Я к этому не привыкла. Ты никогда не пробовал поставить себя на наше место? По-моему, женщинам приходится в нынешние времена куда хуже, чем мужчинам.
Она покачала головой.
– Я единственная женщина, у которой хватило силы воли внешней и внутренней, чтобы выдержать. Другие рано или поздно срывались и предпочитали смерть от ошейника, избавляющую от невыносимых длительных страданий среди песчаных дюн. Их насиловали каждую ночь. Никто не выдержал, кроме меня. – Она сплюнула себе под ноги. – Мужчины желают меня. Даже ты. Но ты не лез еще ни разу ко мне. Почему?
Из его горла вырвался раздраженный смешок.
– Может, честь не позволяет.
– Да, понимаю… Держись и дальше в том же духе. Не передумай. Мне сейчас все мужчины противны.
Чтобы успокоиться, Стаффе пришлось несколько раз глубоко вздохнуть. Несмотря на то что он недавно пил воду, во рту пересохло.
– Почему ты не сдаешься? – спросил он. – Почему продолжаешь борьбу?
– Месть, Тафф. – Она окинула рукой ослепительно белые просторы, которые окружали их. – Господь допустил, чтоб мы, человечество, создали сами себе эту вонючую погибель. Бесконечное, адское страдание. Мы это создали для себе подобных. Я никогда… Впрочем, тебе это можно знать, ничего от этого не изменится. Ты даже не представляешь себе, сколько в моей голове было всего самого злого и плохого. Но я никогда ничего не претворяла на практике. Не знаю, сразу ли после смерти наши души устремляются к богу или нет, но я тебе вот что скажу! Я очень хочу, чтобы этот ублюдок полной чашей испил страдания, унижения и боль перед тем, как я умру!
– О чем ты говоришь? Кому мстить?
– Богу, – прошептала она, уронив голову и сосредоточившись на своих мозолистых ногах, которые с каждым новым шагом погружались больше чем по щиколотку в обжигающую песчаную топь.
– Ты с Этарии? Жрица?
– Седди, – спокойно ответила она. – Только между нами.
Он подумал с минуту, потом согласно кивнул.
«Кто я такой, чтобы осуждать ее за суеверия и язычество? Кто я такой, чтобы упрекать ее хоть в чем-нибудь, после всего того, что я сделал? Каждый платит за свои грехи по-своему».
Они спустили останки Пибала на дно рва. С минуту Стаффа молча стоял над покойным, потом нагнулся и перевернул его на спину, скрестил ему руки на груди и приставил голову. Сдул песчинки с широко раскрытых, остекленевших глаз и закрыл их. Затем они вместе засыпали его песком.
Кайлла внимательно посмотрела на Стаффу и спросила:
– Прости, конечно, но зачем нам было так возиться с трупом?
– Выражение уважения. Это был хороший человек, не потерявший чувства собственного достоинства.
– А ты не похож на обычного раба, Тафф, – сказала она и пошла вдоль по рву к выходу из него. – Кто ты?
– Никто.
Чтобы предотвратить дальнейшее развитие темы, он догнал ее и вручил медальон.
– Вот, возьми. Пибал хотел, чтобы я подарил тебе его.
Она опустила глаза на медальон, лежавший у нее на раскрытой ладони. Затем сжала кулак с такой силой, что у нее побелели суставы на пальцах. Одна-единственная слеза пробежала по ее щеке, оставляя грязный след. Подбородок чуть дрожал, и Стаффа заметил это.
– Пойдем, мы и так опоздали, – сказал он, чтобы дальше не смущать ее. – Мне его тоже не хватает. Он научил меня… Черт возьми, ладно, оставим…
Он взял ее за руку и подтолкнул вперед. Когда они показались из рва, их бригада уже подсовывала канаты под очередной отрезок трубы.
Она взглянула на него, наконец уняв дрожь подбородка.
– Ты сделан из другого теста, чем все остальные. Ты другой. В тебе чувствуется сила, власть. Ты держишься слишком гордо для раба, затерянного в этих богом забытых песках.
Он изумленно уставился на нее.
Поняв, что она застала его врасплох, Кайлла подняла его руку и вложила в ладонь медальон.
– Тафф, – ее голос сорвался, она нахмурилась и договорила:
– Сохрани для меня.
Он отрицательно покачал головой.
– Сохрани! – повышая голос, потребовала она. – Англо все равно найдет и отнимет. Мне некуда спрятать. Пибал, видимо, вывез его в анальном отверстии, а я не могу себе и этого позволить! Англо… Свинья… Ну, словом, ты понимаешь.
– Хорошо, я буду хранить при себе медальон до конца жизни, если потребуется. Настанет день, и я верну тебе его. Когда мы получим свободу.
– Спасибо, Тафф… Ты друг мне.
Стаффа, не говоря больше ни слова, присоединился к бригаде и подставил свое изувеченное плечо под ярмо.
– Хо! – крикнула Кайлла, хватаясь за буксирный канат.
Стаффа изо всех сил напрягся, толкая огромную тяжесть вперед. После отдыха работа казалась особенно тяжкой. Создавалось впечатление, что мышцы вот-вот не выдержат и лопнут.
День тянулся очень медленно. Стаффа отчаянно щурился, хотя солнце стояло за его спиной, немилосердно жгло ему затылок и, казалось, хотело добраться до мозга, чтобы хорошенько поджарить его. Из подмышек обильно выделялся пот, но он испарялся прежде, чем успевал достичь локтей. О нем напоминали только грязные разводы на руках.
Кайлла? Скайла? Они слились в его воображении. Может быть, потому что каждую он мог представить с выражением страдания и последнего напряжения на лице?..
– Я так и не понял. Скайла, – прохрипел он, морщась от боли, возникшей в пересохшем горле.
«Бедный мой Стаффа, – донесся до него мистический голос Скайлы, сквозь завывания пустынного ветра. – Ты хотел узнать, каково быть человеком? В следующий раз ты узнаешь, что такое мои шрамы».
– Я это уже знаю.
Стаффа перенесся мыслями к тому моменту, когда он снял перчатку, чтобы подержать в своей руке ее руку. Тогда у него сильно забилось сердце. Она была опасно близка к роковой черте, и это испугало его. Почему он больше никогда не дотрагивался до нее?
– Потому что я не мог смотреть сквозь привидение… все пришло ко мне очень легко, так легко!..
«Красиво ли то, что я сделал? Кто лучше: я или Пибал? Пибал или я? Пибал, который создал великолепное произведение искусства? Или Стаффа, который никогда не знал военных поражений и уничтоживший все, что любил?»
Образ мертвого изувеченного Пибала не выходил из его сознания. Он попытался представить, как пальцы Англо ласкают Кайллу, и то выражение ужаса и отвращения, которое появлялось в такие минуты на ее лице. Он вспомнил ее мужа с горделивой осанкой. От заряда пульсарного пистолета его голова взорвалась, как перезревшая дыня под ударом мотыги. Все тело объялось густым кровавым туманом. А дети Кайллы, которых она так любит, в те минуты надрывно кричали, прижимаясь к ногам отца. Кричали от ужаса. Демоны его воображения нарисовали перед его мысленным взором образ Крислы, женщины, которую он лелеял и которая была обуглена плазмой, прекрасное тело которой взорвалось и распалось на мельчайшие частицы.
Он продолжал упорно тянуть трубу вперед, глубоко вдавливая в горячий песок израненные ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200
Она покачала головой.
– Я единственная женщина, у которой хватило силы воли внешней и внутренней, чтобы выдержать. Другие рано или поздно срывались и предпочитали смерть от ошейника, избавляющую от невыносимых длительных страданий среди песчаных дюн. Их насиловали каждую ночь. Никто не выдержал, кроме меня. – Она сплюнула себе под ноги. – Мужчины желают меня. Даже ты. Но ты не лез еще ни разу ко мне. Почему?
Из его горла вырвался раздраженный смешок.
– Может, честь не позволяет.
– Да, понимаю… Держись и дальше в том же духе. Не передумай. Мне сейчас все мужчины противны.
Чтобы успокоиться, Стаффе пришлось несколько раз глубоко вздохнуть. Несмотря на то что он недавно пил воду, во рту пересохло.
– Почему ты не сдаешься? – спросил он. – Почему продолжаешь борьбу?
– Месть, Тафф. – Она окинула рукой ослепительно белые просторы, которые окружали их. – Господь допустил, чтоб мы, человечество, создали сами себе эту вонючую погибель. Бесконечное, адское страдание. Мы это создали для себе подобных. Я никогда… Впрочем, тебе это можно знать, ничего от этого не изменится. Ты даже не представляешь себе, сколько в моей голове было всего самого злого и плохого. Но я никогда ничего не претворяла на практике. Не знаю, сразу ли после смерти наши души устремляются к богу или нет, но я тебе вот что скажу! Я очень хочу, чтобы этот ублюдок полной чашей испил страдания, унижения и боль перед тем, как я умру!
– О чем ты говоришь? Кому мстить?
– Богу, – прошептала она, уронив голову и сосредоточившись на своих мозолистых ногах, которые с каждым новым шагом погружались больше чем по щиколотку в обжигающую песчаную топь.
– Ты с Этарии? Жрица?
– Седди, – спокойно ответила она. – Только между нами.
Он подумал с минуту, потом согласно кивнул.
«Кто я такой, чтобы осуждать ее за суеверия и язычество? Кто я такой, чтобы упрекать ее хоть в чем-нибудь, после всего того, что я сделал? Каждый платит за свои грехи по-своему».
Они спустили останки Пибала на дно рва. С минуту Стаффа молча стоял над покойным, потом нагнулся и перевернул его на спину, скрестил ему руки на груди и приставил голову. Сдул песчинки с широко раскрытых, остекленевших глаз и закрыл их. Затем они вместе засыпали его песком.
Кайлла внимательно посмотрела на Стаффу и спросила:
– Прости, конечно, но зачем нам было так возиться с трупом?
– Выражение уважения. Это был хороший человек, не потерявший чувства собственного достоинства.
– А ты не похож на обычного раба, Тафф, – сказала она и пошла вдоль по рву к выходу из него. – Кто ты?
– Никто.
Чтобы предотвратить дальнейшее развитие темы, он догнал ее и вручил медальон.
– Вот, возьми. Пибал хотел, чтобы я подарил тебе его.
Она опустила глаза на медальон, лежавший у нее на раскрытой ладони. Затем сжала кулак с такой силой, что у нее побелели суставы на пальцах. Одна-единственная слеза пробежала по ее щеке, оставляя грязный след. Подбородок чуть дрожал, и Стаффа заметил это.
– Пойдем, мы и так опоздали, – сказал он, чтобы дальше не смущать ее. – Мне его тоже не хватает. Он научил меня… Черт возьми, ладно, оставим…
Он взял ее за руку и подтолкнул вперед. Когда они показались из рва, их бригада уже подсовывала канаты под очередной отрезок трубы.
Она взглянула на него, наконец уняв дрожь подбородка.
– Ты сделан из другого теста, чем все остальные. Ты другой. В тебе чувствуется сила, власть. Ты держишься слишком гордо для раба, затерянного в этих богом забытых песках.
Он изумленно уставился на нее.
Поняв, что она застала его врасплох, Кайлла подняла его руку и вложила в ладонь медальон.
– Тафф, – ее голос сорвался, она нахмурилась и договорила:
– Сохрани для меня.
Он отрицательно покачал головой.
– Сохрани! – повышая голос, потребовала она. – Англо все равно найдет и отнимет. Мне некуда спрятать. Пибал, видимо, вывез его в анальном отверстии, а я не могу себе и этого позволить! Англо… Свинья… Ну, словом, ты понимаешь.
– Хорошо, я буду хранить при себе медальон до конца жизни, если потребуется. Настанет день, и я верну тебе его. Когда мы получим свободу.
– Спасибо, Тафф… Ты друг мне.
Стаффа, не говоря больше ни слова, присоединился к бригаде и подставил свое изувеченное плечо под ярмо.
– Хо! – крикнула Кайлла, хватаясь за буксирный канат.
Стаффа изо всех сил напрягся, толкая огромную тяжесть вперед. После отдыха работа казалась особенно тяжкой. Создавалось впечатление, что мышцы вот-вот не выдержат и лопнут.
День тянулся очень медленно. Стаффа отчаянно щурился, хотя солнце стояло за его спиной, немилосердно жгло ему затылок и, казалось, хотело добраться до мозга, чтобы хорошенько поджарить его. Из подмышек обильно выделялся пот, но он испарялся прежде, чем успевал достичь локтей. О нем напоминали только грязные разводы на руках.
Кайлла? Скайла? Они слились в его воображении. Может быть, потому что каждую он мог представить с выражением страдания и последнего напряжения на лице?..
– Я так и не понял. Скайла, – прохрипел он, морщась от боли, возникшей в пересохшем горле.
«Бедный мой Стаффа, – донесся до него мистический голос Скайлы, сквозь завывания пустынного ветра. – Ты хотел узнать, каково быть человеком? В следующий раз ты узнаешь, что такое мои шрамы».
– Я это уже знаю.
Стаффа перенесся мыслями к тому моменту, когда он снял перчатку, чтобы подержать в своей руке ее руку. Тогда у него сильно забилось сердце. Она была опасно близка к роковой черте, и это испугало его. Почему он больше никогда не дотрагивался до нее?
– Потому что я не мог смотреть сквозь привидение… все пришло ко мне очень легко, так легко!..
«Красиво ли то, что я сделал? Кто лучше: я или Пибал? Пибал или я? Пибал, который создал великолепное произведение искусства? Или Стаффа, который никогда не знал военных поражений и уничтоживший все, что любил?»
Образ мертвого изувеченного Пибала не выходил из его сознания. Он попытался представить, как пальцы Англо ласкают Кайллу, и то выражение ужаса и отвращения, которое появлялось в такие минуты на ее лице. Он вспомнил ее мужа с горделивой осанкой. От заряда пульсарного пистолета его голова взорвалась, как перезревшая дыня под ударом мотыги. Все тело объялось густым кровавым туманом. А дети Кайллы, которых она так любит, в те минуты надрывно кричали, прижимаясь к ногам отца. Кричали от ужаса. Демоны его воображения нарисовали перед его мысленным взором образ Крислы, женщины, которую он лелеял и которая была обуглена плазмой, прекрасное тело которой взорвалось и распалось на мельчайшие частицы.
Он продолжал упорно тянуть трубу вперед, глубоко вдавливая в горячий песок израненные ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200