Поскольку отбирать присяжных нам придется в том порядке, как они рассажены, вряд ли мы преодолеем три первых ряда. В них - тридцать шесть человек. А нам нужно всего двенадцать. И ещё двое запасных.
На скамье за спинами Драммонда и его коллег я замечаю двоих изысканно одетых незнакомцев. Ага, догадываюсь я - консультанты по подбору присяжных. Они пристально следят за каждым жестом своих подопечных. Интересно, как повлияла наша выходка на их представления о человеческой психологии? Ха-ха-ха! Бьюсь об заклад, им и в головы не могло прийти, что пара чокнутых адвокатов способна вести переговоры с кандидатами в присяжные накануне выборов в жюри.
Его честь принял ещё семь самоотводов, и число присутствующих в зале кандидатов сокращается до пятидесяти. Судья кратко обрисовывает суть дела, представляет истца, ответчика и их адвокатов. Только Бадди отсутствует. Он блаженствует в «ферлейне».
Киплер приступает к официальным расспросам будущих присяжных. Кому есть, что сказать, должны поднимать руки. Знакомы ли вы с кем-либо из представителей тяжущихся сторон, адвокатов или свидетелей? Не страховался ли кто-нибудь из вас в компании «Прекрасный дар жизни»? Нет ли среди вас лиц, которые участвуют в других тяжбах? Не подавал ли кто-либо из вас прежде иск против какой-либо страховой компании?
Несколько положительных ответов получено. Люди поднимают руки, потом встают и обращаются к его чести. Они заметно нервничают, чувствуют себя не в своей тарелке, но вскоре лед ломается. Затем Киплер радушно шутит, и обстановка окончательно разряжается. Время от времени я напоминаю себе, что и я - полноправный участник этого действа. И оно мне вполне по зубам. Ведь я адвокат. Правда, я ещё ни разу не выступал в суде.
Киплер заранее передал мне список своих вопросов, и он сам спросит у этих людей об всем, что я хочу знать. Это вполне законно. Такой же список судья передал и Драммонду.
Я делаю пометки, присматриваюсь к людям, внимательно слушаю все, что говорится. То же самое делает и Дек. Несправедливо, конечно, но в глубине души я рад, что будущие присяжные не ведают, что мы с ним в одной команде.
Вопросник у Киплера солидный, и процедура тянется довольно долго. Наконец, два часа спустя, судья заканчивает. Под ложечкой у меня снова противно сосет. Наступает пора и Руди Бейлору впервые отметиться на настоящем судебном процессе. Пока, правда, речь идет лишь о кратком выступлении.
Я встаю, приближаюсь к барьеру, отгораживающему меня от присяжных, приветливо улыбаюсь и произношу речь, которую репетировал уже сотни раз.
- Доброе утро. Меня зовут Руди Бейлор, и я представляю Блейков. - Пока все нормально. После утомительных двухчасовых расспросов этим людям хочется чего-то более свеженького. Я излучаю тепло и дружелюбие. - Судья Киплер только что задал вам множество вопросов. Из ваших ответов я выяснил все, что меня интересовало, поэтому тратить время я не стану. Собственно говоря, у меня к вам всего один вопрос. Есть ли у кого-нибудь из вас какие-либо причины, не позволяющие принять участие в данном процессе в качестве члена жюри присяжных?
Ответов я не жду, и все молчат. Больше двух часов кряду они меня разглядывали, а я просто здороваюсь, улыбаюсь и говорю, что задерживать их не собираюсь. Трудно даже придумать большее наказание в жизни, чем занудливый адвокат. Тем более, что интуиция мне подсказывает: Драммонд им сейчас здорово накостыляет.
- Спасибо, - говорю я, улыбаясь. Затем поворачиваюсь к судье и громко провозглашаю: - Меня все устраивает, ваша честь. - Возвращаясь на место, я легонько треплю Дот по плечу и усаживаюсь.
Драммонд уже на ногах. Он пытается казаться спокойным и приветливым, но удается это плохо - внутри он кипит. Драммонд представляется и начинает рассказывать про своего клиента, какая крупная и процветающая компания «Прекрасный дар жизни», и как замечательно она ведет дела. Но ведь не наказывать же её за это, верно? Разве кто-то из вас от этого выиграет? Драммонд уже вовсю аргументирует, а регламентом это возбраняется. Впрочем, он старается не переходить границы допустимого. Я не уверен, должен ли прервать его, выразив протест. Я дал себе зарок, что возражать стану, только будучи железно уверен в своей правоте. Драммонд весьма убедителен. Его сладкоречивый голос внушает доверие. Седеющие волосы создают дополнительное впечатление мудрости и богатого жизненного опыта за плечами.
Драммонд задает ещё несколько вопросов, на которые никто не отвечает. Он готовит почву для решительных действий. И наконец переходит в наступление.
- И вот теперь я собираюсь задать вам самый важный вопрос, - торжественно произносит он. - Пожалуйста, выслушайте меня внимательно. Это ключевой вопрос. - Следует долгая драматическая пауза. Наконец Драммонд делает глубокий вдох и говорит: - Не пытались ли склонить кого-либо из вас к сотрудничеству?
Он замолкает, слова его повисают в воздухе, и в зале воцаряется могильная тишина. Это больше напоминает обвинение, нежели вопрос. Я смотрю на трень-бреньских адвокатов. Хилл и Планк так и поедают меня глазами. Морхаус и Гроун наблюдают за присяжными.
На несколько секунд Драммонд словно цепенеет, готовый наброситься на первого смельчака, который осмелится поднять руку и произнести: «Да! Адвокат истца вчера вечером заезжал ко мне домой!». Драммонд знает, что сейчас это случится, знает - и все. Он выдерет истину клещами, затем выведет нас на чистую воду, меня и моего продажного ассистента, и наконец подаст ходатайство о моем порицании, наказании, а впоследствии - и о лишении меня адвокатского звания. Процесс будет отложен надолго. Вот она, звездная минута!
Но… плечи его сутулятся. Драммонд медленно выдыхает. Банда лживых мерзавцев!
- Это чрезвычайно важно, - говорит он. - Мы должны это знать. - Голос его звенит от недоверия.
Гробовое молчание. В зале - ни движения, ни дуновения воздуха. Сотня глаз пристально следит за Драммондом, заметно, что всем не по себе. Валяй дальше, приятель!
- Тогда я поставлю вопрос иначе, - произносит он ледяным тоном. - Не разговаривал ли вчера кто-либо из вас с мистером Руди Бейлором или с мистером Деком Шиффлетом, сидящим вон там?
Я вскакиваю.
- Протестую, ваша честь! Это просто абсурд!
Киплер, похоже, вот-вот вывалится со своего насеста.
- Принято! Что вы вытворяете, мистер Драммонд! - Киплер так ревет громовым голосом в микрофон, что содрогаются стены.
Драммонд поворачивается к нему лицом.
- Ваша честь, у нас есть основания полагать, что с кандидатами в присяжные велись переговоры.
- Понятно, и он обвиняет в этом меня! - взрываюсь я.
- Я просто ума не приложу, что на вас нашло, мистер Драммонд, - говорит Киплер.
- Давайте обсудим это в кулуарах, - предлагает Драммонд, кидая на меня уничтожающий взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
На скамье за спинами Драммонда и его коллег я замечаю двоих изысканно одетых незнакомцев. Ага, догадываюсь я - консультанты по подбору присяжных. Они пристально следят за каждым жестом своих подопечных. Интересно, как повлияла наша выходка на их представления о человеческой психологии? Ха-ха-ха! Бьюсь об заклад, им и в головы не могло прийти, что пара чокнутых адвокатов способна вести переговоры с кандидатами в присяжные накануне выборов в жюри.
Его честь принял ещё семь самоотводов, и число присутствующих в зале кандидатов сокращается до пятидесяти. Судья кратко обрисовывает суть дела, представляет истца, ответчика и их адвокатов. Только Бадди отсутствует. Он блаженствует в «ферлейне».
Киплер приступает к официальным расспросам будущих присяжных. Кому есть, что сказать, должны поднимать руки. Знакомы ли вы с кем-либо из представителей тяжущихся сторон, адвокатов или свидетелей? Не страховался ли кто-нибудь из вас в компании «Прекрасный дар жизни»? Нет ли среди вас лиц, которые участвуют в других тяжбах? Не подавал ли кто-либо из вас прежде иск против какой-либо страховой компании?
Несколько положительных ответов получено. Люди поднимают руки, потом встают и обращаются к его чести. Они заметно нервничают, чувствуют себя не в своей тарелке, но вскоре лед ломается. Затем Киплер радушно шутит, и обстановка окончательно разряжается. Время от времени я напоминаю себе, что и я - полноправный участник этого действа. И оно мне вполне по зубам. Ведь я адвокат. Правда, я ещё ни разу не выступал в суде.
Киплер заранее передал мне список своих вопросов, и он сам спросит у этих людей об всем, что я хочу знать. Это вполне законно. Такой же список судья передал и Драммонду.
Я делаю пометки, присматриваюсь к людям, внимательно слушаю все, что говорится. То же самое делает и Дек. Несправедливо, конечно, но в глубине души я рад, что будущие присяжные не ведают, что мы с ним в одной команде.
Вопросник у Киплера солидный, и процедура тянется довольно долго. Наконец, два часа спустя, судья заканчивает. Под ложечкой у меня снова противно сосет. Наступает пора и Руди Бейлору впервые отметиться на настоящем судебном процессе. Пока, правда, речь идет лишь о кратком выступлении.
Я встаю, приближаюсь к барьеру, отгораживающему меня от присяжных, приветливо улыбаюсь и произношу речь, которую репетировал уже сотни раз.
- Доброе утро. Меня зовут Руди Бейлор, и я представляю Блейков. - Пока все нормально. После утомительных двухчасовых расспросов этим людям хочется чего-то более свеженького. Я излучаю тепло и дружелюбие. - Судья Киплер только что задал вам множество вопросов. Из ваших ответов я выяснил все, что меня интересовало, поэтому тратить время я не стану. Собственно говоря, у меня к вам всего один вопрос. Есть ли у кого-нибудь из вас какие-либо причины, не позволяющие принять участие в данном процессе в качестве члена жюри присяжных?
Ответов я не жду, и все молчат. Больше двух часов кряду они меня разглядывали, а я просто здороваюсь, улыбаюсь и говорю, что задерживать их не собираюсь. Трудно даже придумать большее наказание в жизни, чем занудливый адвокат. Тем более, что интуиция мне подсказывает: Драммонд им сейчас здорово накостыляет.
- Спасибо, - говорю я, улыбаясь. Затем поворачиваюсь к судье и громко провозглашаю: - Меня все устраивает, ваша честь. - Возвращаясь на место, я легонько треплю Дот по плечу и усаживаюсь.
Драммонд уже на ногах. Он пытается казаться спокойным и приветливым, но удается это плохо - внутри он кипит. Драммонд представляется и начинает рассказывать про своего клиента, какая крупная и процветающая компания «Прекрасный дар жизни», и как замечательно она ведет дела. Но ведь не наказывать же её за это, верно? Разве кто-то из вас от этого выиграет? Драммонд уже вовсю аргументирует, а регламентом это возбраняется. Впрочем, он старается не переходить границы допустимого. Я не уверен, должен ли прервать его, выразив протест. Я дал себе зарок, что возражать стану, только будучи железно уверен в своей правоте. Драммонд весьма убедителен. Его сладкоречивый голос внушает доверие. Седеющие волосы создают дополнительное впечатление мудрости и богатого жизненного опыта за плечами.
Драммонд задает ещё несколько вопросов, на которые никто не отвечает. Он готовит почву для решительных действий. И наконец переходит в наступление.
- И вот теперь я собираюсь задать вам самый важный вопрос, - торжественно произносит он. - Пожалуйста, выслушайте меня внимательно. Это ключевой вопрос. - Следует долгая драматическая пауза. Наконец Драммонд делает глубокий вдох и говорит: - Не пытались ли склонить кого-либо из вас к сотрудничеству?
Он замолкает, слова его повисают в воздухе, и в зале воцаряется могильная тишина. Это больше напоминает обвинение, нежели вопрос. Я смотрю на трень-бреньских адвокатов. Хилл и Планк так и поедают меня глазами. Морхаус и Гроун наблюдают за присяжными.
На несколько секунд Драммонд словно цепенеет, готовый наброситься на первого смельчака, который осмелится поднять руку и произнести: «Да! Адвокат истца вчера вечером заезжал ко мне домой!». Драммонд знает, что сейчас это случится, знает - и все. Он выдерет истину клещами, затем выведет нас на чистую воду, меня и моего продажного ассистента, и наконец подаст ходатайство о моем порицании, наказании, а впоследствии - и о лишении меня адвокатского звания. Процесс будет отложен надолго. Вот она, звездная минута!
Но… плечи его сутулятся. Драммонд медленно выдыхает. Банда лживых мерзавцев!
- Это чрезвычайно важно, - говорит он. - Мы должны это знать. - Голос его звенит от недоверия.
Гробовое молчание. В зале - ни движения, ни дуновения воздуха. Сотня глаз пристально следит за Драммондом, заметно, что всем не по себе. Валяй дальше, приятель!
- Тогда я поставлю вопрос иначе, - произносит он ледяным тоном. - Не разговаривал ли вчера кто-либо из вас с мистером Руди Бейлором или с мистером Деком Шиффлетом, сидящим вон там?
Я вскакиваю.
- Протестую, ваша честь! Это просто абсурд!
Киплер, похоже, вот-вот вывалится со своего насеста.
- Принято! Что вы вытворяете, мистер Драммонд! - Киплер так ревет громовым голосом в микрофон, что содрогаются стены.
Драммонд поворачивается к нему лицом.
- Ваша честь, у нас есть основания полагать, что с кандидатами в присяжные велись переговоры.
- Понятно, и он обвиняет в этом меня! - взрываюсь я.
- Я просто ума не приложу, что на вас нашло, мистер Драммонд, - говорит Киплер.
- Давайте обсудим это в кулуарах, - предлагает Драммонд, кидая на меня уничтожающий взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162