Ладони у меня липкие, горло пересохло. Если Брюзер подставит меня на этом слушании, я ему никогда не прощу. Я по-настоящему его возненавижу, до конца своих дней.
- Расслабься, - замечает Дек, сгорбившись над рулем и летя на красный свет. Но даже Дек, взглянув на меня, понимает, что я сейчас отчаянно трушу. - Я уверен, что Брюзер уже там, - говорит он без малейшей уверенности. - А если его нет, ты сам прекрасно справишься. Ведь это просто ходатайство. Я хочу сказать, что присяжных не будет, ты же знаешь.
- Заткнись и рули, Дек, ладно? И постарайся, чтобы мы не попали в аварию и не погибли.
- Ох и нервный же ты!
Мы уже в самом городе, в гуще движения, и я с ужасом смотрю на наручные часы. Девять. Ровно девять. Дек жмет на газ, и двое прохожих в ужасе шарахаются в сторону. Он проносится прямо через крошечную площадку для парковки.
- Видишь вон ту дверь? - говорит он, показывая на угол суда округа Шелби, массивного здания, занимающего целый квартал.
- Ага.
- Иди туда, поднимись на этаж, зал за третьей дверью направо.
- Как ты думаешь, Брюзер там? - спрашиваю я еле слышно.
- Конечно, - отвечает он лицемерно. Он нажимает на тормоза, задевая кромку тротуара, я выпрыгиваю и приземляюсь на четвереньки. - Я приду скоро, только припаркуюсь! - кричит он.
Я лечу по бетонным ступенькам вверх, через дверь, на другой этаж и оказываюсь во Дворце правосудия.
Суд округа Шелби расположен в старом солидном и прекрасно сохранившемся здании. Полы и стены мраморные, двустворчатые двери из полированного красного дерева. Коридор широкий, темный, спокойный, по обе стороны его тянутся деревянные скамьи, а над ними висят портреты выдающихся юристов.
Я сбавляю шаг до трусцы и останавливаюсь у двери в зал, где председательствует его честь Харви Хейл.
Брюзера в коридоре не видно. Я тихонько отворяю дверь, заглядываю в зал и не вижу его огромной туши. Его нет.
Но зал не пустует. Я смотрю на левое крыло, устланное красной ковровой дорожкой, на ряды отполированных до блеска мягких скамей за низкими вращающимися на петлях железными створками. Я вижу, что моего прихода ожидает горстка людей. Возвышаясь над всеми в огромном, обитом темно-красной кожей кресле, восседает мужчина неприятной внешности в черной мантии. Он хмуро поглядывает в мою сторону. Я решаю, что это, очевидно, и есть судья Харви Хейл. Часы у него за спиной показывают, что уже двенадцать минут десятого. Одной рукой он придерживает подбородок, пальцами другой нетерпеливо постукивает по столу.
Слева от меня, за барьером, который отделяет скамьи для посетителей от места судьи, лож присяжных и столов для адвокатов, я вижу группу людей, и все они стараются получше меня разглядеть. Любопытно, что они одинаково выглядят и одинаково одеты - у всех короткая стрижка, темные костюмы, белые рубашки, галстуки в полоску, строгие лица и презрительные усмешки.
Все молчат. Я чувствую себя нарушителем частных владений. Даже судебная стенографистка и судебный пристав, кажется, смотрят неодобрительно.
Тяжелой походкой, с внезапно ослабевшими коленями, я очень неуверенно подхожу к железным воротцам и далее за барьер к месту, предназначенному для адвокатов. Горло у меня сухое, как пергамент. Голос тускл и слаб.
- Извините, сэр, но я прибыл на слушание ходатайства по Делу Блейков.
Выражение лица у судьи все то же. Он продолжает барабанить пальцами.
- А кто вы такой?
- Э… меня зовут Руди Бейлор. Я работаю в фирме Брюзера Стоуна.
- А где сам мистер Стоун?
- Не могу сказать. Он должен был встретиться со мной в зале суда.
Слева внезапно оживляется кучка адвокатов, но я туда не смотрю. Судья Хейл перестает барабанить пальцами, поднимает подбородок и утомленно качает головой.
- Ничему не удивляюсь, - произносит он в микрофон.
Так как мы с Деком решили удирать из фирмы Стоуна, я твердо намерен прихватить дело Блейков, понадежнее его спрятав. Оно мое! Никто не имеет на него права. В данный момент судья Хейл еще не знает, что адвокатом по этому делу, выступающим против «Дара жизни», буду я, а не Брюзер. Как бы я ни был этим потрясен и напуган, я быстро решаю, что сейчас самый подходящий момент утвердить свою репутацию.
- Полагаю, вы можете отложить слушание ходатайства, - говорит судья.
- Нет, сэр. Я готов его оспорить, - отвечаю я со всей внушительностью и твердостью, на которые только способен, и кладу свою папку на стол справа от себя.
- А вы адвокат?
- Э… я только что сдал экзамен.
- Но лицензии вы еще не получили?
Не знаю, почему я раньше не подумал об этом. Наверное, я так возгордился, что это обстоятельство совершенно выпало у меня из памяти. К тому же Брюзер ведь сам собирался выступить, позволив мне что-нибудь промямлить для практики.
- Нет, сэр. На следующей неделе я присягаю на церемонии вручения лицензий.
Один из моих противников так громко откашливается, что судья смотрит в его сторону. Я оборачиваюсь и вижу импозантного джентльмена в темно-синем костюме в тот самый момент, как он торжественно встает.
- С позволения суда, - говорит он, как говорил уже тысячу раз, - для протокола: меня зовут Лео Ф. Драммонд из «Тинли Бритт», я выступаю как советник фирмы «Прекрасный дар жизни». - Он вещает сдержанно, солидно, и все это предназначено для ушей его давнего друга и йельского напарника. Стенографистка, запечатлев эти слова, возвращается к прерванному занятию - полировке ногтей. - Мы также возражаем против того, чтобы в деле участвовал этот молодой человек. - И он плавно простирает руки в мою сторону. Слова его медленны и весомы. И я уже ненавижу его. - Как! Он даже не получил еще лицензии.
Я ненавижу его покровительственный тон, его глупую мелочность. Ведь это только слушание ходатайства, не само судебное заседание.
- Ваша честь, я получу лицензию на следующей неделе, - упираюсь я. И то, что я злюсь, очень помогает говорить громко и твердо.
- Но этого недостаточно, ваша честь. - Драммонд широко разводит руками, словно сама мысль выступать без лицензии невероятно комична. Внимание, надо сдерживать себя.
- Ваша честь, я сдал экзамен.
- Большое дело, - делает выпад Драммонд.
Я смотрю ему прямо в лицо. Рядом с ним еще четверо, трое из них сидят за столом с блокнотами на изготовку. Четвертый сидит за ними. Я ловлю их общий насмешливый взгляд.
- Да, большое дело, мистер Драммонд. Справьтесь-ка об этом у Шелла Бойкина, - отвечаю я.
Лицо Драммонда вытягивается, он слегка отступает назад, будто уклоняясь от удара. Мне даже кажется, что они все четверо немного смущены. Конечно, дешевый ударный прием, но я в силу некоторых причин не мог сдержаться. Шелл Бойкин один из двух студентов с нашего курса, которому выпала привилегия быть принятым на работу в «Трень-Брень». Мы три года презирали друг друга и вместе держали экзамен в прошлом месяце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
- Расслабься, - замечает Дек, сгорбившись над рулем и летя на красный свет. Но даже Дек, взглянув на меня, понимает, что я сейчас отчаянно трушу. - Я уверен, что Брюзер уже там, - говорит он без малейшей уверенности. - А если его нет, ты сам прекрасно справишься. Ведь это просто ходатайство. Я хочу сказать, что присяжных не будет, ты же знаешь.
- Заткнись и рули, Дек, ладно? И постарайся, чтобы мы не попали в аварию и не погибли.
- Ох и нервный же ты!
Мы уже в самом городе, в гуще движения, и я с ужасом смотрю на наручные часы. Девять. Ровно девять. Дек жмет на газ, и двое прохожих в ужасе шарахаются в сторону. Он проносится прямо через крошечную площадку для парковки.
- Видишь вон ту дверь? - говорит он, показывая на угол суда округа Шелби, массивного здания, занимающего целый квартал.
- Ага.
- Иди туда, поднимись на этаж, зал за третьей дверью направо.
- Как ты думаешь, Брюзер там? - спрашиваю я еле слышно.
- Конечно, - отвечает он лицемерно. Он нажимает на тормоза, задевая кромку тротуара, я выпрыгиваю и приземляюсь на четвереньки. - Я приду скоро, только припаркуюсь! - кричит он.
Я лечу по бетонным ступенькам вверх, через дверь, на другой этаж и оказываюсь во Дворце правосудия.
Суд округа Шелби расположен в старом солидном и прекрасно сохранившемся здании. Полы и стены мраморные, двустворчатые двери из полированного красного дерева. Коридор широкий, темный, спокойный, по обе стороны его тянутся деревянные скамьи, а над ними висят портреты выдающихся юристов.
Я сбавляю шаг до трусцы и останавливаюсь у двери в зал, где председательствует его честь Харви Хейл.
Брюзера в коридоре не видно. Я тихонько отворяю дверь, заглядываю в зал и не вижу его огромной туши. Его нет.
Но зал не пустует. Я смотрю на левое крыло, устланное красной ковровой дорожкой, на ряды отполированных до блеска мягких скамей за низкими вращающимися на петлях железными створками. Я вижу, что моего прихода ожидает горстка людей. Возвышаясь над всеми в огромном, обитом темно-красной кожей кресле, восседает мужчина неприятной внешности в черной мантии. Он хмуро поглядывает в мою сторону. Я решаю, что это, очевидно, и есть судья Харви Хейл. Часы у него за спиной показывают, что уже двенадцать минут десятого. Одной рукой он придерживает подбородок, пальцами другой нетерпеливо постукивает по столу.
Слева от меня, за барьером, который отделяет скамьи для посетителей от места судьи, лож присяжных и столов для адвокатов, я вижу группу людей, и все они стараются получше меня разглядеть. Любопытно, что они одинаково выглядят и одинаково одеты - у всех короткая стрижка, темные костюмы, белые рубашки, галстуки в полоску, строгие лица и презрительные усмешки.
Все молчат. Я чувствую себя нарушителем частных владений. Даже судебная стенографистка и судебный пристав, кажется, смотрят неодобрительно.
Тяжелой походкой, с внезапно ослабевшими коленями, я очень неуверенно подхожу к железным воротцам и далее за барьер к месту, предназначенному для адвокатов. Горло у меня сухое, как пергамент. Голос тускл и слаб.
- Извините, сэр, но я прибыл на слушание ходатайства по Делу Блейков.
Выражение лица у судьи все то же. Он продолжает барабанить пальцами.
- А кто вы такой?
- Э… меня зовут Руди Бейлор. Я работаю в фирме Брюзера Стоуна.
- А где сам мистер Стоун?
- Не могу сказать. Он должен был встретиться со мной в зале суда.
Слева внезапно оживляется кучка адвокатов, но я туда не смотрю. Судья Хейл перестает барабанить пальцами, поднимает подбородок и утомленно качает головой.
- Ничему не удивляюсь, - произносит он в микрофон.
Так как мы с Деком решили удирать из фирмы Стоуна, я твердо намерен прихватить дело Блейков, понадежнее его спрятав. Оно мое! Никто не имеет на него права. В данный момент судья Хейл еще не знает, что адвокатом по этому делу, выступающим против «Дара жизни», буду я, а не Брюзер. Как бы я ни был этим потрясен и напуган, я быстро решаю, что сейчас самый подходящий момент утвердить свою репутацию.
- Полагаю, вы можете отложить слушание ходатайства, - говорит судья.
- Нет, сэр. Я готов его оспорить, - отвечаю я со всей внушительностью и твердостью, на которые только способен, и кладу свою папку на стол справа от себя.
- А вы адвокат?
- Э… я только что сдал экзамен.
- Но лицензии вы еще не получили?
Не знаю, почему я раньше не подумал об этом. Наверное, я так возгордился, что это обстоятельство совершенно выпало у меня из памяти. К тому же Брюзер ведь сам собирался выступить, позволив мне что-нибудь промямлить для практики.
- Нет, сэр. На следующей неделе я присягаю на церемонии вручения лицензий.
Один из моих противников так громко откашливается, что судья смотрит в его сторону. Я оборачиваюсь и вижу импозантного джентльмена в темно-синем костюме в тот самый момент, как он торжественно встает.
- С позволения суда, - говорит он, как говорил уже тысячу раз, - для протокола: меня зовут Лео Ф. Драммонд из «Тинли Бритт», я выступаю как советник фирмы «Прекрасный дар жизни». - Он вещает сдержанно, солидно, и все это предназначено для ушей его давнего друга и йельского напарника. Стенографистка, запечатлев эти слова, возвращается к прерванному занятию - полировке ногтей. - Мы также возражаем против того, чтобы в деле участвовал этот молодой человек. - И он плавно простирает руки в мою сторону. Слова его медленны и весомы. И я уже ненавижу его. - Как! Он даже не получил еще лицензии.
Я ненавижу его покровительственный тон, его глупую мелочность. Ведь это только слушание ходатайства, не само судебное заседание.
- Ваша честь, я получу лицензию на следующей неделе, - упираюсь я. И то, что я злюсь, очень помогает говорить громко и твердо.
- Но этого недостаточно, ваша честь. - Драммонд широко разводит руками, словно сама мысль выступать без лицензии невероятно комична. Внимание, надо сдерживать себя.
- Ваша честь, я сдал экзамен.
- Большое дело, - делает выпад Драммонд.
Я смотрю ему прямо в лицо. Рядом с ним еще четверо, трое из них сидят за столом с блокнотами на изготовку. Четвертый сидит за ними. Я ловлю их общий насмешливый взгляд.
- Да, большое дело, мистер Драммонд. Справьтесь-ка об этом у Шелла Бойкина, - отвечаю я.
Лицо Драммонда вытягивается, он слегка отступает назад, будто уклоняясь от удара. Мне даже кажется, что они все четверо немного смущены. Конечно, дешевый ударный прием, но я в силу некоторых причин не мог сдержаться. Шелл Бойкин один из двух студентов с нашего курса, которому выпала привилегия быть принятым на работу в «Трень-Брень». Мы три года презирали друг друга и вместе держали экзамен в прошлом месяце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162