Престимиона поразило их количество, скорость полета и сверкание света, отражавшегося от их блестящих боков и крыльев, когда они стремительно проносились мимо. Он долгое мгновение стоял в дверях, в изумлении глядя вверх, восхищаясь быстротой пчел и головокружительной красотой выписываемых ими узоров.
Постепенно он начал различать отдельных пчел, а не просто следить за полетом всего роя, и обнаружил, что пчелы выглядят очень большими для насекомых.
Но Септах Мелайн первым задал этот вопрос вслух. Повернувшись к герцогу, он спросил:
— Это действительно пчелы, ваша милость? Потому что, на мой взгляд, они такие же крупные, как птицы.
— Ваши глаза вас не обманывают, — ответил герцог. — Как всегда. Но это действительно пчелы. Вот, разрешите мне вам показать.
Он вышел на середину помещения и встал, вытянув руки в стороны с поднятыми вверх ладонями. Через несколько мгновений полдюжины обитателей пасеки спикировали вниз и уселись на него, словно ручные птицы на своего хозяина, потом, вслед за ними, еще десяток снизился и стал кружить над его головой.
Герцог стоял неподвижно. Только глазами показывал гостям:
— Теперь подойдите ближе. Посмотрите:, на них.
Медленно, медленно, осторожно, не спугните их.
Престимион медленно подошел, за ним — Септах Мелайн, а потом огромный Гиялорис, самый осторожный из всех — он ступал так, словно шел по ковру из яичной скорлупы.
Но Мондиганд-Климд, к которому пчелы, казалось, не проявляли никакого интереса, остался у входа. Абригант — тоже, лицо его было мрачным, как обычно.
Со времени их прибытия в Байлемуну он почти не скрывал своего нетерпения пуститься в путь к Скаккенуару, расположенному где-то на юго-востоке, где надеялся найти растения, содержащие металлы. Погоня за Дантирией Самбайлом была для него лишь досадной помехой; час, проведенный среди сверкающих пчел, какими бы красивыми они ни выглядели, — неоправданной тратой времени.
Подойдя достаточно близко к герцогу Кейтинимону и ясно разглядев блестящие маленькие создания, ползающие по его ладоням, Престимион тихо присвистнул от удивления. Золотые пчелы Байлемуны оказались длиной в несколько дюймов, с пухлыми телами и действительно сильно напоминали птиц.
Что же они такое, удивился он, маленькие птички или очень крупные насекомые?
Насекомые, решил Престимион, подойдя еще на несколько шагов ближе. Теперь он ясно видел три пары мохнатых лап. Их тела состояли из сегментов: голова, грудной отдел и брюшко. Их крылья и все тело были сплошь покрыты гладкой, отражающей свет броней, которую можно легко было принять за тонкое золотое покрытие и которая при движении создавала ослепительные световые эффекты.
— Еще ближе, — произнес герцог. — Так близко, чтобы увидеть их глаза.
Престимион повиновался. И ахнул. Их глаза! — эти странные глаза! Он никогда не видел таких глаз.
Не холодные фасеточные глаза насекомых, нет, совсем нет. И не блестящие глаза-бусинки птиц. Их глаза были непропорционально большими, и их взгляд поразительно напоминал взгляд млекопитающих. То были теплые, добрые, влажные глаза какого-нибудь мелкого лесного зверька. Но в них также светился ум, который отличал эти создания от болтливых лесных дролей и минтунов. Было почти страшно смотреть в эти все понимающие глаза.
— Встаньте так, как стою я, — сказал герцог. — Стойте неподвижно, и они прилетят к вам тоже.
Ни Септах Мелайн, ни Гиялорис не захотели провести подобный эксперимент. Но Престимион вытянул руки в стороны ладонями вверх. Пролетела секунда, другая. Затем пара пчел появилась в воздухе и описала пробный круг над его головой; а еще через пару минут одна из них осторожно села на левую руку Престимиона.
Он почувствовал легкое, щекочущее прикосновение, словно пчела ползла по нему. Очень медленно он повернул голову влево, чтобы лучше видеть, и обнаружил, что смотрит прямо в огромные, серьезные глаза насекомого. Они пристально наблюдали за ним.
И в них светился ум, вне всякого сомнения.
Крохотный ум, но острый, проницательный. Но какие мысли кружат в мозгу этих маленьких созданий, последних из своего вида, когда они описывают свои нескончаемые сверкающие круги по огромной пасеке, своему единственному убежищу в этом мире?
— Наши предки держали их в маленьких клетках в качестве домашних любимцев, — через некоторое время объяснил им Кейтинимон. — Они летали по клетке месяц, самое большее — два, а потом болели и умирали. Понимаете, они не выносят замкнутости и тесноты клетки. Но никто из тех, у кого жили эти пчелы хотя бы несколько дней, не мог устоять перед их красотой: когда пчела умирала, ты чувствовал, что должен немедленно заменить ее, хотя следующие тоже умирали, так же быстро. Когда-то в этой провинции их были миллионы. Все небо становилось золотым, когда они в больших количествах летали над головой. Теперь я один обладаю привилегией держать пчел в Байлемуне; а эта клетка, как видите, довольно большая. Они никогда бы не выжили в меньшей. Если осторожно перевернете ладони вот так, милорд, пчелы улетят. Если, конечно, вы не хотите продлить это удовольствие немного дольше.
— Еще несколько минут, — ответил Престимион.
Еще две пчелы сели ему на левую руку, а потом третья приземлилась на правую. Он стоял, застыв, не в силах оторвать взгляда от их глаз, погруженный в размышления о крошечных разумных существах, которые так мирно ползали по его рукам. Теперь их стало пять.
Шесть… Семь… Наверное, он кажется им безобидным.
Интересно, не могут ли они заглянуть в его мысли.
Внезапно ему страстно захотелось, чтобы Вараиль оказалась здесь и увидела этих пчел вместе с ним.
Эта мысль его напугала. Напугало то, что Вараиль уже заняла в его мыслях место Тизмет, что он скучает по этой девушке, которую едва знает, и желает, чтобы она была рядом с ним, пока он едет все дальше по планете. Его удивило, что он так остро чувствует ее отсутствие. Но Тизмет исчезла навсегда, а Вараиль ждет его на Замковой горе. В силу своей должности и своих обязанностей ему суждено провести жизнь в частых поездках по планете. Внезапно его охватило такое сильное желание показать Вараиль все, что имел счастье увидеть сам: золотых пчел Байлемуны, исчезающее озеро Симбильфант, полуночный базар Бомбифэйла, буйство цветов Гуликапского фонтана, сады Барьера Толингар…
— Вас заинтересовали наши пчелы, милорд?
Престимиона этот вопрос застал врасплох, и он быстро перевел взгляд на герцога.
— О да, — поспешно ответил он. — Да! Какие они необыкновенные! Какие чудесные!
— Я мог бы прислать несколько штук к вам в Замок, — сказал Кейтинимон. — Но они умрут, как и все остальные.
В тот вечер, когда они ужинали местными деликатесами во дворце герцога, мысли Престимиона были по-прежнему заняты золотыми пчелами и тоской по Вараиль, которую они так неожиданно в нем пробудили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
Постепенно он начал различать отдельных пчел, а не просто следить за полетом всего роя, и обнаружил, что пчелы выглядят очень большими для насекомых.
Но Септах Мелайн первым задал этот вопрос вслух. Повернувшись к герцогу, он спросил:
— Это действительно пчелы, ваша милость? Потому что, на мой взгляд, они такие же крупные, как птицы.
— Ваши глаза вас не обманывают, — ответил герцог. — Как всегда. Но это действительно пчелы. Вот, разрешите мне вам показать.
Он вышел на середину помещения и встал, вытянув руки в стороны с поднятыми вверх ладонями. Через несколько мгновений полдюжины обитателей пасеки спикировали вниз и уселись на него, словно ручные птицы на своего хозяина, потом, вслед за ними, еще десяток снизился и стал кружить над его головой.
Герцог стоял неподвижно. Только глазами показывал гостям:
— Теперь подойдите ближе. Посмотрите:, на них.
Медленно, медленно, осторожно, не спугните их.
Престимион медленно подошел, за ним — Септах Мелайн, а потом огромный Гиялорис, самый осторожный из всех — он ступал так, словно шел по ковру из яичной скорлупы.
Но Мондиганд-Климд, к которому пчелы, казалось, не проявляли никакого интереса, остался у входа. Абригант — тоже, лицо его было мрачным, как обычно.
Со времени их прибытия в Байлемуну он почти не скрывал своего нетерпения пуститься в путь к Скаккенуару, расположенному где-то на юго-востоке, где надеялся найти растения, содержащие металлы. Погоня за Дантирией Самбайлом была для него лишь досадной помехой; час, проведенный среди сверкающих пчел, какими бы красивыми они ни выглядели, — неоправданной тратой времени.
Подойдя достаточно близко к герцогу Кейтинимону и ясно разглядев блестящие маленькие создания, ползающие по его ладоням, Престимион тихо присвистнул от удивления. Золотые пчелы Байлемуны оказались длиной в несколько дюймов, с пухлыми телами и действительно сильно напоминали птиц.
Что же они такое, удивился он, маленькие птички или очень крупные насекомые?
Насекомые, решил Престимион, подойдя еще на несколько шагов ближе. Теперь он ясно видел три пары мохнатых лап. Их тела состояли из сегментов: голова, грудной отдел и брюшко. Их крылья и все тело были сплошь покрыты гладкой, отражающей свет броней, которую можно легко было принять за тонкое золотое покрытие и которая при движении создавала ослепительные световые эффекты.
— Еще ближе, — произнес герцог. — Так близко, чтобы увидеть их глаза.
Престимион повиновался. И ахнул. Их глаза! — эти странные глаза! Он никогда не видел таких глаз.
Не холодные фасеточные глаза насекомых, нет, совсем нет. И не блестящие глаза-бусинки птиц. Их глаза были непропорционально большими, и их взгляд поразительно напоминал взгляд млекопитающих. То были теплые, добрые, влажные глаза какого-нибудь мелкого лесного зверька. Но в них также светился ум, который отличал эти создания от болтливых лесных дролей и минтунов. Было почти страшно смотреть в эти все понимающие глаза.
— Встаньте так, как стою я, — сказал герцог. — Стойте неподвижно, и они прилетят к вам тоже.
Ни Септах Мелайн, ни Гиялорис не захотели провести подобный эксперимент. Но Престимион вытянул руки в стороны ладонями вверх. Пролетела секунда, другая. Затем пара пчел появилась в воздухе и описала пробный круг над его головой; а еще через пару минут одна из них осторожно села на левую руку Престимиона.
Он почувствовал легкое, щекочущее прикосновение, словно пчела ползла по нему. Очень медленно он повернул голову влево, чтобы лучше видеть, и обнаружил, что смотрит прямо в огромные, серьезные глаза насекомого. Они пристально наблюдали за ним.
И в них светился ум, вне всякого сомнения.
Крохотный ум, но острый, проницательный. Но какие мысли кружат в мозгу этих маленьких созданий, последних из своего вида, когда они описывают свои нескончаемые сверкающие круги по огромной пасеке, своему единственному убежищу в этом мире?
— Наши предки держали их в маленьких клетках в качестве домашних любимцев, — через некоторое время объяснил им Кейтинимон. — Они летали по клетке месяц, самое большее — два, а потом болели и умирали. Понимаете, они не выносят замкнутости и тесноты клетки. Но никто из тех, у кого жили эти пчелы хотя бы несколько дней, не мог устоять перед их красотой: когда пчела умирала, ты чувствовал, что должен немедленно заменить ее, хотя следующие тоже умирали, так же быстро. Когда-то в этой провинции их были миллионы. Все небо становилось золотым, когда они в больших количествах летали над головой. Теперь я один обладаю привилегией держать пчел в Байлемуне; а эта клетка, как видите, довольно большая. Они никогда бы не выжили в меньшей. Если осторожно перевернете ладони вот так, милорд, пчелы улетят. Если, конечно, вы не хотите продлить это удовольствие немного дольше.
— Еще несколько минут, — ответил Престимион.
Еще две пчелы сели ему на левую руку, а потом третья приземлилась на правую. Он стоял, застыв, не в силах оторвать взгляда от их глаз, погруженный в размышления о крошечных разумных существах, которые так мирно ползали по его рукам. Теперь их стало пять.
Шесть… Семь… Наверное, он кажется им безобидным.
Интересно, не могут ли они заглянуть в его мысли.
Внезапно ему страстно захотелось, чтобы Вараиль оказалась здесь и увидела этих пчел вместе с ним.
Эта мысль его напугала. Напугало то, что Вараиль уже заняла в его мыслях место Тизмет, что он скучает по этой девушке, которую едва знает, и желает, чтобы она была рядом с ним, пока он едет все дальше по планете. Его удивило, что он так остро чувствует ее отсутствие. Но Тизмет исчезла навсегда, а Вараиль ждет его на Замковой горе. В силу своей должности и своих обязанностей ему суждено провести жизнь в частых поездках по планете. Внезапно его охватило такое сильное желание показать Вараиль все, что имел счастье увидеть сам: золотых пчел Байлемуны, исчезающее озеро Симбильфант, полуночный базар Бомбифэйла, буйство цветов Гуликапского фонтана, сады Барьера Толингар…
— Вас заинтересовали наши пчелы, милорд?
Престимиона этот вопрос застал врасплох, и он быстро перевел взгляд на герцога.
— О да, — поспешно ответил он. — Да! Какие они необыкновенные! Какие чудесные!
— Я мог бы прислать несколько штук к вам в Замок, — сказал Кейтинимон. — Но они умрут, как и все остальные.
В тот вечер, когда они ужинали местными деликатесами во дворце герцога, мысли Престимиона были по-прежнему заняты золотыми пчелами и тоской по Вараиль, которую они так неожиданно в нем пробудили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141