ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


- Как это? - спросила я.
- Не захочу.
- Все равно умрешь.
- Нет. Я вызову все резервные силы организма и останусь.
Я с мистическим любопытством посмотрела на Александра.
- Выпьем! - напомнил Александр.
Все выпили прозрачную пронзительную водку и сосредоточились на еде.
- Когда Леонардо да Винчи нанимался на работу к какому-то вельможе, он ему написал: "Я умею строить самолеты и рисовать лучше всех", - поведал Александр.
- Тогда не было самолетов, - уточнил Славик.
- Все равно. Летательные аппараты. Не в этом суть. Леонардо трезво понимал свое место. И каждый человек должен трезво понимать свое место, и это не имеет отношения ни к скромности, ни к хвастовству.
Лиля слушала, впитывала в себя Александра синими тревожными глазами.
- Я пою лучше многих, но буду петь лучше всех. - С Леонардо Александр перешел на себя. - А если явится тот, кто будет петь лучше меня, я оставлю эстраду и стану делать что-то другое.
- Летательные аппараты, - сказала я.
- Да. Летательные аппараты. Я изобрету самолет, который не будет разбиваться. Он, правда, не сможет сесть, но и не упадет. И мне человечество поставит памятник.
- А зачем вам памятник? - спросил Славик.
- А вам не хочется?
- Памятник? Нет, не хочется. Я исповедываю маленькие радости каждого дня.
- Потому что тебе недоступно большее, - отозвалась Лиля.
- Может быть, - не обиделся Славик.
- Я однажды был за границей. Там ныряльщики деньги зарабатывали, ныряли со скалы в залив. Надо было не просто прыгнуть и лететь, а в полете обогнуть выступ. Понимаешь? - Он обернул ко мне оживленное лицо. - Не просто лететь вниз, а управлять телом, чтобы не ахнуться о выступ. Так что вы думаете? Я тоже залез и прыгнул. И обогнул. Меня, правда, в тот же день посадили в самолет и отправили обратно.
Я посмотрела на Александра и по его лицу поняла, что он сейчас там, на вершине скалы.
- А знаете, почему я прыгнул?
- Любопытство к своим возможностям, - сказала я.
- Потому что вокруг было много народу, - сказал Славик.
- Верно, - подтвердил Александр. - Я очень завишу от чужого мнения. Я мог бы даже умереть на народе. Пусть меня поставят на лобное место и отсекут голову, только чтобы была полная площадь народу.
Подошел официант и стал убирать со стола пустые тарелки. Александр задержался на нем глазами, и я догадалась: он не хотел, чтобы официант отходил. Ему хотелось, чтобы он остался и послушал. Мы были для него не только Лиля, Славик и я. Мы были - аудитория. И чем она шире, тем лучше.
Александра было так много, что ему хотелось поделиться собой с другими.
А я - никакая. Мне и делиться нечем. Я, правда, могу собрать изношенные вещи и поставить на них заплатки в форме листика или сердечка.
Лиля и Славик отправились танцевать. Славик и сидел и танцевал потому, что он попал под ситуацию.
Крыша - соучастие в предательстве. Славик оказался соучастником собственного предательства.
- А ты действительно можешь изобрести летательный аппарат? - спросила я.
- Могу, - просто ответил Александр. - Я все могу, за что ни возьмусь. Я даже штопаю лучше, чем Софка. У меня незаметно - где штопка, а где здоровая ткань.
- А почему ты такой?
- Потому что мне интересно жить.
Лиля и Славик вернулись посреди танца. Выяснилось, что Славик не взял у квартирной хозяйки ключи и теперь та не сможет лечь спать. Либо уже легла и ей придется вставать и отпирать двери.
Лиля молча глядела перед собой. В ее глазах остановилась затравленность.
Есть люди - кошки, а есть люди - собаки. Кошки привыкают к дому, собаки - к людям. Лиля была не кошка и не собака, какой-то другой зверек, неведомый мне.
- Я никогда ни перед кем не унижалась, - проговорила Лиля, глядя на меня. - Я даже не знаю, что это такое. - Лиля внезапно замолчала, будто выключили звук. - Я очень гордый человек. - Лиля снова замолчала. - Но квартирная хозяйка для меня священная корова, которой все позволено. Ей можно все, а мне ничего. Я ему сразу сказала: возьми ключи!
Лиля резко замолчала, и я увидела, что она плачет. Плачет яростно и трудно, скрываясь за словами и неподвижным лицом.
Она плакала потому, что провалилась на конкурсе и теперь должна будет вернуться а орбиту маленьких радостей. Рассматривать под микроскопом мочу и считать, что это материал. А ей так хотелось бы нырять со скалы вниз головой у всех на виду.
Мне захотелось ей сказать: "Не разобьешься, так устанешь. А когда человек устает, ему плевать: смотрят на него или нет".
Принесли горячее, трепанг в соусе. Это блюдо не имело вкуса, напоминало неподсоленный рисовый отвар.
Должно быть, трепанг был неправильно приготовлен, либо переморожен, либо то и другое.
- Не переживайте, - сказала я Лиле. - И не бойтесь квартирных хозяек. Самое главное - это не зависеть от чужого мнения.
Музыканты на помосте красиво сходили с ума.
Певец, длинноволосый и изящный, как женщина, вздрагивал и выкрикивал песню, будто давал сигналы из какойто своей страны.
- Пойдем! - Александр позвал меня танцевать.
Я глядела на темную колышащуюся массу, где все были заражены микробом веселья. Веселье казалось мне неестественным, воспаленным, как перед общим несчастьем. Перед войной или перед чумой.
Пока мы продвигались между столиками, певец замолчал, а потом запел медленную песню. Музыканты притихли и стали томные.
Александр обнял меня, закрыл глаза, прижался щекой к моей щеке, как бы спасаясь от войны, от чумы.
Я глаз не закрывала. Наоборот, я раскрыла их пошире и увидела, что он не меня обнял. И мне вдруг показалось, что все танцуют не с теми. Все разъединены и только притворяются веселыми.
Вокруг меня двигались в обнимку предатели и соучастники. А музыка текла из страны "Возмездие".
Я сделала шаг назад и вывела свои плечи из-под его ладоней.
Александр очнулся и посмотрел на меня.
- Я сейчас, - сказала я и пошла.
- Тебя проводить? - спросил Александр.
- Нет. Я сама.
Я вышла в гардероб и спохватилась, что мой номерок остался у Александра.
Если я сейчас вернусь и попрошу номерок, то он удивится и спросит:
- А почему ты уходишь?
- Вы мне надоели, - скажу я.
- Но почему?
- Я - не лошадь. Я - Пенелопа.
- Ничего не понимаю, - скажет Александр.
- Потому что мы говорим на разных языках.
Гардеробщик смотрел на меня и ждал.
- До свидания, - попрощалась я и пошла к дверям.
Я вышла на улицу.
Вокруг меня была красивая зима, которая существовала сама по себе, независимо от Александра и от других, очень талантливых людей. Снег не падал, а как бы стоял и чуть покачивался в воздухе...
Надо мной, как извечная верная крыша, - небо. И казалось, кто-то большой и добрый видел меня и учитывал.
Моя кружевная кофточка перестала сохранять тепло, и температура моего тела сравнялась с температурой воздуха. Я вдохнула поглубже и побежала по улице, прорезая собой холод, чувствуя радостную силу в ногах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174