вопросу, принц Тацтац. Фактически именно для этого я и рискнул приехать в ваш прекрасный лес…
11
— Он воспринял это довольно спокойно, — заметил Септах Мелайн с некоторой обидой, когда они ехали на юг, покидая страну джунглей. — «Да, конечно, знаменитый прокуратор», — произнес он высоким голосом, поразительно точно копируя невозмутимую, откровенную манеру речи принца Тацтаца. — «Что он за удивительный человек! И какое количество неожиданных визитов великих граждан планеты выдалось в этом сезоне!» Разве он ничего не слышал о блокаде портов? Или о сторожевой линии, которую мы установили от Байлемуны до Стойена?
— Он знал, — резко ответил Абригант. — Конечно, он знал! Он просто не хотел ссориться с Дантирией Самбайлом. Да и кто бы захотел? Но он обязан был задержать прокуратора до тех пор, пока..
— Нет, — возразил Престимион. — Наши распоряжения были уклончивыми. Мы предупредили портовых чиновников о необходимости задержать его, если они его увидят, но ничего подобного не сказали таким людям, как Тацтац, которые правят вдали от побережья, вдоль вероятного пути Дантирии Самбайла к морю. И вот результат нашей уклончивости Не назвав Дантирию Самбайла в открытую беглецом от правосудия, мы дали ему возможность не только проскользнуть к побережью, но и пользоваться гостеприимством принцев по дороге.
Но Абригант настаивал.
— Тацтац должен был знать, что мы его ищем. Его следует наказать за небрежность…
— За что? — спросил Гиялорис. — За то, что он пригласил правителя всего западного континента присесть и разделить с ним трапезу во дворце? Если мы открыто не объявим Дантирию Самбайла преступником, которого нужно судить, то как можно ожидать, что кто-нибудь об этом догадается? — Гиялорис тяжело покачал головой. — Даже если бы он это знал, зачем ему вмешиваться? От Дантирии Самбайла всем одни неприятности, а Тацтац явно не выносит неприятностей Возможно, он обо всем происходящем и понятия не имеет. Он живет здесь, в своих джунглях, прислушиваясь к приятному шуму дождя, и для него все остальное не имеет значения.
— Пока еще остается надежда, — сказал Мондиганд-Климд, — что у кого-нибудь хватит смелости задержать Дантирию Самбайла в одном из прибрежных портов — И поскольку никто не стал отрицать такой возможности, они закрыли тему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141