- Но Донни Рей Блейк умирает. И умирает потому, что ему не могут сделать пересадку костного мозга, а это входит в перечень оплачиваемых услуг. Я прав?
Левберг ехидно улыбается:
- Ты прав, это так, действительно. Основываясь на том, что родители тебе рассказали. А это всегда, как правило, недостаточно точно.
- Но если все правда? - спрашиваю я, указывая на бумаги.
Он пожимает плечами и опять улыбается:
- Тогда это хорошее дело. Не великое, но хорошее.
- Не понимаю.
- Это просто, Руди. У нас здесь штат Теннесси. Страна тысячных, а не миллионных приговоров. Здесь никто никому не присуждает крупные возмещения ущерба. Присяжные у нас народ чрезвычайно консервативный. Доход на душу населения довольно низкий, так что присяжные везде с трудом идут на то, чтобы обогащать своих соседей. В Мемфисе особенно тяжело вынести приличный вердикт.
Бьюсь об заклад, что Джонатан Лейк такого вердикта добился бы. Смог бы. И может, и мне отрезал маленький кусочек пирога, если бы я принес ему это дело. Несмотря на похмелье, колесики в голове все-таки крутятся.
- Так что же мне делать? - спрашиваю я.
- Преследовать ублюдков по суду.
- Но у меня еще нет адвокатской лицензии.
- У тебя нет. Так что пошли этих людей к какому-нибудь ловкому, умеющему настоять на своем адвокату, выступающему в городских судах. Позвони кое-каким людям в их поддержку, сам поговори с адвокатом. И напиши Смуту двухстраничный отчет, а после этого можешь считать дело оконченным. - Левберг вскакивает на ноги, потому что зазвонил телефон, и швыряет папку мне. - Здесь список из трех десятков процессов по иску о недобросовестности со стороны страховых компаний, с которыми, если тебе интересно, стоило бы познакомиться.
- Спасибо, - отвечаю я.
Он машет, чтобы я уходил. Когда я выхожу, Макс Левберг уже снова орет в телефонную трубку.
Юридический колледж привил мне ненависть к исследовательской работе. Я пробыл здесь три года, и почти половина скорбных дней и часов, проведенных тут, была занята копанием в старых книгах с истертыми переплетами в поисках всяких древних процессов и судебных прецедентов, что должны были поддержать примитивные законотворческие теории, к которым ни один юрист в здравом уме на практике не обращался десятки лет. Преподаватели любят посылать студентов на этот остров сокровищ. Авось что-нибудь и откопают. Профессора, которые в большинстве своем преподают потому, что не смогли найти применение своим теориям и способностям в реальном мире, считают необходимым натаскивать нас в умении разыскивать какие-то замшелые судебные процессы и кратко их резюмировать.
Все это для того, чтобы мы получили хорошие отметки и с ними возможность начать заниматься делом в качестве молодых, хорошо образованных юристов.
Но это особенно характерно для первых лет обучения. Сейчас уже полегче, и, может быть, есть свой резон и в этом безумном кладоискательстве. Мне тысячу раз приходилось слышать, что большие, солидные фирмы обычно закабаляют своих зеленых новобранцев, отправляя их на два года в библиотеки писать короткие резюме и планы-памятки для предстоящих процессов.
Но часы, кажется, стоят на месте, если занимаешься такими юридическими изысканиями на несвежую голову. Головная боль усиливается. Руки все еще дрожат. Букер находит меня в моем закутке уже вечером. Передо мной на столе с дюжину раскрытых книг и список процессов, врученный Левбергом, которые надо изучить.
- Как себя чувствуешь? - спрашивает Букер.
На нем сюртук и галстук, он, безусловно, из офиса, где звонил по телефону и пользовался диктофоном, как заправский адвокат.
- Я в порядке.
Он приседает на корточки около меня и рассматривает груду книг.
- Что это у тебя?
- Это не для экзамена. Просто небольшое разыскание для Смута.
- Но ты никогда не делал для его спецкурса никаких таких разысканий.
- Да. И чувствую себя виноватым.
Букер поднимается и стоит, прислонившись к стене в моем крошечном закутке.
- Первое, - произносит он почти шепотом. - Мистер Шэнкл считает, что маленький инцидент в «Броднэкс и Спир» в хороших руках, обо всем позаботятся. Он сделал несколько нужных звонков, и его заверили, что так называемые жертвы инцидента не станут предъявлять обвинений.
- Хорошо, - отвечаю я, - спасибо, Букер.
- Не стоит. И теперь ты, наверное, можешь выползти отсюда. Если, конечно, способен оторваться от своих разысканий.
- Попытаюсь.
- Второе. Я только что из офиса. У меня был долгий разговор с мистером Шэнклом. И, понимаешь, сейчас никаких мест нет. Он уже нанял трех новых сотрудников, меня и двух других парней из Вашингтона, хотя и не уверен, что они подойдут. Он собирается расширять штат.
- Букер, тебе не стоит морочить себе голову моими проблемами.
- Но я сам хочу помочь. Это пустяки, мистер Шэнкл пообещал поспрашивать у разных сведущих людей, порыскать, так сказать, в кустах, навести справки. Он знает множество адвокатов.
Я так растроган, что ничего не могу сказать, двадцать четыре часа назад у меня было твердо обещанное место с неплохой заработной платой. Сейчас незнакомые мне люди из милости дергают за веревочки и стараются отыскать для меня хоть самую завалящую работенку.
- Спасибо, - повторяю я, кусая губы и пристально изучая свои пальцы.
Букер смотрит на часы.
- Должен бежать. Ты утром будешь готовиться к экзаменам?
- Конечно.
- Я тебе позвоню. - Он хлопает меня по плечу и исчезает.
Ровно без десяти пять я поднимаюсь по лестнице из библиотеки на административный этаж. Теперь я не озираюсь по сторонам в страхе перед полицейскими, не боюсь столкнуться лицом к лицу с Сарой Плэнкмор, не беспокоюсь больше о судебных исполнителях и практически не трепещу при мысли о неприятных встречах с моими многочисленными сокурсниками. Они все ушли. Ведь это пятница, и юридический колледж опустел.
Отдел по трудоустройству на этаже, где размещается администрация. Я на ходу смотрю на доску объявлений в коридоре, она обычно бывает заклеена объявлениями о найме на работу: от больших фирм, средних фирм, от одиночек, занимающихся частной практикой, от частных компаний и государственных агентов. Быстрый взгляд подтверждает то, что мне уже известно. На доске нет ни единого предложения. В это время года на рынке труда хоть шаром покати.
Маделейн Скиннер управляет отделом трудоустройства уже не один десяток лет. По слухам, она собирается уходить на пенсию, но, согласно другим слухам, она грозит этим каждый год с целью что-нибудь выдавить из декана. Ей шестьдесят, но выглядит она на все семьдесят, тощая женщина с короткой седой стрижкой, сеткой морщин вокруг глаз и неизменной сигаретой в настольной пепельнице. Говорят, она выкуривает по четыре пачки в день, что, конечно, забавно, потому что у нас теперь официально запрещено курить, но никто не осмеливается сказать об этом Маделейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162