золота, серебра, меди и еще некоторых других. Среди них сверкали камни и кристаллы, сапфиры, изумруды и что-то похожее на гематит, закрепленный на внутренней поверхности в оправе их слоновой кости. Предмет был немного похож на королевскую корону или на какой-то магический прибор-талисман, такой, как рохилья, только немного покрупнее. Но на самом деле, догадался Престимион, это какой-то механизм.
— Это, — с гордостью произнес парень, протягивая эту вещь Престимиону, — одна из трех действующих моделей машины сновидений. Я взял ее из палатки отца в джунглях и благополучно принес сюда. И я готов показать вам, как ее использовать в войне против мятежников.
Это хладнокровное утверждение поразило Престимиона, словно гром среди ясного неба.
— Можно мне посмотреть на нее? — спросил он, немного придя в себя.
— Конечно, милорд.
Он вручил устройство Престимиону. Это была красивая блестящая штука сложной и изящной конструкции, легкая как перышко, которая, казалось, пульсировала под напором заключенной в ней энергии.
Престимион осознал, что уже видел нечто подобное. Во время гражданской войны, когда они стояли лагерем в лугах Марраитиса к западу от реки Джелум, накануне великого сражения, которое вскоре там разыгралось, он зашел в палатку врууна Талнапа Зелифора и увидел, как тот работает над устройством похожей конструкции. Вруун объяснил, что это устройство, когда он его усовершенствует, позволит ему усиливать волны, излучаемые мозгом других людей, и читать их самые потаенные мысли, и внедрять собственные мысли в их головы. Со временем он действительно усовершенствовал его, и в конце концов оно попало в руки Венгенара Барджазида, а теперь… теперь…
Престимион резким движением поднес аппарат к своей голове.
— Нет, милорд! — закричал юный Барджазид.
— Нет? Почему?
— Сначала нужно пройти обучение. В этом приборе скрыта огромная сила. Вы себе навредите, милорд, если просто наденете его на голову.
— Вот как? Возможно. — Он отдал механизм обратно мальчику так осторожно, словно тот мог вот-вот взорваться.
Возможно ли, подумал он, что этот юноша действительно принес ему то единственное оружие, которое способно дать ему надежду победить узурпатора?
А Деккерету он сказал:
— Как ты думаешь, с чем мы имеем дело? Этому парню можно доверять? Или это какая-то новая хитрость Дантирии Самбайла, который заслал его к нам?
— Поверьте ему, милорд, — ответил Деккерет. — О, умоляю вас, лорд Престимион, поверьте ему.
12
Путешественники, возвращающиеся из Стойена на Замковую гору, сначала двигались на восток вдоль побережья до Траймоуна, откуда можно было плыть на корабле вверх по реке Трей, пока она оставалась судоходной. Затем необходимо было отклониться к северу, чтобы обогнуть мрачную пустыню, которая окружала развалины Велализиера, древней столицы метаморфов. Дорога вела в широкую плодородную долину реки Ийянн, через которую они должны были переправиться у Трех Рек, там, откуда Ийянн поворачивает на север. Там они опять сворачивали на юг и попадали на поросшую травой равнину — в долину Глойна — и пересекали западную часть центрального Алханроэля, а потом прибывали в Сайсивондэйл, центр купечества срединных земель, откуда шел основной тракт к Горе.
Это была прямая дорога через самое сердце континента до подножия могучей громады.
Престимион снабдил Вараиль и Акбалика самым просторным экипажем для путешествия в столицу. Они ехали в комфортабельных условиях, на мягких подушках, а несколько неутомимых скандаров-водителей управляли большими и быстрыми машинами так, что они парили прямо над самой дорогой. Вооруженный эскорт из скандаров-воинов сопровождал их в нескольких бронированных экипажах. Три машины ехали впереди, а три сзади на случай любых непредвиденных происшествий, которые могут случиться в дороге.
Ни один человек в здравом уме не посмел бы поднять руку на супругу короналя, но здравый смысл становился большой редкостью в этих местах, и Престимион не намерен был рисковать. Снова и снова, когда они ненадолго останавливались в каком-либо городе или деревне, чтобы пополнить запасы, перед Вараиль мелькали дикие, искаженные лица, глядящие на нее с обочин дорог, и до нее доносились хриплые, резкие крики сумасшедших. Но скандары удерживали этих обезумевших людей на безопасном расстоянии.
Теперь они уже находились за Глойном и двигались по незнакомым местам, носящим такие названия, как Дроун, Гунзимар, Ганнамунда. До сих пор Вараиль довольно легко переносила дорогу. Она ожидала гораздо больших неудобств, особенно по мере того, как час появления на свет принца Тарадата приближался. Но, не считая все тяжелеющего тела и опустившегося живота да периодической боли в ногах, беременность мало влияла на ее самочувствие. Вараиль никогда особенно не задумывалась о материнстве, у нее даже не было возлюбленных, пока в ее жизнь, подобно вихрю, не ворвался Престимион и не умчал ее прочь. Но она была высокой, сильной и молодой, и предвидела, что сумеет выдержать испытание родами без особых трудностей.
Но Акбалик… Вараиль ясно понимала, что для него путешествие на восток — тяжелое испытание.
Его нога становилась все хуже. Он ничего ей не говорил, конечно, ни слова жалобы. Но его лоб часто блестел от пота, а лицо горело, словно он постоянно страдал от лихорадки. Время от времени она видела, как он прикусывает нижнюю губу, чтобы побороть боль, или отворачивается от нее и с его губ слетает сдавленный стон, а она притворялась, что ничего не замечает. Для Акбалика было важно делать вид, что с ним все в порядке или, по крайней мере, что он выздоравливает. Но легко было понять, что это только видимость.
Насколько он в действительности болен? Может быть, его жизнь в опасности?
Вараиль знала, как высоко Престимион ценит Акбалика. Он был опорой трона. Возможно даже, Престимион рассматривал Акбалика как вероятного кандидата на пост короналя, если что-то случится со старым Конфалюмом и Престимиону придется взойти на более высокий трон. «Корональ должен все время думать о преемнике, — не раз говорил ей Престимион. — В любой момент он может очутиться на месте понтифекса, и для планеты плохо, если под рукой не окажется человека, готового стать его преемником в Замке».
Если Престимион уже выбрал человека, которого призовет в таком случае, то он никогда ей о нем не говорил. Наверное, коронали не любят говорить о таких делах, даже со своими женами. Но она уже понимала, что Септах Мелайн, хотя Престимион любил его больше всех на свете, слишком эксцентричный человек, чтобы доверить ему трон, а Гиялорис, еще один самый близкий друг Престимиона, слишком доверчив и медлителен.
Тогда кто? Навигорн?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
— Это, — с гордостью произнес парень, протягивая эту вещь Престимиону, — одна из трех действующих моделей машины сновидений. Я взял ее из палатки отца в джунглях и благополучно принес сюда. И я готов показать вам, как ее использовать в войне против мятежников.
Это хладнокровное утверждение поразило Престимиона, словно гром среди ясного неба.
— Можно мне посмотреть на нее? — спросил он, немного придя в себя.
— Конечно, милорд.
Он вручил устройство Престимиону. Это была красивая блестящая штука сложной и изящной конструкции, легкая как перышко, которая, казалось, пульсировала под напором заключенной в ней энергии.
Престимион осознал, что уже видел нечто подобное. Во время гражданской войны, когда они стояли лагерем в лугах Марраитиса к западу от реки Джелум, накануне великого сражения, которое вскоре там разыгралось, он зашел в палатку врууна Талнапа Зелифора и увидел, как тот работает над устройством похожей конструкции. Вруун объяснил, что это устройство, когда он его усовершенствует, позволит ему усиливать волны, излучаемые мозгом других людей, и читать их самые потаенные мысли, и внедрять собственные мысли в их головы. Со временем он действительно усовершенствовал его, и в конце концов оно попало в руки Венгенара Барджазида, а теперь… теперь…
Престимион резким движением поднес аппарат к своей голове.
— Нет, милорд! — закричал юный Барджазид.
— Нет? Почему?
— Сначала нужно пройти обучение. В этом приборе скрыта огромная сила. Вы себе навредите, милорд, если просто наденете его на голову.
— Вот как? Возможно. — Он отдал механизм обратно мальчику так осторожно, словно тот мог вот-вот взорваться.
Возможно ли, подумал он, что этот юноша действительно принес ему то единственное оружие, которое способно дать ему надежду победить узурпатора?
А Деккерету он сказал:
— Как ты думаешь, с чем мы имеем дело? Этому парню можно доверять? Или это какая-то новая хитрость Дантирии Самбайла, который заслал его к нам?
— Поверьте ему, милорд, — ответил Деккерет. — О, умоляю вас, лорд Престимион, поверьте ему.
12
Путешественники, возвращающиеся из Стойена на Замковую гору, сначала двигались на восток вдоль побережья до Траймоуна, откуда можно было плыть на корабле вверх по реке Трей, пока она оставалась судоходной. Затем необходимо было отклониться к северу, чтобы обогнуть мрачную пустыню, которая окружала развалины Велализиера, древней столицы метаморфов. Дорога вела в широкую плодородную долину реки Ийянн, через которую они должны были переправиться у Трех Рек, там, откуда Ийянн поворачивает на север. Там они опять сворачивали на юг и попадали на поросшую травой равнину — в долину Глойна — и пересекали западную часть центрального Алханроэля, а потом прибывали в Сайсивондэйл, центр купечества срединных земель, откуда шел основной тракт к Горе.
Это была прямая дорога через самое сердце континента до подножия могучей громады.
Престимион снабдил Вараиль и Акбалика самым просторным экипажем для путешествия в столицу. Они ехали в комфортабельных условиях, на мягких подушках, а несколько неутомимых скандаров-водителей управляли большими и быстрыми машинами так, что они парили прямо над самой дорогой. Вооруженный эскорт из скандаров-воинов сопровождал их в нескольких бронированных экипажах. Три машины ехали впереди, а три сзади на случай любых непредвиденных происшествий, которые могут случиться в дороге.
Ни один человек в здравом уме не посмел бы поднять руку на супругу короналя, но здравый смысл становился большой редкостью в этих местах, и Престимион не намерен был рисковать. Снова и снова, когда они ненадолго останавливались в каком-либо городе или деревне, чтобы пополнить запасы, перед Вараиль мелькали дикие, искаженные лица, глядящие на нее с обочин дорог, и до нее доносились хриплые, резкие крики сумасшедших. Но скандары удерживали этих обезумевших людей на безопасном расстоянии.
Теперь они уже находились за Глойном и двигались по незнакомым местам, носящим такие названия, как Дроун, Гунзимар, Ганнамунда. До сих пор Вараиль довольно легко переносила дорогу. Она ожидала гораздо больших неудобств, особенно по мере того, как час появления на свет принца Тарадата приближался. Но, не считая все тяжелеющего тела и опустившегося живота да периодической боли в ногах, беременность мало влияла на ее самочувствие. Вараиль никогда особенно не задумывалась о материнстве, у нее даже не было возлюбленных, пока в ее жизнь, подобно вихрю, не ворвался Престимион и не умчал ее прочь. Но она была высокой, сильной и молодой, и предвидела, что сумеет выдержать испытание родами без особых трудностей.
Но Акбалик… Вараиль ясно понимала, что для него путешествие на восток — тяжелое испытание.
Его нога становилась все хуже. Он ничего ей не говорил, конечно, ни слова жалобы. Но его лоб часто блестел от пота, а лицо горело, словно он постоянно страдал от лихорадки. Время от времени она видела, как он прикусывает нижнюю губу, чтобы побороть боль, или отворачивается от нее и с его губ слетает сдавленный стон, а она притворялась, что ничего не замечает. Для Акбалика было важно делать вид, что с ним все в порядке или, по крайней мере, что он выздоравливает. Но легко было понять, что это только видимость.
Насколько он в действительности болен? Может быть, его жизнь в опасности?
Вараиль знала, как высоко Престимион ценит Акбалика. Он был опорой трона. Возможно даже, Престимион рассматривал Акбалика как вероятного кандидата на пост короналя, если что-то случится со старым Конфалюмом и Престимиону придется взойти на более высокий трон. «Корональ должен все время думать о преемнике, — не раз говорил ей Престимион. — В любой момент он может очутиться на месте понтифекса, и для планеты плохо, если под рукой не окажется человека, готового стать его преемником в Замке».
Если Престимион уже выбрал человека, которого призовет в таком случае, то он никогда ей о нем не говорил. Наверное, коронали не любят говорить о таких делах, даже со своими женами. Но она уже понимала, что Септах Мелайн, хотя Престимион любил его больше всех на свете, слишком эксцентричный человек, чтобы доверить ему трон, а Гиялорис, еще один самый близкий друг Престимиона, слишком доверчив и медлителен.
Тогда кто? Навигорн?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141