Так или иначе,
неудобства от этой поездки показались Амальфи куда большими, чем во время
первого переезда.
Пилот нажал ногами на педали, палуба стала подниматься. Металлические
руки обняли голову Амальфи, прижав к лицу дыхательную маску. Сквозь
наполненный влажным туманом воздух он вглядывался в джунгли, под
невероятным углом уходящие вдаль. Над деревьями промелькнул и исчез
длинный и тонкий объект. Амальфи услышал пронзительный неимоверный визг,
перекрывший даже шумное солирование ракеты.
Ракета металась из стороны в сторону. Извиваясь и бешено вибрируя,
она неслась над деревьями. Никогда в жизни Амальфи не чувствовал себя
таким беспомощным, пение ракеты действовало ему на нервы. Появились новые,
непонятного происхождения звуки. Где-то рядом прогремел взрыв. Амальфи
отчетливо слышал этот характерный звук. Взрывы в городе были делом
привычным - этого требовала работа по добыче ископаемых. Но следующий
протяжный, повторяющийся звук оказался совершенно необычным. Он напоминал
дребезжание бешено вибрирующего сверла: с совершенно невероятным
жизнерадостным воплем в воздухе пронесся какой-то невидимый объект.
Амальфи с удивлением заметил, что корпус ракеты вокруг него испещрен
мелкими отверстиями. Врывающийся через них воздух свистел, как флейта. С
ужасом он наконец осознал, что причудливые звуки - и дребезжание, и скрип,
и странные визги - все это исходило от снарядов, которые изрешетили
ракету, угрожая ему смертью.
Кто-то тряс его за плечо. Амальфи опустился на колени, протирая,
словно застывшие, глаза.
- Амальфи! Амальфи! - голос, звучавший у самого уха, казалось,
зародился где-то в парсеке от него. - Да соберись ты, быстро! Они сейчас
собьют нас!..
Рядом прогремел еще один взрыв, отбросивший Амальфи на палубу.
Демонстрируя невиданное упорство, он вскарабкался по стене и пробрался к
смотровому окну. Через разбитое стекло он разглядывал мчащийся ему
навстречу город. Внезапно Амальфи ощутил приближение тошноты: онианский
город-бандит исчез, отгороженный паутиной слез. Немного оправившись, мэр
снова уставился вниз. Город снова проплывал мимо; Амальфи пытался
определить, какое из зданий защищено лучше других, а затем, решившись,
указал на выбранный им объект.
Ракета, разметав хвостовым оперением ближайшие облака, устремилась
носом вниз. Амальфи повис, уцепившись за край выбитого окна. Из порезанных
пальцев брызнула кровь; подхваченная потоками воздуха, она, словно туман,
окутала его лицо.
- Давай!
Никто не услышал, только Хэзлтон заметил его жест. Волна чистейшего
света прорвалась в накренившуюся вниз кабину через экран, отгораживающий
ее от двигателя. Фиолетово-белый свет этого беззвучного взрыва едва не
ослепил Амальфи, хотя он спрятал глаза, опустив голову. Он почувствовал
световой удар, обрушившийся на плечи и грудь. Да, на этой планете он
теперь точно не заболеет: каждая молекула гистамина в его крови в это
мгновение прошла интенсивную детоксикацию.
Ракета металась из стороны в сторону, пока, наконец, пилот не
подчинил ее. Шум орудий затих, его словно отрезало в момент вспышки.
Онианский город-Бандит ослеп.
Шум двигателей также стих, и Амальфи, возможно впервые в жизни,
ощутил, сколь болезненной и пустой может быть тишина. Ракета, сильно
накренившись, скользила вниз; воздух вокруг нее угрюмо стонал.
Прямо впереди резко нырнула вниз еще одна ракета, управлял которой
Кэррел. Установленные на ней портативные мезотронные пушки открыли
беспощадный огонь, выкосив в джунглях узкий проход - вокруг
городов-Бандитов не было свободной от растительности полосы.
Как только ракета остановилась, Амальфи с небольшим, наспех собранным
из бродяг и ониан отрядом выскочил из нее и, увязая в грязи, направился к
вражескому городу, из которого доносились слившиеся воедино бесчисленные
человеческие крики. Жители Фабр-Суита, ошеломленные необъяснимой внезапной
потерей зрения, вопили от ужаса, что ослепли, наверное, навсегда. Амальфи
не сомневался, что некоторые из них действительно больше никогда не увидят
солнечного света. Те, кто имел несчастье смотреть в небо в тот миг, когда
вся мощь ракетного двигателя выделилась в виде света, вряд ли когда-нибудь
прозреют.
Настежь распахнутые городские ворота были покрыты толстым слоем
многолетней ржавчины и опутаны буйной зеленой порослью. Ониане
прокладывали себе путь, ловко орудуя острыми длинными ножами.
Внутри города двигаться было так же трудно. Фабр-Суит наглядно
демонстрировал губительные результаты безразличия и отчаяния, в котором
пребывали его жители. Большинство зданий утопали в буйной растительности,
дикие виноградники буквально опутали их со всех сторон. Многие строения
были похожи на руины. Твердые, как железо, беспорядочные побеги растений
пробивались между камнями, забирались в окна, под карнизы, водосточные и
печные трубы. Ядовито-зеленые сочные листья жадно облепили практически все
доступные поверхности, а в затененных местах торчали кроваво-красные
гигантские поганки, от которых исходил тяжелый трупный запах, наполнявший
воздух приторным болезненным дурманом. Даже из составлявших мостовую
блоков вырывались побеги не знающей препятствий растительности, что,
впрочем, было не удивительно, поскольку большинство дорожных блоков -
особенно более поздней кладки - вырезали из зеленых деревьев.
Крики горожан постепенно перешли в мерное хныканье; Амальфи старался
не обращать на них внимания: не очень-то приятно видеть человека, только
что навсегда, по его мнению, лишившегося зрения, даже если он и ошибается.
И все же было невозможно не заметить разительное сочетание измазанных
грязью роскошных одежд со сверкающей наготой. В городе, казалось,
встретились два совершенно разных периода, словно сборище хрунтанских
вельмож было странным образом смешано со знатными дикарями. Вероятно,
люди, полностью подчинившиеся джунглям, забыли о непременном умывании.
Если это так, то скоро, подобно многим животным, они станут валяться в
лужах и постепенно утратят свой величественный облик.
- Амальфи, вон они...
Плохо скрываемая жалость, которую мэр испытывал к слепцам, совершенно
испарилась, как только он увидел, что стало с пленными бродягами. Судя по
всему, сначала их подвергли методичному избиению, после чего пленных
истязали с невероятной жестокостью, свидетельствовавшей о полнейшей
дикости и деградации бандитов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
неудобства от этой поездки показались Амальфи куда большими, чем во время
первого переезда.
Пилот нажал ногами на педали, палуба стала подниматься. Металлические
руки обняли голову Амальфи, прижав к лицу дыхательную маску. Сквозь
наполненный влажным туманом воздух он вглядывался в джунгли, под
невероятным углом уходящие вдаль. Над деревьями промелькнул и исчез
длинный и тонкий объект. Амальфи услышал пронзительный неимоверный визг,
перекрывший даже шумное солирование ракеты.
Ракета металась из стороны в сторону. Извиваясь и бешено вибрируя,
она неслась над деревьями. Никогда в жизни Амальфи не чувствовал себя
таким беспомощным, пение ракеты действовало ему на нервы. Появились новые,
непонятного происхождения звуки. Где-то рядом прогремел взрыв. Амальфи
отчетливо слышал этот характерный звук. Взрывы в городе были делом
привычным - этого требовала работа по добыче ископаемых. Но следующий
протяжный, повторяющийся звук оказался совершенно необычным. Он напоминал
дребезжание бешено вибрирующего сверла: с совершенно невероятным
жизнерадостным воплем в воздухе пронесся какой-то невидимый объект.
Амальфи с удивлением заметил, что корпус ракеты вокруг него испещрен
мелкими отверстиями. Врывающийся через них воздух свистел, как флейта. С
ужасом он наконец осознал, что причудливые звуки - и дребезжание, и скрип,
и странные визги - все это исходило от снарядов, которые изрешетили
ракету, угрожая ему смертью.
Кто-то тряс его за плечо. Амальфи опустился на колени, протирая,
словно застывшие, глаза.
- Амальфи! Амальфи! - голос, звучавший у самого уха, казалось,
зародился где-то в парсеке от него. - Да соберись ты, быстро! Они сейчас
собьют нас!..
Рядом прогремел еще один взрыв, отбросивший Амальфи на палубу.
Демонстрируя невиданное упорство, он вскарабкался по стене и пробрался к
смотровому окну. Через разбитое стекло он разглядывал мчащийся ему
навстречу город. Внезапно Амальфи ощутил приближение тошноты: онианский
город-бандит исчез, отгороженный паутиной слез. Немного оправившись, мэр
снова уставился вниз. Город снова проплывал мимо; Амальфи пытался
определить, какое из зданий защищено лучше других, а затем, решившись,
указал на выбранный им объект.
Ракета, разметав хвостовым оперением ближайшие облака, устремилась
носом вниз. Амальфи повис, уцепившись за край выбитого окна. Из порезанных
пальцев брызнула кровь; подхваченная потоками воздуха, она, словно туман,
окутала его лицо.
- Давай!
Никто не услышал, только Хэзлтон заметил его жест. Волна чистейшего
света прорвалась в накренившуюся вниз кабину через экран, отгораживающий
ее от двигателя. Фиолетово-белый свет этого беззвучного взрыва едва не
ослепил Амальфи, хотя он спрятал глаза, опустив голову. Он почувствовал
световой удар, обрушившийся на плечи и грудь. Да, на этой планете он
теперь точно не заболеет: каждая молекула гистамина в его крови в это
мгновение прошла интенсивную детоксикацию.
Ракета металась из стороны в сторону, пока, наконец, пилот не
подчинил ее. Шум орудий затих, его словно отрезало в момент вспышки.
Онианский город-Бандит ослеп.
Шум двигателей также стих, и Амальфи, возможно впервые в жизни,
ощутил, сколь болезненной и пустой может быть тишина. Ракета, сильно
накренившись, скользила вниз; воздух вокруг нее угрюмо стонал.
Прямо впереди резко нырнула вниз еще одна ракета, управлял которой
Кэррел. Установленные на ней портативные мезотронные пушки открыли
беспощадный огонь, выкосив в джунглях узкий проход - вокруг
городов-Бандитов не было свободной от растительности полосы.
Как только ракета остановилась, Амальфи с небольшим, наспех собранным
из бродяг и ониан отрядом выскочил из нее и, увязая в грязи, направился к
вражескому городу, из которого доносились слившиеся воедино бесчисленные
человеческие крики. Жители Фабр-Суита, ошеломленные необъяснимой внезапной
потерей зрения, вопили от ужаса, что ослепли, наверное, навсегда. Амальфи
не сомневался, что некоторые из них действительно больше никогда не увидят
солнечного света. Те, кто имел несчастье смотреть в небо в тот миг, когда
вся мощь ракетного двигателя выделилась в виде света, вряд ли когда-нибудь
прозреют.
Настежь распахнутые городские ворота были покрыты толстым слоем
многолетней ржавчины и опутаны буйной зеленой порослью. Ониане
прокладывали себе путь, ловко орудуя острыми длинными ножами.
Внутри города двигаться было так же трудно. Фабр-Суит наглядно
демонстрировал губительные результаты безразличия и отчаяния, в котором
пребывали его жители. Большинство зданий утопали в буйной растительности,
дикие виноградники буквально опутали их со всех сторон. Многие строения
были похожи на руины. Твердые, как железо, беспорядочные побеги растений
пробивались между камнями, забирались в окна, под карнизы, водосточные и
печные трубы. Ядовито-зеленые сочные листья жадно облепили практически все
доступные поверхности, а в затененных местах торчали кроваво-красные
гигантские поганки, от которых исходил тяжелый трупный запах, наполнявший
воздух приторным болезненным дурманом. Даже из составлявших мостовую
блоков вырывались побеги не знающей препятствий растительности, что,
впрочем, было не удивительно, поскольку большинство дорожных блоков -
особенно более поздней кладки - вырезали из зеленых деревьев.
Крики горожан постепенно перешли в мерное хныканье; Амальфи старался
не обращать на них внимания: не очень-то приятно видеть человека, только
что навсегда, по его мнению, лишившегося зрения, даже если он и ошибается.
И все же было невозможно не заметить разительное сочетание измазанных
грязью роскошных одежд со сверкающей наготой. В городе, казалось,
встретились два совершенно разных периода, словно сборище хрунтанских
вельмож было странным образом смешано со знатными дикарями. Вероятно,
люди, полностью подчинившиеся джунглям, забыли о непременном умывании.
Если это так, то скоро, подобно многим животным, они станут валяться в
лужах и постепенно утратят свой величественный облик.
- Амальфи, вон они...
Плохо скрываемая жалость, которую мэр испытывал к слепцам, совершенно
испарилась, как только он увидел, что стало с пленными бродягами. Судя по
всему, сначала их подвергли методичному избиению, после чего пленных
истязали с невероятной жестокостью, свидетельствовавшей о полнейшей
дикости и деградации бандитов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85