Работа довольно муторная и неблагодарная, и Олди - идеальная глава своего ведомства. Я управляюсь с ним менее чем за два часа, причем вполне мирно, без кровопролития.
Брэдфорд Барнс занимает пост вице-президента администрации, и мне требуется почти час, чтобы выяснить, в чем именно состоят его функции на этом поприще. Сегодня среда, утро, и от всей этой компании меня уже воротит. При виде одних и тех же постных физиономий парней из «Трень-Брень», день изо дня сидящих напротив меня в одних и тех же черных костюмах, я испытываю почти непреодолимую тошноту. Даже стенографистка мне уже осточертела. Барнс вообще ни черта не смыслит. Я прощупываю его, словно на ринге, он ныряет и уклоняется, ни один удар не достает цели. На суде он мне не нужен, от него все равно ничего путного не добьешься.
В среду днем я вызываю последнего свидетеля, Ричарда Пеллрода, старшего инспектора по исковым заявлениям, который подписал по меньшей мере два письма, содержащих отказ в выплате причитающейся Блейкам страховой премии. Пеллрод торчит в зале с самого понедельника, поэтому ненавидит меня лютой ненавистью. Он срывается уже с самого начала, грубит, и это меня заводит. Я тычу его носом в подписанные им письма, и дело клонится к серьезной перепалке. Пеллрод считает (и этого же мнения до сих пор придерживаются в «Прекрасном даре жизни»), что трансплантация костного мозга ещё не достаточно разработанный метод, чтобы применяться в лечении лейкозов. Тем не менее первый свой отказ он сделал на том основании, что при заключении страхового договора, Донни Рэй скрыл заболевание гриппом. Он то и дело сам себе противоречит. Более того, подловив Пеллрода на лжи раз, а за ним и другой, я решаю, что нужно как следует проучить мерзавца. Я придвигаю к себе стопку документов, и мы их поочередно разбираем. Я заставляю Пеллрода попотеть - он не только объясняет, откуда взялась та или иная бумажка, но и вынужден брать на себя ответственность за каждую из них. Он ведь был непосредственным начальством Джеки Леманчик, которая, к сожалению, куда-то испарилась. По предположению Пеллрода, она скорее всего вернулась в свой родной город, на юге Индианы. Время от времени я задаю старшему инспектору колючие вопросы по поводу её столь внезапного бегства, и это заметно выводит Пеллрода из себя. Я предъявляю ему все новые и новые документы. Он в очередной уже раз пытается переложить вину на кого-то другого. Я пощады не знаю. Я вправе задавать любые вопросы, какие только могут взбрести мне в голову, и Пеллрод не знает, откуда ждать подвоха. После непрерывного допроса в течение четырех часов он не выдерживает и молит о передышке.
* * *
Я отпускаю Пеллрода в половине восьмого вечера, и на этом допрос свидетелей из «Прекрасного дара жизни» заканчивается. Три дня, семнадцать часов, около тысячи страниц свидетельских показаний. А ведь их, как и остальные документы, придется ещё не раз читать и перечитывать.
Помощники Лео Ф. Драммонда распихивают бумаги по портфелям, а тем временем сам Драммонд отзывает меня в сторонку.
- Неплохо, Руди, очень даже неплохо, - вполголоса говорит он, как будто потрясен моим мастерством, но не хочет, чтобы другие это услышали.
- Спасибо.
Он вздыхает. Мы устали, и нам обоим до смерти надоело пялиться друг на друга.
- Кто у нас ещё остается? - спрашивает Драммонд.
- Все, я закончил, - отвечаю я, поскольку больше мне и в самом деле некого допрашивать.
- А как насчет доктора Корда?
- Он выступит уже во время суда.
Драммонд изумлен. Он пристально смотрит на меня, словно прикидывая, как это мне удалось убедить доктора свидетельствовать живьем.
- И что он скажет?
- Что Рон Блейк был идеальным донором для своего брата-близнеца. Трансплантация костного мозга - обыденный метод в наши дни. Парня вполне можно было спасти. Ваш клиент подписал ему смертный приговор.
Драммонд воспринимает мои слова невозмутимо; ничего другого он и не ожидал.
- Возможно, мы тогда сами его допросим, - говорит он.
- Доктор берет за час пятьсот баксов.
- Да, я знаю. Послушайте, Руди, а что если нам пропустить по рюмочке? Мне бы хотелось кое-что с вами обсудить.
- Что именно? - Меньше всего на свете мне бы хотелось сейчас выпивать с Драммондом.
- Наши дела. Возможность заключить мировую. Может, минут через пятнадцать заскочите в нашу контору? Она здесь рядышком, за углом.
В слове «мировая» есть нечто притягательное. Вдобавок мне давно хотелось увидеть драммондовскую контору.
- Хорошо, но только быстро, - говорю я, словно какая-нибудь богатая красотка ждет не дождется моего приезда.
- Да, конечно. Идемте прямо сразу, не мешкая.
Я велю Деку подождать за углом, и мы с Драммондом тащимся пешком по направлению к самому высокому зданию Мемфиса. Поднимаясь в лифте на сороковой этаж, непринужденно болтаем о погоде. Стены на этаже облицованы мрамором, кругом сияют бронзовые украшения. Везде кишат сотрудники, словно сейчас не вечер, а самый разгар дня. Обставлена контора «Трень-Брень» со вкусом. Я высматриваю своего старого приятеля Лойда Бека, головореза из фирмы «Броднэкс и Спир», от души надеясь, что его здесь нет.
Кабинет Драммонда не слишком велик, но обставлен изысканно. В этом небоскребе стоимость аренды чрезвычайно высока, и площадь стараются использовать с умом.
- Что выпьете? - спрашивает Драммонд, швыряя на стол портфель и пиджак.
На крепкие напитки меня не тянет, к тому же я настолько устал, что спиртное может запросто свалить меня с ног.
- Только кока-колу, - отвечаю я, и в глазах Драммонда мелькает разочарование. Сам он наливает себе небольшой стаканчик виски с содовой.
В дверь стучат и, к моему изумлению, в кабинет входит мистер М. Уилфред Кили, собственной персоной. Мы не виделись с понедельника, с тех самых пор, как я в течение восьми часов кряду бомбардировал его вопросами. Кили вновь демонстрирует, насколько счастлив меня видеть. Мы обмениваемся рукопожатием и тепло приветствуем друг друга. Кили подходит к бару в углу кабинета и смешивает себе напиток.
Мы устраиваемся возле бара за небольшим круглым столом, и Драммонд с Кили потягивают виски с содовой. Столь поспешный приезд Кили в Мемфис означает одно: они твердо решили уладить дело миром. Я весь внимание.
В прошлом месяце за все свои муки я заработал всего шестьсот долларов. Драммонд зашибает примерно миллион в год. Кили управляет компанией с миллиардным оборотом и, судя по всему, зарабатывает больше, чем их адвокат. И эти люди готовы сделать мне деловое предложение.
- Меня крайне беспокоит поведение судьи Киплера, - вдруг нарушает молчание Драммонд.
- В жизни с подобным не сталкивался, - быстро добавляет Кили.
Драммонд славится умелой подготовкой, и наверняка заранее отрепетировал эту сцену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
Брэдфорд Барнс занимает пост вице-президента администрации, и мне требуется почти час, чтобы выяснить, в чем именно состоят его функции на этом поприще. Сегодня среда, утро, и от всей этой компании меня уже воротит. При виде одних и тех же постных физиономий парней из «Трень-Брень», день изо дня сидящих напротив меня в одних и тех же черных костюмах, я испытываю почти непреодолимую тошноту. Даже стенографистка мне уже осточертела. Барнс вообще ни черта не смыслит. Я прощупываю его, словно на ринге, он ныряет и уклоняется, ни один удар не достает цели. На суде он мне не нужен, от него все равно ничего путного не добьешься.
В среду днем я вызываю последнего свидетеля, Ричарда Пеллрода, старшего инспектора по исковым заявлениям, который подписал по меньшей мере два письма, содержащих отказ в выплате причитающейся Блейкам страховой премии. Пеллрод торчит в зале с самого понедельника, поэтому ненавидит меня лютой ненавистью. Он срывается уже с самого начала, грубит, и это меня заводит. Я тычу его носом в подписанные им письма, и дело клонится к серьезной перепалке. Пеллрод считает (и этого же мнения до сих пор придерживаются в «Прекрасном даре жизни»), что трансплантация костного мозга ещё не достаточно разработанный метод, чтобы применяться в лечении лейкозов. Тем не менее первый свой отказ он сделал на том основании, что при заключении страхового договора, Донни Рэй скрыл заболевание гриппом. Он то и дело сам себе противоречит. Более того, подловив Пеллрода на лжи раз, а за ним и другой, я решаю, что нужно как следует проучить мерзавца. Я придвигаю к себе стопку документов, и мы их поочередно разбираем. Я заставляю Пеллрода попотеть - он не только объясняет, откуда взялась та или иная бумажка, но и вынужден брать на себя ответственность за каждую из них. Он ведь был непосредственным начальством Джеки Леманчик, которая, к сожалению, куда-то испарилась. По предположению Пеллрода, она скорее всего вернулась в свой родной город, на юге Индианы. Время от времени я задаю старшему инспектору колючие вопросы по поводу её столь внезапного бегства, и это заметно выводит Пеллрода из себя. Я предъявляю ему все новые и новые документы. Он в очередной уже раз пытается переложить вину на кого-то другого. Я пощады не знаю. Я вправе задавать любые вопросы, какие только могут взбрести мне в голову, и Пеллрод не знает, откуда ждать подвоха. После непрерывного допроса в течение четырех часов он не выдерживает и молит о передышке.
* * *
Я отпускаю Пеллрода в половине восьмого вечера, и на этом допрос свидетелей из «Прекрасного дара жизни» заканчивается. Три дня, семнадцать часов, около тысячи страниц свидетельских показаний. А ведь их, как и остальные документы, придется ещё не раз читать и перечитывать.
Помощники Лео Ф. Драммонда распихивают бумаги по портфелям, а тем временем сам Драммонд отзывает меня в сторонку.
- Неплохо, Руди, очень даже неплохо, - вполголоса говорит он, как будто потрясен моим мастерством, но не хочет, чтобы другие это услышали.
- Спасибо.
Он вздыхает. Мы устали, и нам обоим до смерти надоело пялиться друг на друга.
- Кто у нас ещё остается? - спрашивает Драммонд.
- Все, я закончил, - отвечаю я, поскольку больше мне и в самом деле некого допрашивать.
- А как насчет доктора Корда?
- Он выступит уже во время суда.
Драммонд изумлен. Он пристально смотрит на меня, словно прикидывая, как это мне удалось убедить доктора свидетельствовать живьем.
- И что он скажет?
- Что Рон Блейк был идеальным донором для своего брата-близнеца. Трансплантация костного мозга - обыденный метод в наши дни. Парня вполне можно было спасти. Ваш клиент подписал ему смертный приговор.
Драммонд воспринимает мои слова невозмутимо; ничего другого он и не ожидал.
- Возможно, мы тогда сами его допросим, - говорит он.
- Доктор берет за час пятьсот баксов.
- Да, я знаю. Послушайте, Руди, а что если нам пропустить по рюмочке? Мне бы хотелось кое-что с вами обсудить.
- Что именно? - Меньше всего на свете мне бы хотелось сейчас выпивать с Драммондом.
- Наши дела. Возможность заключить мировую. Может, минут через пятнадцать заскочите в нашу контору? Она здесь рядышком, за углом.
В слове «мировая» есть нечто притягательное. Вдобавок мне давно хотелось увидеть драммондовскую контору.
- Хорошо, но только быстро, - говорю я, словно какая-нибудь богатая красотка ждет не дождется моего приезда.
- Да, конечно. Идемте прямо сразу, не мешкая.
Я велю Деку подождать за углом, и мы с Драммондом тащимся пешком по направлению к самому высокому зданию Мемфиса. Поднимаясь в лифте на сороковой этаж, непринужденно болтаем о погоде. Стены на этаже облицованы мрамором, кругом сияют бронзовые украшения. Везде кишат сотрудники, словно сейчас не вечер, а самый разгар дня. Обставлена контора «Трень-Брень» со вкусом. Я высматриваю своего старого приятеля Лойда Бека, головореза из фирмы «Броднэкс и Спир», от души надеясь, что его здесь нет.
Кабинет Драммонда не слишком велик, но обставлен изысканно. В этом небоскребе стоимость аренды чрезвычайно высока, и площадь стараются использовать с умом.
- Что выпьете? - спрашивает Драммонд, швыряя на стол портфель и пиджак.
На крепкие напитки меня не тянет, к тому же я настолько устал, что спиртное может запросто свалить меня с ног.
- Только кока-колу, - отвечаю я, и в глазах Драммонда мелькает разочарование. Сам он наливает себе небольшой стаканчик виски с содовой.
В дверь стучат и, к моему изумлению, в кабинет входит мистер М. Уилфред Кили, собственной персоной. Мы не виделись с понедельника, с тех самых пор, как я в течение восьми часов кряду бомбардировал его вопросами. Кили вновь демонстрирует, насколько счастлив меня видеть. Мы обмениваемся рукопожатием и тепло приветствуем друг друга. Кили подходит к бару в углу кабинета и смешивает себе напиток.
Мы устраиваемся возле бара за небольшим круглым столом, и Драммонд с Кили потягивают виски с содовой. Столь поспешный приезд Кили в Мемфис означает одно: они твердо решили уладить дело миром. Я весь внимание.
В прошлом месяце за все свои муки я заработал всего шестьсот долларов. Драммонд зашибает примерно миллион в год. Кили управляет компанией с миллиардным оборотом и, судя по всему, зарабатывает больше, чем их адвокат. И эти люди готовы сделать мне деловое предложение.
- Меня крайне беспокоит поведение судьи Киплера, - вдруг нарушает молчание Драммонд.
- В жизни с подобным не сталкивался, - быстро добавляет Кили.
Драммонд славится умелой подготовкой, и наверняка заранее отрепетировал эту сцену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162