Самолет уже поднялся на сорок миль и продолжал идти вверх.
Кэтлин была рада, что пристегнута к креслу ремнями, - хотя, наверное, забавно было бы полетать по салону. Но поблизости раздались недвусмысленные звуки - кого-то по ту сторону прохода начало тошнить, и она с тревогой пощупала тридемериновый пластырь на своем предплечье. Такие пластыри, против укачивания, стюардессы "Пасифик Рим" раздавали всем пассажирам, требуя от каждого отказавшегося оставить отпечаток большого пальца на специальном документе об отказе. Очевидно, один из ее соседей воспользовался правом отказа - и теперь вовсю пользовался предоставляемыми компанией гигиеническими пакетами.
Пятьдесят миль... Пятьдесят одна! Она - в космосе! В пассажирском салоне суб-О не было иллюминаторов, но экран в передней части салона демонстрировал вид с носовой камеры самолета. Черное небо вверху, черная земля внизу, а посредине - сверкающее, выгнутое дугой голубое сияние! "Буллет" миновал терминатор и ворвался в ночь. Кэтлин улыбнулась: ведь это она, а не Юкио, первой пересекла пятидесятимильную границу! Вот бы завидовал, если бы узнал!
Ничего, ему было бы полезно...
Теперь - дядя Уолт. Ей не хотелось полагаться на японские электронные сети, чтобы звонок не был перехвачен. Однако "Буллет" имел прямой канал на спутник связи, и этот канал должен быть недоступен для прослушивания. Сверившись с "манжетой", она быстро подсчитала в уме. Разница во времени - восемь часов, значит, в Кэмп-Пендлтоне сейчас первый час ночи. Не хотелось бы его будить... однако задерживать у себя отцовское письмо еще на восемь или девять часов Кэтлин не хотелось совсем. Подключив "манжету" к дисплею в спинке переднего кресла, она набрала домашний номер дяди Уолта. Все в порядке! Он дома, на связи. Кэтлин отправила запрос на разговор, и через несколько секунд на экране появилось встревоженное лицо (надо же, дядя Уолт лысеет! ) одного из самых давних ее друзей.
Увидев Кэтлин, полковник Фокс расплылся в широчайшей улыбке:
- Кэтлин! Очень рад тебя видеть! Что делаешь? Как ты? Где ты?
- На последний вопрос легче всего ответить, дядя Уолт, - сказала она, улыбаясь в ответ. - Я сейчас примерно в пятидесяти пяти милях над поверхностью Тихого океана.
Дядя Уолт присвистнул:
- Высоко летаешь, Тикушка! - То была его собственная версия японского прозвища Кэтлин. - Что, по-другому было никак? Эти суборбитальники недешево стоят...
- Мне... нужно было как можно скорее вернуться. Слушай, дядя Уолт, - быстро, предупреждая возможные расспросы, заговорила она. - У меня к тебе письмо от... нашего общего друга. Хотелось бы передать прямо сейчас.
Кивнув, дядя Уолт молчал все время, пока письмо шло с "манжеты" Кэтлин, через бортовой ретранслятор на спутник связи, висящий на геостационарной орбите, оттуда - на центральную станцию Кэмп-Пендлтона и, наконец, на "манжету" адресата. Взглянув на экран, дядя Уолт поднял бровь и еще некоторое время помолчал, изучая письмо.
- Наш... общий друг передал это тебе открытым текстом? - спросил он наконец.
Кэтлин покачала головой:
- Нет.
Уолтер Фокс отлично знал о пристрастии Гарроуэев к шифрам, и вдаваться в подробности, особенно беседуя по каналу, безопасность которого она не могла проверить, слава богу, не было нужды. Конечно, может быть, у нее развивается мания преследования: в Японии за нею вроде бы никто не следил. Однако, если у тебя в самом деле - мания преследования, эго еще не означает, что до тебя действительно никому нет дела.
- Ясно. Хорошо, каким рейсом ты прибываешь?
- ПРА, восемьдесят первый, до Лос-Анджелеса. Дядя Уолт, можно я погощу у вас с тетей Мелани несколько дней? Каникулы мои вроде как неожиданно прервались, некоторое время мне совершенно нечего делать.
- М-мм, - отвечал он, погружаясь в раздумья. - Кэтлин, у тебя есть способ отправить нашему общему другу ответ?
- Да. Все... э-э... обычные каналы, похоже, "легли", но имеется запасной...
- О'кей, тянуть с этим нельзя. Переговорим позже, хорошо?
Кэтлин в изумлении уставилась в опустевший экран. Такая спешка была вовсе не в обычае дяди Уолта. Наверное, решил немедленно поставить в известность командующего базой... И все-таки она была ошеломлена и слегка обижена тем, что он даже не ответил на ее вопрос. Но ладно, вполне можно переночевать в отеле аэропорта, а утром позвонить тете Мелани...
И тут Кэтлин поняла, что спешка дяди Уолта была лишним подтверждением ее правоты. Да, отцовское письмо действительно нужно было доставить как можно скорее. Хорошо, что она не стала колебаться и взяла билет на суборбитальный рейс! Если случившееся на Марсе - прелюдия к войне, то она, задержавшись в Японии, вполне могла бы обнаружить, что застряла там надолго. И при этом - единственная на планете! - знала бы, что произошло, и ничего бы не могла поделать.
Удивительно скоро последовало предупреждение о начале снижения, после чего суборбитальник начало трясти, и тряска усиливалась вместе с возвращением к Кэтлин веса. Экран в передней части салона озарили яркие вспышки. "Буллет" входил в атмосферу и маневрировал, гася скорость.
Кэтлин вспомнилось, как отец частенько говаривал: "Корпус - одна большая семья". Интересно, что предпримут прочие члены этой семьи, когда узнают о захвате Сидонии? Да, дядя Уолт был встревожен, потому что близко знает отца, а что подумает и почувствует его начальство? Предпримет ли что-нибудь? Или решит, что горстка морских пехотинцев в миллионах миль от Земли не стоит риска развязать войну?
Посадки она почти не видела: просто на экране внезапно появились огни огромного города, суборбитальник пересек береговую линию где-то в районе Сан-Хосе, резко снизился, а затем уж заработали обычные реактивные двигатели. К тому моменту, как шасси коснулись взлетной полосы, Кэтлин уже знала, чем все закончится. Судьба Корпуса морской пехоты висит на волоске. Всем на все наплевать. Отцовское сообщение, скорее всего, проигнорируют или объявят фальшивкой, провокацией... Как же это досадно: знать, что твой папка - в беде, на другой планете, и ты ничем не можешь ему помочь!
Самолет остановился у терминала. На экране вспыхнула надпись на нескольких языках, призывавшая пассажиров оставаться на своих местах.
- Мисс Гарроуэй?
Она с удивлением взглянула на стюарда, словно бы из ниоткуда возникшего возле ее кресла.
- Э-э... да. В чем дело?
Он вежливо улыбнулся:
- Пожалуйста, возьмите свой багаж и следуйте за мной.
Это еще что такое?
Ступив вслед за стюардом на главный трап самолета, она услышала позади гомон: прочим пассажирам наконец разрешили покинуть кресла. С каких это пор она угодила в Особо Важные Персоны?
Или, может, отправленное дяде Уолту письмо все же попало в руки японского правительства? Но ведь она - уже в Америке!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Кэтлин была рада, что пристегнута к креслу ремнями, - хотя, наверное, забавно было бы полетать по салону. Но поблизости раздались недвусмысленные звуки - кого-то по ту сторону прохода начало тошнить, и она с тревогой пощупала тридемериновый пластырь на своем предплечье. Такие пластыри, против укачивания, стюардессы "Пасифик Рим" раздавали всем пассажирам, требуя от каждого отказавшегося оставить отпечаток большого пальца на специальном документе об отказе. Очевидно, один из ее соседей воспользовался правом отказа - и теперь вовсю пользовался предоставляемыми компанией гигиеническими пакетами.
Пятьдесят миль... Пятьдесят одна! Она - в космосе! В пассажирском салоне суб-О не было иллюминаторов, но экран в передней части салона демонстрировал вид с носовой камеры самолета. Черное небо вверху, черная земля внизу, а посредине - сверкающее, выгнутое дугой голубое сияние! "Буллет" миновал терминатор и ворвался в ночь. Кэтлин улыбнулась: ведь это она, а не Юкио, первой пересекла пятидесятимильную границу! Вот бы завидовал, если бы узнал!
Ничего, ему было бы полезно...
Теперь - дядя Уолт. Ей не хотелось полагаться на японские электронные сети, чтобы звонок не был перехвачен. Однако "Буллет" имел прямой канал на спутник связи, и этот канал должен быть недоступен для прослушивания. Сверившись с "манжетой", она быстро подсчитала в уме. Разница во времени - восемь часов, значит, в Кэмп-Пендлтоне сейчас первый час ночи. Не хотелось бы его будить... однако задерживать у себя отцовское письмо еще на восемь или девять часов Кэтлин не хотелось совсем. Подключив "манжету" к дисплею в спинке переднего кресла, она набрала домашний номер дяди Уолта. Все в порядке! Он дома, на связи. Кэтлин отправила запрос на разговор, и через несколько секунд на экране появилось встревоженное лицо (надо же, дядя Уолт лысеет! ) одного из самых давних ее друзей.
Увидев Кэтлин, полковник Фокс расплылся в широчайшей улыбке:
- Кэтлин! Очень рад тебя видеть! Что делаешь? Как ты? Где ты?
- На последний вопрос легче всего ответить, дядя Уолт, - сказала она, улыбаясь в ответ. - Я сейчас примерно в пятидесяти пяти милях над поверхностью Тихого океана.
Дядя Уолт присвистнул:
- Высоко летаешь, Тикушка! - То была его собственная версия японского прозвища Кэтлин. - Что, по-другому было никак? Эти суборбитальники недешево стоят...
- Мне... нужно было как можно скорее вернуться. Слушай, дядя Уолт, - быстро, предупреждая возможные расспросы, заговорила она. - У меня к тебе письмо от... нашего общего друга. Хотелось бы передать прямо сейчас.
Кивнув, дядя Уолт молчал все время, пока письмо шло с "манжеты" Кэтлин, через бортовой ретранслятор на спутник связи, висящий на геостационарной орбите, оттуда - на центральную станцию Кэмп-Пендлтона и, наконец, на "манжету" адресата. Взглянув на экран, дядя Уолт поднял бровь и еще некоторое время помолчал, изучая письмо.
- Наш... общий друг передал это тебе открытым текстом? - спросил он наконец.
Кэтлин покачала головой:
- Нет.
Уолтер Фокс отлично знал о пристрастии Гарроуэев к шифрам, и вдаваться в подробности, особенно беседуя по каналу, безопасность которого она не могла проверить, слава богу, не было нужды. Конечно, может быть, у нее развивается мания преследования: в Японии за нею вроде бы никто не следил. Однако, если у тебя в самом деле - мания преследования, эго еще не означает, что до тебя действительно никому нет дела.
- Ясно. Хорошо, каким рейсом ты прибываешь?
- ПРА, восемьдесят первый, до Лос-Анджелеса. Дядя Уолт, можно я погощу у вас с тетей Мелани несколько дней? Каникулы мои вроде как неожиданно прервались, некоторое время мне совершенно нечего делать.
- М-мм, - отвечал он, погружаясь в раздумья. - Кэтлин, у тебя есть способ отправить нашему общему другу ответ?
- Да. Все... э-э... обычные каналы, похоже, "легли", но имеется запасной...
- О'кей, тянуть с этим нельзя. Переговорим позже, хорошо?
Кэтлин в изумлении уставилась в опустевший экран. Такая спешка была вовсе не в обычае дяди Уолта. Наверное, решил немедленно поставить в известность командующего базой... И все-таки она была ошеломлена и слегка обижена тем, что он даже не ответил на ее вопрос. Но ладно, вполне можно переночевать в отеле аэропорта, а утром позвонить тете Мелани...
И тут Кэтлин поняла, что спешка дяди Уолта была лишним подтверждением ее правоты. Да, отцовское письмо действительно нужно было доставить как можно скорее. Хорошо, что она не стала колебаться и взяла билет на суборбитальный рейс! Если случившееся на Марсе - прелюдия к войне, то она, задержавшись в Японии, вполне могла бы обнаружить, что застряла там надолго. И при этом - единственная на планете! - знала бы, что произошло, и ничего бы не могла поделать.
Удивительно скоро последовало предупреждение о начале снижения, после чего суборбитальник начало трясти, и тряска усиливалась вместе с возвращением к Кэтлин веса. Экран в передней части салона озарили яркие вспышки. "Буллет" входил в атмосферу и маневрировал, гася скорость.
Кэтлин вспомнилось, как отец частенько говаривал: "Корпус - одна большая семья". Интересно, что предпримут прочие члены этой семьи, когда узнают о захвате Сидонии? Да, дядя Уолт был встревожен, потому что близко знает отца, а что подумает и почувствует его начальство? Предпримет ли что-нибудь? Или решит, что горстка морских пехотинцев в миллионах миль от Земли не стоит риска развязать войну?
Посадки она почти не видела: просто на экране внезапно появились огни огромного города, суборбитальник пересек береговую линию где-то в районе Сан-Хосе, резко снизился, а затем уж заработали обычные реактивные двигатели. К тому моменту, как шасси коснулись взлетной полосы, Кэтлин уже знала, чем все закончится. Судьба Корпуса морской пехоты висит на волоске. Всем на все наплевать. Отцовское сообщение, скорее всего, проигнорируют или объявят фальшивкой, провокацией... Как же это досадно: знать, что твой папка - в беде, на другой планете, и ты ничем не можешь ему помочь!
Самолет остановился у терминала. На экране вспыхнула надпись на нескольких языках, призывавшая пассажиров оставаться на своих местах.
- Мисс Гарроуэй?
Она с удивлением взглянула на стюарда, словно бы из ниоткуда возникшего возле ее кресла.
- Э-э... да. В чем дело?
Он вежливо улыбнулся:
- Пожалуйста, возьмите свой багаж и следуйте за мной.
Это еще что такое?
Ступив вслед за стюардом на главный трап самолета, она услышала позади гомон: прочим пассажирам наконец разрешили покинуть кресла. С каких это пор она угодила в Особо Важные Персоны?
Или, может, отправленное дяде Уолту письмо все же попало в руки японского правительства? Но ведь она - уже в Америке!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96