Это глупые дети вам сказали? Они невежды. Как я ни пытаюсь преподать им историю, она улетучивается из их голов прежде, чем я успеваю договорить. Нет, этот город гораздо моложе.
Он был покинут всего девятьсот лет, назад.
— Значит, и нападения метаморфов тоже не было?
— Они вам это тоже рассказали? Нет-нет, это всего лишь миф. К тому времени метаморфы уже давно покинули Алханроэль. Этот город разрушился сам по себе. — И старый гэйрог рассказал легенду о жестоком и высокомерном герцоге, о восстании рабов, которые обрабатывали его поля. Убийство трех членов семьи герцога, его жестокая месть, а затем новое восстание, повлекшее за собой еще более жестокие репрессии, которые закончились убийством самого герцога, после чего и рабы, и господа покинули этот город, так как к тому времени в живых осталось слишком мало людей, чтобы поддерживать в нем жизнь.
Престимион слушал в мрачном молчании, пораженный этим неизвестным эпизодом истории.
Как любой принц из Замка, которого отобрали для высокой должности в правительстве, он тщательно изучил анналы Маджипура. В период между кампанией Стиамота против метаморфов и сражениями самого Престимиона с Корсибаром история планеты в основном развивалась поразительно мирно, без больших кровопролитий. Конечно, ему никогда не попадались никакие отчеты о восставших рабах и убитых герцогах Эта история противоречила всем его прежним взглядам на миролюбивые нравы народов Маджипура, которые уже давно научились решать свои споры без применения насилия. Ему бы больше понравилось услышать, что это метаморфы повинны в таких разрушениях; по крайней мере, уже существовала общепринятая история о жестоких войнах между людьми и метаморфами, хотя и они закончились за тысячи лет до разрушения этого города.
Теперь Бекримиин сообщил гостям, что приглашает их остаться на ночь — или на столько времени, на сколько они пожелают. Но Престимион уже был сыт по горло этим местом, которое начало его сильно угнетать, а потому сказал Гиялорису:
— Поблагодари его, дай немного денег и скажи ему, что он сегодня принимал у себя короналя. А потом тронемся в путь. — И прибавил, обращаясь к Абриганту:
— Когда вернемся в Замок, найди мне документы, какие сможешь отыскать, об этом городе. Мне хотелось бы более подробно изучить его историю.
— Очень может быть, что в архивах ничего не окажется, — ответил Септах Мелайн. — Не мы первые придумали сокрытие неприятных фактов, милорд.
— Очевидно, — мрачно согласился Престимион и вышел из ворот города. Некоторое время он стоял, глядя на огромное дерево, которое удерживало городскую стену в своих мощных объятиях, и потом до конца дня почти ни с кем не разговаривал.
Теперь они въехали в провинцию под названием Арвианда. Когда о ней заходила речь, то всегда звучала фраза: «Арвианда — страна золотистых холмов», которая вызывала в воображении Престимиона образ сожженных, темно-желтых холмов в тех местах, где стоит обычное для севера долгое сухое лето. Он удивлялся, почему холмы золотистые в этом вечнозеленом и пышном тропическом районе, где часто идут дожди. Или сам желтый металл добывают в этом месте?
Но ответ он получил быстро: дело было совсем в другом. На склонах холмов Арвианды в изобилии росли деревья с толстыми стволами и широкими листьями в форме лодки, заглушившие почти все остальные растения; их бесчисленные листья, жесткие и вытянутые в стороны, почти металлические на вид, отражали золотистые лучи тропического солнца, и вся эта местность казалась позолоченной.
В городе Арвианда они навели справки о Дантирии Самбайле, но не узнали ничего определенного. Никто не готов был утверждать, что действительно видел проезжавшего здесь прокуратора, хотя в некоторых докладах сообщалось о каких-то неприятных незнакомцах, быстро проехавших по окраине города несколькими неделями раньше. Действительно ли они пытались уклониться от ответа, или жители Арвианды просто ненаблюдательны? Трудно сказать; но в любом случае у них ничего не удалось узнать.
— Продолжим наш путь? — спросил Септах Мелайн у Престимиона?
— Да, до самого побережья.
По другой сторону от Арвианды находились знаменитые топазовые рудники Зебергеда. Здесь добывали прозрачную разновидность этого драгоценного минерала, прозрачную, как самое тонкое стекло, и после полировки приобретавшую непревзойденный блеск. Но солнце над каменистой землей Зебергеда сияло так ярко, что из-за его блеска выходы топаза в дневное время не были видны. Поэтому рудокопы отправлялись на работу только в сумерки, когда топаз ярко сиял в последних лучах заходящего светила. Они метили сверкающие камни, накрывая их мисками. На следующий день рано утром они возвращались и вырезали помеченные куски породы, а потом отдавали мастерам, которые их шлифовали.
Престимион с интересом смотрел на все это. Но рудокопы Зебергеда, хотя они и подарили ему удивительные кристаллы чистейшего топаза, не могли дать никаких сведений о Дантирии Самбайле.
За Зебергедом небо потемнело от туч, тяжело повисших в небе, словно плотное, молочно-белое покрывало. Они вступали в дождливый Каджит-Кабулон, где клинообразные горы постоянно задерживали туманы, приплывавшие из южных морей, и превращали их в дожди. Действительно, они вскоре достигли зоны осадков, и после этого много дней не видели солнечного света. Дождь барабанил непрерывными струями. Он почти не прекращался, лишь иногда ненадолго ослабевал.
Джунгли Каджит-Кабулона были зелеными, зелеными, зелеными. Деревья и кусты буйно разрастались, тянулись к небу, их стволы пестрели яркими красными и желтыми грибами, которые вносили единственный всплеск ярких цветов. Кроны деревьев переплелись с лианами и превратились в практически сплошной шатер, по которому непрерывно хлестал дождь и просачивался каплями на землю. Пропитанную водой почву покрывал плотный ковер из пушистого зеленого мха, там и сям прорезанного узкими ручейками и многочисленными озерцами, и все они отражали и преломляли тусклый зеленоватый свет таким сложным образом, что часто невозможно было определить, падает ли свет сверху или поднимается от неизвестного источника в лесной подстилке.
Здесь тоже повсюду кипела жизнь на удивление разнообразных и многочисленных существ: прожорливые длинноногие жуки; тучи блох; жужжащие белые осы с полосатыми крылышками; синие пауки, свисающие на длинных паутинках с высоких деревьев; мухи с огромными рубиновыми глазами; алые ящерицы в желтых пятнах; плоскоголовые жабы. Таинственные маленькие создания прятались в трещинах скал, так что можно было разглядеть только их волосатые цепкие лапы. И время от времени на большом удалении можно было видеть какого-то тяжелого, мохнатого зверя, который не приближался к путешественникам, а сопел и вынюхивал что-то в джунглях, переворачивал своим раздвоенным хоботом куски мха в поисках тех существ, что обитали под ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
Он был покинут всего девятьсот лет, назад.
— Значит, и нападения метаморфов тоже не было?
— Они вам это тоже рассказали? Нет-нет, это всего лишь миф. К тому времени метаморфы уже давно покинули Алханроэль. Этот город разрушился сам по себе. — И старый гэйрог рассказал легенду о жестоком и высокомерном герцоге, о восстании рабов, которые обрабатывали его поля. Убийство трех членов семьи герцога, его жестокая месть, а затем новое восстание, повлекшее за собой еще более жестокие репрессии, которые закончились убийством самого герцога, после чего и рабы, и господа покинули этот город, так как к тому времени в живых осталось слишком мало людей, чтобы поддерживать в нем жизнь.
Престимион слушал в мрачном молчании, пораженный этим неизвестным эпизодом истории.
Как любой принц из Замка, которого отобрали для высокой должности в правительстве, он тщательно изучил анналы Маджипура. В период между кампанией Стиамота против метаморфов и сражениями самого Престимиона с Корсибаром история планеты в основном развивалась поразительно мирно, без больших кровопролитий. Конечно, ему никогда не попадались никакие отчеты о восставших рабах и убитых герцогах Эта история противоречила всем его прежним взглядам на миролюбивые нравы народов Маджипура, которые уже давно научились решать свои споры без применения насилия. Ему бы больше понравилось услышать, что это метаморфы повинны в таких разрушениях; по крайней мере, уже существовала общепринятая история о жестоких войнах между людьми и метаморфами, хотя и они закончились за тысячи лет до разрушения этого города.
Теперь Бекримиин сообщил гостям, что приглашает их остаться на ночь — или на столько времени, на сколько они пожелают. Но Престимион уже был сыт по горло этим местом, которое начало его сильно угнетать, а потому сказал Гиялорису:
— Поблагодари его, дай немного денег и скажи ему, что он сегодня принимал у себя короналя. А потом тронемся в путь. — И прибавил, обращаясь к Абриганту:
— Когда вернемся в Замок, найди мне документы, какие сможешь отыскать, об этом городе. Мне хотелось бы более подробно изучить его историю.
— Очень может быть, что в архивах ничего не окажется, — ответил Септах Мелайн. — Не мы первые придумали сокрытие неприятных фактов, милорд.
— Очевидно, — мрачно согласился Престимион и вышел из ворот города. Некоторое время он стоял, глядя на огромное дерево, которое удерживало городскую стену в своих мощных объятиях, и потом до конца дня почти ни с кем не разговаривал.
Теперь они въехали в провинцию под названием Арвианда. Когда о ней заходила речь, то всегда звучала фраза: «Арвианда — страна золотистых холмов», которая вызывала в воображении Престимиона образ сожженных, темно-желтых холмов в тех местах, где стоит обычное для севера долгое сухое лето. Он удивлялся, почему холмы золотистые в этом вечнозеленом и пышном тропическом районе, где часто идут дожди. Или сам желтый металл добывают в этом месте?
Но ответ он получил быстро: дело было совсем в другом. На склонах холмов Арвианды в изобилии росли деревья с толстыми стволами и широкими листьями в форме лодки, заглушившие почти все остальные растения; их бесчисленные листья, жесткие и вытянутые в стороны, почти металлические на вид, отражали золотистые лучи тропического солнца, и вся эта местность казалась позолоченной.
В городе Арвианда они навели справки о Дантирии Самбайле, но не узнали ничего определенного. Никто не готов был утверждать, что действительно видел проезжавшего здесь прокуратора, хотя в некоторых докладах сообщалось о каких-то неприятных незнакомцах, быстро проехавших по окраине города несколькими неделями раньше. Действительно ли они пытались уклониться от ответа, или жители Арвианды просто ненаблюдательны? Трудно сказать; но в любом случае у них ничего не удалось узнать.
— Продолжим наш путь? — спросил Септах Мелайн у Престимиона?
— Да, до самого побережья.
По другой сторону от Арвианды находились знаменитые топазовые рудники Зебергеда. Здесь добывали прозрачную разновидность этого драгоценного минерала, прозрачную, как самое тонкое стекло, и после полировки приобретавшую непревзойденный блеск. Но солнце над каменистой землей Зебергеда сияло так ярко, что из-за его блеска выходы топаза в дневное время не были видны. Поэтому рудокопы отправлялись на работу только в сумерки, когда топаз ярко сиял в последних лучах заходящего светила. Они метили сверкающие камни, накрывая их мисками. На следующий день рано утром они возвращались и вырезали помеченные куски породы, а потом отдавали мастерам, которые их шлифовали.
Престимион с интересом смотрел на все это. Но рудокопы Зебергеда, хотя они и подарили ему удивительные кристаллы чистейшего топаза, не могли дать никаких сведений о Дантирии Самбайле.
За Зебергедом небо потемнело от туч, тяжело повисших в небе, словно плотное, молочно-белое покрывало. Они вступали в дождливый Каджит-Кабулон, где клинообразные горы постоянно задерживали туманы, приплывавшие из южных морей, и превращали их в дожди. Действительно, они вскоре достигли зоны осадков, и после этого много дней не видели солнечного света. Дождь барабанил непрерывными струями. Он почти не прекращался, лишь иногда ненадолго ослабевал.
Джунгли Каджит-Кабулона были зелеными, зелеными, зелеными. Деревья и кусты буйно разрастались, тянулись к небу, их стволы пестрели яркими красными и желтыми грибами, которые вносили единственный всплеск ярких цветов. Кроны деревьев переплелись с лианами и превратились в практически сплошной шатер, по которому непрерывно хлестал дождь и просачивался каплями на землю. Пропитанную водой почву покрывал плотный ковер из пушистого зеленого мха, там и сям прорезанного узкими ручейками и многочисленными озерцами, и все они отражали и преломляли тусклый зеленоватый свет таким сложным образом, что часто невозможно было определить, падает ли свет сверху или поднимается от неизвестного источника в лесной подстилке.
Здесь тоже повсюду кипела жизнь на удивление разнообразных и многочисленных существ: прожорливые длинноногие жуки; тучи блох; жужжащие белые осы с полосатыми крылышками; синие пауки, свисающие на длинных паутинках с высоких деревьев; мухи с огромными рубиновыми глазами; алые ящерицы в желтых пятнах; плоскоголовые жабы. Таинственные маленькие создания прятались в трещинах скал, так что можно было разглядеть только их волосатые цепкие лапы. И время от времени на большом удалении можно было видеть какого-то тяжелого, мохнатого зверя, который не приближался к путешественникам, а сопел и вынюхивал что-то в джунглях, переворачивал своим раздвоенным хоботом куски мха в поисках тех существ, что обитали под ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141