Большую часть времени я проводил в бесконечных размышлениях, прикидывая все «за» и «против» и пытаясь определить, сумел ли изменить ее судьбу к лучшему, и, если сумел, то насколько. Повторяю, у меня не было возможности разузнать это, а посему оставалось лишь утешать себя сознанием того, что хуже я ей, по крайне мере, не сделал.
Наконец, в тот день, когда срок моего заключения подошел к отметке шести недель, они явились за мной.
Мы приземлились неподалеку от Батт-Сити, так называлось поселение, где я впервые проснулся после допроса с применением наркотиков. Это поселение, раньше состоящее из палаток, очень сильно и быстро изменилось за время моего заточения на Солитэре. Корабль, который служил центром лагеря, пока оставался здесь, но на смену горсточке времянок пришли с десяток сверкающих строений кубической формы, включавших лабораторию со стерилизованным воздухом и два барака военного типа. Вся территория была обнесена сенсорным заграждением. Нашу посадочную площадку и коридор, тянувшийся к скалам, ограждал такой же забор. Я не успел определить, ограждены ли сами скалы, но скорее всего, так оно и было.
Меня привели в лабораторию, а затем препроводили в большое помещение, служившее офисом, в котором уже стали появляться следы беспорядка и захламленности. Там я и предстал пред светлые очи нового главы проекта «Гремучник».
То, что он был именно главой, мне стало ясно уже с первых секунд. Манера держаться, какие-то неуловимые для уха оттенки интонации и то, как он воспринял меня и тех, кто меня к нему доставил, все указывало на то, что он здесь - власть неограниченная и привык к своему теперешнему статусу. Взгляд, которым он просканировал меня, пока сотрудники Службы Безопасности вели к его столу, тут же сообщил мне, что это был не просто заурядный высокопоставленный бюрократ, каких на Солитэре хоть пруд пруди, а человек от науки. Впрочем, так же было ясно, что меня он особо не жаловал.
- Джилид Бенедар, сэр, - представил меня начальник эскорта, - доставлен сюда согласно вашему приказу.
Глаза учёного на секунду задержались на офицере:
- Благодарю, капитан. Все свободны.
Капитан почти неуловимо дал знак подчиненным, и мы остались с глазу на глаз с учёным.
Он довольно долго приглядывался ко мне, заставив представить себя сидящим на предметном стеклышке микроскопа.
- Стало быть, вы - Смотритель, - наконец констатировал он. - Это, конечно, не совсем то, что требуется...
Я посмотрел ему прямо в лицо и заметил, что он лжёт.
- Для меня это большая неожиданность, сэр, - спокойно ответил я. - В особенности, если вспомнить, что вы прочитали всю имеющуюся на Патри информацию о Смотрителях, да и обо мне вас информировали весьма подробно.
Его реакцию можно было охарактеризовать, как лёгкое удивление, но настолько искреннее и неподдельное, что его мог заметить не только Смотритель. Это послужило дополнительным подтверждением тому, что он провел свою жизнь в науке, в отдалении от темных миров политики и бизнеса, где чему-чему, а умению скрывать свои мысли вмиг научат.
Но удивление быстро улетучилось, уступив место скептицизму, который, видимо, был частью его натуры.
- Ну, это угадать нетрудно, - ухмыльнулся он. - Разумеется, я должен был узнать о вас всё перед тем, как принять решение о вашем вызове.
Ещё одна ложь...
- Возможно. За исключением того, что в действительности идея послать меня сюда принадлежит не вам. Ведь я вам не по нраву, вы совсем не хотели моего присутствия и были бы несказанно рады, если бы меня каким-нибудь чудом можно было отфутболить со Сполла, и дело с концом.
Теперь его лицо сделалось каменным, а лёгкое удивление, еще секунду назад забавлявшее его, рассеялось, как дым.
- Понимаю, - процедил он сквозь сжатые зубы. - О нет, нет, продолжайте, если уж из вас так прёт. Итак, позвольте узнать, почему вы здесь, если я не желаю вас видеть?
- Потому что вам нужна моя помощь, - без обиняков заявил я. - Потому что возникла некая проблема, которая поставила ваши разработки по гремучникам в тупик, и теперь вы хватаетесь за соломинку.
Он не отрывал от меня взора.
- Вам известно, кто я?
- Нет. В последнее время мне приходилось вращаться, в основном, в деловых кругах, и...
- Я - доктор Влад Айзенштадт.
Я глотнул. Это имя было известно всем, даже тем, кто по уши увяз в бизнесе. Это был человек Возрождения Науки, в равной степени блиставший в области биологии, химии, кибернетики и нейропсихологии. Вообще-то следовало ожидать, что эту работу Патри поручит ученому его масштаба.
- Да, сэр. - Другого ответа на ум не пришло.
- Я - ученый, Бенедар, - продолжал он. Я имею дело с реальностью, с объективным миром, и не доверяю ничему, что по своей природе субъективно. А открывают мой список субъективного шарлатаны, угадывающие мысли, и все формы религии.
- Вы говорите совсем, как доктор Чи, - пробормотал я.
Ох, как же неприятно было ему услышать это сравнение!
- Вполне возможно. Кстати, именно он рекомендовал обратиться к вам.
- Ого! ... Для меня это полная неожиданность, сэр.
Теперь в его чувствах ясно различалось облегчение. Облегчение, но с парадоксальным оттенком разочарования.
- Значит, на самом деле вы не можете читать мысли, - произнес он, как мне показалось, больше для себя.
- Нет, сэр. Я думал, что в досье Патри на Смотрителей достаточно ясно об этом сказано.
Его губы напряглись, чувствовалось, что он решает, не прекратить ли собеседование прямо сейчас.
- Если вам это поможет, доктор Айзенштадт, - предложил я, - то могу сообщить, что обнаружил у гремучников способность к эмоциональным изменениям.
Он кивнул, казалось, это не произвело на него никакого впечатления.
- Ну, это могут и наши сенсоры. Что нам действительно нужно... - он колебался. - Что мы действительно желаем, так это найти способ определения момента, когда кто-нибудь из них погибает.
- Простите? - не понял я.
- В чём дело? Разве вопрос сформулирован непонятно? Я желаю знать, существует ли какой-нибудь признак, по которому можно определить, мёртв гремучник или отправился... в гости.
Я смотрел на него, мысленно воспроизводя интонацию, с которой было произнесено последнее слово.
- Это беспокоит вас, не так ли? Мысль о том, что, возможно, и в нас существует нечто, способное жить вне физического тела?
- Если вы желаете порассуждать на религиозные темы, - довольно резко прервал он, - можете заняться этим в одиночку, в тюремной камере на Солитэре. Все, что мне от вас требуется, это ответ, можете вы обнаружить мёртвого гремучника или не можете, да или нет? - Он пристально смотрел на меня. - А в том случае, если ваш ответ будет отрицательным, нам придется просто пойти и взять одного из этих... спящих, любого, для того, чтобы подвергнуть его вивисекции.
Я стоял и смотрел на него, и понимание с трудом находило дорогу к моему разуму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109