- Время: тысяча пятьсот двадцать семь часов по бортовому времени, летоисчисление Патри, 14 октября, года четыреста двадцать второго. - Он поднял взгляд на Бартоломи. - Он готов, капитан...
Бартоломи кивнул, собираясь с духом, а затем отстегнул руки Тремблея и энергично потянулся к чёрному пульту, подключенному к главной панели управления первого пилота. Он ожил при первом же прикосновении к нему, перемигиваясь лампочками индикации. Капитан разместил устройство у рычага главной панели прямо перед креслом.
- Что я должен еще сделать? - вопросил он Айкмана, его голос понизился до шёпота.
- Ничего, - отрицательно ответил тот, бросив взгляд на меня. Убедившись, что я еще здесь, он злорадно усмехнулся: величественный, благочестивый Смотритель, которого принудили к созерцанию казни человека.
- Ничего, - повторил он. - Сесть и наслаждаться полетом.
Бартоломи фыркнул, в глазах промелькнула искра недовольства, но он, повинуясь приказу Айкмана, отошёл от тела.
И, будто по чьему-то неведомому сигналу, тело пошевелилось.
Я ожидал, что именно так и произойдет, но все же зрелище было ужасающим.
Тремблей - мёртв. Всё в нем, каждая клетка, всё-всё мертво...
И видеть, как руки медленно отрывались от подлокотников кресла - зрелище невыносимое, оно леденило мою душу. И в то же время я не смог заставить себя отвести глаза. Во всем, что происходило, было что-то гипнотически завораживающее, притягивающее мой разум и одновременно отвращающее меня эмоционально.
Руки Тремблея протягивались вперед, к черному «Пульту Мертвеца», к его черной панели; на мгновение замерли, как бы в раздумье, затем вновь зашевелились, пальцы согнулись, и ладони опустились на переключатель траектории Мьолнира. Одна рука уже шарила как бы в поисках чего-то... Затем снова замерла... и прикоснулась к нему.
И сразу же вернулась гравитация - мы опять очутились на территории Мьолнира, на пути сквозь Облако. Всем этим управлял мертвец.
- Зачем я здесь? - повторил я свой вопрос.
- Вы первый из Смотрителей, путешествующих на Солитэр, - ответил он. Эти слова относились ко мне, но его взгляд по-прежнему был обращен на Тремблея. Ощущение патологической зачарованности, не покидавшее меня, похоже, не оставляло и самого Рэндона.
- Трудно поверить, не правда ли? - продолжал он, его голос доносился вроде как бы издалека. - Уже семьдесят лет как открыт феномен «Пульт Мертвеца», и ни одного Смотрителя на борту.
Я поежился, по телу побежали мурашки. Какое тут «открытие»! На том первом корабле, которому удалось прорваться на Солитэр, все произошло благодаря какому-то сверхвезению, не больше, если слово «везение» было бы здесь уместно. Научная экспедиция одного из университетов на протяжении нескольких дней носилась по краю Облака в бесплодной попытке понять и рассчитать, почему полеты по траектории Мьолнир невозможны на этом участке пространства, как вдруг ни с того, ни с сего корабль снова каким-то фантастическим образом оказался на прежней траектории, что дало ему возможность совершить десятичасовой полёт внутри системы Солитэра. Они так были поглощены своими расчетами, подсчётами и возней с оборудованием, что никто на борту не смог понять, в чем было дело, пока не добрались до системы, и тогда только заметили, что человек, управлявший кораблем с места первого пилота, - не живой. Он скончался от апоплексического удара по странному совпадению именно тогда, когда они почти вплотную подошли к Облаку.
Позднее им удалось-таки придти к правильному заключению, но для этого пришлось проторчать в этой системе почти два месяца. Всякого рода дружеские связи в таких условиях возникают быстро. Было очень интересно, как все это у них выглядело в ожидании, кто станет следующей кандидатурой на тот свет, чтобы остальные могли вернуться восвояси... По моему телу прошла волна озноба.
- Смотрители считают: «Пульт Мертвеца» - одна из форм человеческого самопожертвования, - сказал ему я.
Рэндон продолжал терпеливо разглядывать меня. Но за его самодовольной искушенностью скрывался внутренний протест, предложенный мной этический вариант явно не устраивал его.
- Вы здесь не для того, чтобы заниматься обсуждением проблем общественной морали, - ядовито заметил он. - А затем, чтобы ответить, представляет ли собой данное Облако нечто живое?
Я почувствовал себя так, будто разом обрушились все страхи, пережитые в детстве, окутывая меня полузабытыми призраками прошлого. Значит, моя задача - обнаружить присутствие некоего единства, способного хладнокровно осуществлять контроль над телом мертвого человека.
- Нет, - только и смог произнести я. Рэндон выпрямился.
- Что значит нет? Что, живое?
Руки Тремблея манипулировали, изменяя курс «Вожака» на некоторое количество градусов вдоль извилистой, постоянно меняющейся траектории Солитэра... Внезапная боль пронзила мое тело.
- Я хотел сказать, что не смогу это сделать...
Лоб Рэндона наморщился.
- Послушайте, Бенедар, поверьте, от вас не ждут никаких чудес...
- Я этого не сделаю, - пришла на ум первая попавшаяся фраза.
Головы всех присутствовавших в рубке повернулись ко мне. Даже Рэндон как-то сник.
И, если мне предстоит опуститься в ущелье, темное, как сама смерть, я не побоюсь ее, поелику ты - рядом со мной.
Я набрал в легкие побольше воздуха и приказал себе быть хладнокровным и выдержанным.
- Мистер Келси-Рамос, человек, сидящий там, - мёртв.
- Он - приговоренный к смерти преступник, - вставил Айкман. В его тоне чувствовалось злорадное наслаждение теперешним моим состоянием. - Он отнял жизни у более чем двадцати жителей Майланда. Кому вы сострадаете?
Наши взгляды встретились, но я не собирался отвечать. Ему было не дано понять, а если бы он смог, то не счел бы нужным вникать, какой неосознанный суеверный страх вызывал у меня этот зомби. Чувствовать, быть свидетелем его смерти, и в то же время наблюдать какое-то подобие жизни...
- Кто такая Конни? - поинтересовался Рэндон.
Айкман недоуменно повернулся к нему.
- Кто? - переспросил он.
- Тремблей назвал какую-то Конни в тот момент, когда... Де Монт делал инъекцию, - пояснил Рэндон. Хотя он остался недоволен моим отказом выполнить его приказание, но, тем не менее, не мог допустить, чтобы какой-то чужак сделал меня мишенью для своих стрел. - Одна из тех, кого он убил?
Айкман покачал головой.
- Она была его сообщницей. - Его глаза снова уставились на меня. - И казнена, между прочим, во время предыдущего полета на Солитэр.
Я сжал зубы.
- Мистер Келси-Рамос... с вашего позволения, можно уйти?
Несколько мгновений он изучающе смотрел на меня, затем кивнул.
- Да, конечно. Может быть, на обратном пути сумеете заняться этой проблемой...
Я дал понять, что принимаю это предложение к сведению, хотя и не стал возражать сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Бартоломи кивнул, собираясь с духом, а затем отстегнул руки Тремблея и энергично потянулся к чёрному пульту, подключенному к главной панели управления первого пилота. Он ожил при первом же прикосновении к нему, перемигиваясь лампочками индикации. Капитан разместил устройство у рычага главной панели прямо перед креслом.
- Что я должен еще сделать? - вопросил он Айкмана, его голос понизился до шёпота.
- Ничего, - отрицательно ответил тот, бросив взгляд на меня. Убедившись, что я еще здесь, он злорадно усмехнулся: величественный, благочестивый Смотритель, которого принудили к созерцанию казни человека.
- Ничего, - повторил он. - Сесть и наслаждаться полетом.
Бартоломи фыркнул, в глазах промелькнула искра недовольства, но он, повинуясь приказу Айкмана, отошёл от тела.
И, будто по чьему-то неведомому сигналу, тело пошевелилось.
Я ожидал, что именно так и произойдет, но все же зрелище было ужасающим.
Тремблей - мёртв. Всё в нем, каждая клетка, всё-всё мертво...
И видеть, как руки медленно отрывались от подлокотников кресла - зрелище невыносимое, оно леденило мою душу. И в то же время я не смог заставить себя отвести глаза. Во всем, что происходило, было что-то гипнотически завораживающее, притягивающее мой разум и одновременно отвращающее меня эмоционально.
Руки Тремблея протягивались вперед, к черному «Пульту Мертвеца», к его черной панели; на мгновение замерли, как бы в раздумье, затем вновь зашевелились, пальцы согнулись, и ладони опустились на переключатель траектории Мьолнира. Одна рука уже шарила как бы в поисках чего-то... Затем снова замерла... и прикоснулась к нему.
И сразу же вернулась гравитация - мы опять очутились на территории Мьолнира, на пути сквозь Облако. Всем этим управлял мертвец.
- Зачем я здесь? - повторил я свой вопрос.
- Вы первый из Смотрителей, путешествующих на Солитэр, - ответил он. Эти слова относились ко мне, но его взгляд по-прежнему был обращен на Тремблея. Ощущение патологической зачарованности, не покидавшее меня, похоже, не оставляло и самого Рэндона.
- Трудно поверить, не правда ли? - продолжал он, его голос доносился вроде как бы издалека. - Уже семьдесят лет как открыт феномен «Пульт Мертвеца», и ни одного Смотрителя на борту.
Я поежился, по телу побежали мурашки. Какое тут «открытие»! На том первом корабле, которому удалось прорваться на Солитэр, все произошло благодаря какому-то сверхвезению, не больше, если слово «везение» было бы здесь уместно. Научная экспедиция одного из университетов на протяжении нескольких дней носилась по краю Облака в бесплодной попытке понять и рассчитать, почему полеты по траектории Мьолнир невозможны на этом участке пространства, как вдруг ни с того, ни с сего корабль снова каким-то фантастическим образом оказался на прежней траектории, что дало ему возможность совершить десятичасовой полёт внутри системы Солитэра. Они так были поглощены своими расчетами, подсчётами и возней с оборудованием, что никто на борту не смог понять, в чем было дело, пока не добрались до системы, и тогда только заметили, что человек, управлявший кораблем с места первого пилота, - не живой. Он скончался от апоплексического удара по странному совпадению именно тогда, когда они почти вплотную подошли к Облаку.
Позднее им удалось-таки придти к правильному заключению, но для этого пришлось проторчать в этой системе почти два месяца. Всякого рода дружеские связи в таких условиях возникают быстро. Было очень интересно, как все это у них выглядело в ожидании, кто станет следующей кандидатурой на тот свет, чтобы остальные могли вернуться восвояси... По моему телу прошла волна озноба.
- Смотрители считают: «Пульт Мертвеца» - одна из форм человеческого самопожертвования, - сказал ему я.
Рэндон продолжал терпеливо разглядывать меня. Но за его самодовольной искушенностью скрывался внутренний протест, предложенный мной этический вариант явно не устраивал его.
- Вы здесь не для того, чтобы заниматься обсуждением проблем общественной морали, - ядовито заметил он. - А затем, чтобы ответить, представляет ли собой данное Облако нечто живое?
Я почувствовал себя так, будто разом обрушились все страхи, пережитые в детстве, окутывая меня полузабытыми призраками прошлого. Значит, моя задача - обнаружить присутствие некоего единства, способного хладнокровно осуществлять контроль над телом мертвого человека.
- Нет, - только и смог произнести я. Рэндон выпрямился.
- Что значит нет? Что, живое?
Руки Тремблея манипулировали, изменяя курс «Вожака» на некоторое количество градусов вдоль извилистой, постоянно меняющейся траектории Солитэра... Внезапная боль пронзила мое тело.
- Я хотел сказать, что не смогу это сделать...
Лоб Рэндона наморщился.
- Послушайте, Бенедар, поверьте, от вас не ждут никаких чудес...
- Я этого не сделаю, - пришла на ум первая попавшаяся фраза.
Головы всех присутствовавших в рубке повернулись ко мне. Даже Рэндон как-то сник.
И, если мне предстоит опуститься в ущелье, темное, как сама смерть, я не побоюсь ее, поелику ты - рядом со мной.
Я набрал в легкие побольше воздуха и приказал себе быть хладнокровным и выдержанным.
- Мистер Келси-Рамос, человек, сидящий там, - мёртв.
- Он - приговоренный к смерти преступник, - вставил Айкман. В его тоне чувствовалось злорадное наслаждение теперешним моим состоянием. - Он отнял жизни у более чем двадцати жителей Майланда. Кому вы сострадаете?
Наши взгляды встретились, но я не собирался отвечать. Ему было не дано понять, а если бы он смог, то не счел бы нужным вникать, какой неосознанный суеверный страх вызывал у меня этот зомби. Чувствовать, быть свидетелем его смерти, и в то же время наблюдать какое-то подобие жизни...
- Кто такая Конни? - поинтересовался Рэндон.
Айкман недоуменно повернулся к нему.
- Кто? - переспросил он.
- Тремблей назвал какую-то Конни в тот момент, когда... Де Монт делал инъекцию, - пояснил Рэндон. Хотя он остался недоволен моим отказом выполнить его приказание, но, тем не менее, не мог допустить, чтобы какой-то чужак сделал меня мишенью для своих стрел. - Одна из тех, кого он убил?
Айкман покачал головой.
- Она была его сообщницей. - Его глаза снова уставились на меня. - И казнена, между прочим, во время предыдущего полета на Солитэр.
Я сжал зубы.
- Мистер Келси-Рамос... с вашего позволения, можно уйти?
Несколько мгновений он изучающе смотрел на меня, затем кивнул.
- Да, конечно. Может быть, на обратном пути сумеете заняться этой проблемой...
Я дал понять, что принимаю это предложение к сведению, хотя и не стал возражать сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109