Он держался за рукоять плуга, единственный
нож которого, очевидно, был изготовлен из кости какого-то крупного
животного. Только что прорезанная борозда тянулась рядом со многими
другими; позади, в глубине поля, виднелась приземистая хижина. Мужчина
стоял, прикрыв рукою глаза, и смотрел вдаль, на город-Бродяг. Плечи его
отличались необычайной шириной и мускулистостью. Даже сейчас, когда
мужчина стоял прямо, тело его, казалось, наклоняется вперед, толкая
сопротивляющийся плуг. Другая фигура, женщина, наклонившаяся вперед, была
обтянута суровыми кожаными ремнями, прикрепленными к плугу. Руки ее
свободно висели, а волосы - такие же черные, как и у мужчины, только
длиннее, - ниспадали на лицо, скрывая его.
Хэзлтон от неожиданности застыл на месте. Мужчина, наклонив голову,
не сводил с них голубых цепких глаз.
- Вы люди из города? - спросил он.
Губы Хэзлтона задвигались. Расслышать крестьянин ничего не мог:
управляющий говорил в закрепленные на горле маленькие микрофоны. Слова его
были слышны только в приемнике Амальфи.
- О боги всех звезд! Он говорит на английском, босс! Прокторы говорят
на интерлинге. Возможно ли это? Неужели колонизация Облака произошла так
давно?
Амальфи кивнул головой.
- Мы из города, - произнес мэр, отвечая мужчине на том же языке. -
Как вас зовут, юноша?
- Карст, мой господин.
- Не называй меня господином. Я не принадлежу к числу ваших
Прокторов. Это ваша земля?
- Нет, господин. Простите... Я не могу подобрать другого слова...
- Мое имя Амальфи.
- Эта земля принадлежит Прокторам. Я ее обрабатываю. Вы с Земли? Мэр
бросил быстрый косой взгляд на Хэзлтона. Лицо управляющего казалось
совершенно безразличным.
- Да, - ответил Амальфи. - А как ты догадался?
- Вы совершили чудо, - сказал Карст. - Ведь это чудо - за одну ночь
построить целый город. Говорят, что Главным Межзвездным Торговцам на это
понадобилось столько дней, сколько пальцев на руках у девяти людей.
Поставить второй город на Бесплодном Плато за ночь - этого словами не
описать.
Парень отступил от плуга нерешительной болезненной походкой, словно
массивные мускулы причиняли ему страдания. Женщина подняла голову, оторвав
подбородок от ремней и отбросила волосы с лица. В ее кажущемся тусклым
взгляде светились искорки безотчетного страха. Она вцепилась в локоть
Карста.
- Это - ерунда, - пробормотала женщина.
Мужчина потряс ее за плечи.
- Вы построили город за одну ночь, - повторил он. - Вы говорите на
англе, как и мы по праздничным дням. Вы разговариваете со мной словами, а
не хлыстом с маленькими наконечниками. У вас хорошие одежды. Какие
красочные ткани сделали мастера!
Без сомнения, эта речь была самой длинной в жизни юноши. Его лоб,
измазанный глиной, покрылся морщинками.
- Ты прав, - согласился Амальфи. - Мы прибыли с Земли, хотя и
покинули ее очень давно. Знаешь, что я тебе скажу, Карст? По происхождению
ты ведь тоже с Земли.
- Это не так, - произнес Карст, отступая на шаг. - Я родился здесь,
как и все представители моего народа. Никто из нас не может заявить, что у
него земная кровь...
- Понимаю, - подтвердил Амальфи. - Ты принадлежишь этой планете. И
все же ты землянин. И вот что я еще скажу. Мне кажется, что Прокторы не
являются землянами. Они потеряли право называться этим именем очень давно
на другой планете, на планете, зовущейся Тор Пять.
Карст вытер заскорузлые ладони о бедра.
- Я хочу понять. Научите меня, - попросил он.
- Карст! - с мольбой в голосе воскликнула женщина. - Это все ничто.
Чудеса кончаются. Нам пора сеять.
- Научите, - упрямо повторил Карст. - Всю свою жизнь мы пашем поля, а
по праздникам они рассказывают нам о Земле. И вот произошло чудо: за одну
ночь земляне построили город, земляне говорят с нами... - Он остановился.
Казалось, у него перехватило дыхание.
- Продолжай, - мягко сказал Амальфи.
- Научите меня. Теперь, когда на Бесплодном Плато земляне построили
город, Прокторы не могут больше безраздельно владеть знаниями. Даже если
вы уйдете, мы все равно сможем изучить ваш город прежде, чем ветер и дождь
разрушат его. Господин Амальфи, если мы - земляне, то обучите нас так, как
учат землян.
- Карст, - не унималась женщина. - Это все не для нас. Это -
волшебство Прокторов. Все чудеса от них. Эти люди хотят забрать нас от
наших детей. Они хотят, чтобы мы умерли на Бесплодном Плато. Они искушают
нас.
Пахарь повернулся к ней. В движении его огрубевшего, мускулистого, с
потрескавшейся кожей тела было что-то невероятно нежное.
- Тебе идти не надо, - сказал он на каком-то искаженном местном
диалекте интерлинга, который, очевидно, и был его обычным языком. -
Продолжай пахать, если считаешь, что так лучше. Но я знаю, что Прокторы не
имеют к этому никакого отношения. Они никогда не стали бы заниматься
искушением таких рабов, как мы. Мы соблюдали все законы, платили подати,
чтили праздники. Уверен, это - земляне.
Женщина, скрестив руки на груди, дрожала.
- Ты же знаешь, что о Земле разрешено говорить только по праздникам.
Я буду пахать. Иначе наши дети умрут от голода.
- Пошли, - сказал Амальфи. - Тебе многому предстоит научиться.
К удивлению Амальфи крестьянин опустился на колени, однако через
секунду поднялся, и они отправились вместе к плато. Хэзлтон предложил ему
руку, но когда Карст ухватился за нее, словно пушинка, отлетел в сторону.
Пахарь обладал огромным весом и необычайной силой и уверенно держался на
ногах, будто высеченных из камня.
- Карст, ты вернешься до ночи?
Пахарь не ответил.
Процессию к городу возглавил Амальфи. Хэзлтон спускался по склону
оврага позади них, когда что-то заставило его оглянуться на маленькую
ферму. Женщина, склонив голову, снова шагала по полю; ветер развевал ее
спутанные волосы. Плуг, преодолевая сопротивление каменистой почвы, чертил
ровную борозду. Теперь она работала одна; вести плуг было некому.
- Босс, - произнес Хэзлтон в микрофон, - ты меня слышишь или слишком
занят, изображая Мессию?
- Слушаю.
- Я хочу сказать, что мне не нравится идея отобрать планету у этих
людей. Будь я проклят, если сделаю это!
Амальфи не ответил. Он прекрасно понимал, что ответа просто нет.
Город-Бродяга больше никогда не сможет взлететь. Эта планета - их дом.
Идти больше некуда.
Женщина, налегая на ремни, затянула монотонную колыбельную, убаюкивая
своих невидимых и изголодавшихся детей. Хэзлтон и Амальфи свалились с
неба, чтобы украсть у нее все, кроме каменистой почвы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
нож которого, очевидно, был изготовлен из кости какого-то крупного
животного. Только что прорезанная борозда тянулась рядом со многими
другими; позади, в глубине поля, виднелась приземистая хижина. Мужчина
стоял, прикрыв рукою глаза, и смотрел вдаль, на город-Бродяг. Плечи его
отличались необычайной шириной и мускулистостью. Даже сейчас, когда
мужчина стоял прямо, тело его, казалось, наклоняется вперед, толкая
сопротивляющийся плуг. Другая фигура, женщина, наклонившаяся вперед, была
обтянута суровыми кожаными ремнями, прикрепленными к плугу. Руки ее
свободно висели, а волосы - такие же черные, как и у мужчины, только
длиннее, - ниспадали на лицо, скрывая его.
Хэзлтон от неожиданности застыл на месте. Мужчина, наклонив голову,
не сводил с них голубых цепких глаз.
- Вы люди из города? - спросил он.
Губы Хэзлтона задвигались. Расслышать крестьянин ничего не мог:
управляющий говорил в закрепленные на горле маленькие микрофоны. Слова его
были слышны только в приемнике Амальфи.
- О боги всех звезд! Он говорит на английском, босс! Прокторы говорят
на интерлинге. Возможно ли это? Неужели колонизация Облака произошла так
давно?
Амальфи кивнул головой.
- Мы из города, - произнес мэр, отвечая мужчине на том же языке. -
Как вас зовут, юноша?
- Карст, мой господин.
- Не называй меня господином. Я не принадлежу к числу ваших
Прокторов. Это ваша земля?
- Нет, господин. Простите... Я не могу подобрать другого слова...
- Мое имя Амальфи.
- Эта земля принадлежит Прокторам. Я ее обрабатываю. Вы с Земли? Мэр
бросил быстрый косой взгляд на Хэзлтона. Лицо управляющего казалось
совершенно безразличным.
- Да, - ответил Амальфи. - А как ты догадался?
- Вы совершили чудо, - сказал Карст. - Ведь это чудо - за одну ночь
построить целый город. Говорят, что Главным Межзвездным Торговцам на это
понадобилось столько дней, сколько пальцев на руках у девяти людей.
Поставить второй город на Бесплодном Плато за ночь - этого словами не
описать.
Парень отступил от плуга нерешительной болезненной походкой, словно
массивные мускулы причиняли ему страдания. Женщина подняла голову, оторвав
подбородок от ремней и отбросила волосы с лица. В ее кажущемся тусклым
взгляде светились искорки безотчетного страха. Она вцепилась в локоть
Карста.
- Это - ерунда, - пробормотала женщина.
Мужчина потряс ее за плечи.
- Вы построили город за одну ночь, - повторил он. - Вы говорите на
англе, как и мы по праздничным дням. Вы разговариваете со мной словами, а
не хлыстом с маленькими наконечниками. У вас хорошие одежды. Какие
красочные ткани сделали мастера!
Без сомнения, эта речь была самой длинной в жизни юноши. Его лоб,
измазанный глиной, покрылся морщинками.
- Ты прав, - согласился Амальфи. - Мы прибыли с Земли, хотя и
покинули ее очень давно. Знаешь, что я тебе скажу, Карст? По происхождению
ты ведь тоже с Земли.
- Это не так, - произнес Карст, отступая на шаг. - Я родился здесь,
как и все представители моего народа. Никто из нас не может заявить, что у
него земная кровь...
- Понимаю, - подтвердил Амальфи. - Ты принадлежишь этой планете. И
все же ты землянин. И вот что я еще скажу. Мне кажется, что Прокторы не
являются землянами. Они потеряли право называться этим именем очень давно
на другой планете, на планете, зовущейся Тор Пять.
Карст вытер заскорузлые ладони о бедра.
- Я хочу понять. Научите меня, - попросил он.
- Карст! - с мольбой в голосе воскликнула женщина. - Это все ничто.
Чудеса кончаются. Нам пора сеять.
- Научите, - упрямо повторил Карст. - Всю свою жизнь мы пашем поля, а
по праздникам они рассказывают нам о Земле. И вот произошло чудо: за одну
ночь земляне построили город, земляне говорят с нами... - Он остановился.
Казалось, у него перехватило дыхание.
- Продолжай, - мягко сказал Амальфи.
- Научите меня. Теперь, когда на Бесплодном Плато земляне построили
город, Прокторы не могут больше безраздельно владеть знаниями. Даже если
вы уйдете, мы все равно сможем изучить ваш город прежде, чем ветер и дождь
разрушат его. Господин Амальфи, если мы - земляне, то обучите нас так, как
учат землян.
- Карст, - не унималась женщина. - Это все не для нас. Это -
волшебство Прокторов. Все чудеса от них. Эти люди хотят забрать нас от
наших детей. Они хотят, чтобы мы умерли на Бесплодном Плато. Они искушают
нас.
Пахарь повернулся к ней. В движении его огрубевшего, мускулистого, с
потрескавшейся кожей тела было что-то невероятно нежное.
- Тебе идти не надо, - сказал он на каком-то искаженном местном
диалекте интерлинга, который, очевидно, и был его обычным языком. -
Продолжай пахать, если считаешь, что так лучше. Но я знаю, что Прокторы не
имеют к этому никакого отношения. Они никогда не стали бы заниматься
искушением таких рабов, как мы. Мы соблюдали все законы, платили подати,
чтили праздники. Уверен, это - земляне.
Женщина, скрестив руки на груди, дрожала.
- Ты же знаешь, что о Земле разрешено говорить только по праздникам.
Я буду пахать. Иначе наши дети умрут от голода.
- Пошли, - сказал Амальфи. - Тебе многому предстоит научиться.
К удивлению Амальфи крестьянин опустился на колени, однако через
секунду поднялся, и они отправились вместе к плато. Хэзлтон предложил ему
руку, но когда Карст ухватился за нее, словно пушинка, отлетел в сторону.
Пахарь обладал огромным весом и необычайной силой и уверенно держался на
ногах, будто высеченных из камня.
- Карст, ты вернешься до ночи?
Пахарь не ответил.
Процессию к городу возглавил Амальфи. Хэзлтон спускался по склону
оврага позади них, когда что-то заставило его оглянуться на маленькую
ферму. Женщина, склонив голову, снова шагала по полю; ветер развевал ее
спутанные волосы. Плуг, преодолевая сопротивление каменистой почвы, чертил
ровную борозду. Теперь она работала одна; вести плуг было некому.
- Босс, - произнес Хэзлтон в микрофон, - ты меня слышишь или слишком
занят, изображая Мессию?
- Слушаю.
- Я хочу сказать, что мне не нравится идея отобрать планету у этих
людей. Будь я проклят, если сделаю это!
Амальфи не ответил. Он прекрасно понимал, что ответа просто нет.
Город-Бродяга больше никогда не сможет взлететь. Эта планета - их дом.
Идти больше некуда.
Женщина, налегая на ремни, затянула монотонную колыбельную, убаюкивая
своих невидимых и изголодавшихся детей. Хэзлтон и Амальфи свалились с
неба, чтобы украсть у нее все, кроме каменистой почвы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85