Сердце у меня просто разрывается, когда я вижу, что она так страдает. Как бы я хотел сесть рядом и, может быть, даже обнять ее и поболтать о всякой всячине. Но, если она замужем, где же, черт возьми, ее муж? Она смотрит в мою сторону, но, мне кажется, не видит меня.
Ее сопровождающий в розовой куртке появляется ровно в десять тридцать, и она поспешно старается овладеть собой.
Он ласково поглаживает ее по голове, говорит какие-то утешительные слова и осторожно разворачивает кресло. Уезжая, она очень медленно поднимает глаза и улыбается мне сквозь слезы.
Я чувствую искушение пойти за ней, держась на некотором расстоянии, и узнать, в какой она палате, но беру себя в руки. Позже я думаю, что хорошо бы найти человека в розовой куртке и выспросить у него хорошенько разные подробности. Но я не двигаюсь с места. Я пытаюсь позабыть о ней.
Ведь она еще просто ребенок.
* * *
На следующий вечер я прихожу в гриль-бар и сажусь за тот же столик. Я прислушиваюсь к той же деловой болтовне тех же самых постоянно спешащих людей. Я навещаю ван Ленделов и ухитряюсь дать удовлетворительные ответы на все их бесчисленные вопросы. Я наблюдаю за другими акулами, раздобывающими корм в этих мутных водах, и не обращаю никакого внимания на немногих возможных перспективных клиентов, которые, кажется, только и ждут, чтобы на них напали добытчики.
Несколько часов отдаюсь наукам. Я очень сосредоточен.
Никогда еще я не испытывал такого непреодолимого желания овладеть знаниями.
Смотрю на часы. Время приближается к десяти, и мое рвение ослабевает. Начинаю глазеть по сторонам. Я стараюсь сохранять спокойствие и усердие, но каждый раз вздрагиваю, когда кто-нибудь входит в гриль-бар. За одним из столиков ужинают две санитарки. Одинокий служитель читает книгу.
Ее вкатывают в пять минут одиннадцатого, и тот же благородный старик осторожно подвозит ее кресло к тому месту, которое она показывает. Келли выбирает тот же столик, что вчера, и улыбается мне, пока старик пристраивает ее поудобнее.
- Апельсиновый сок, - просит она. Ее волосы так же распущены, как накануне, но, если я не ошибаюсь, она наложила немного косметики на лицо и подвела карандашом глаза. Она даже подкрасила бледно-розовой помадой губы. Эффект потрясающий. Вчера я не понял, что она совершенно не накрашена. А сегодня чуть-чуть макияжа делает ее ослепительно прекрасной. Глаза у нее ясные, блестящие и совсем не грустные.
Ее сопровождающий ставит перед ней апельсиновый сок и повторяет то же, что вчера:
- Вот, Келли. Значит, говоришь, через тридцать минут?
- Можно и через сорок пять, - отвечает она.
Келли потихоньку потягивает через соломинку сок и рассеянно посматривает на другой конец столика. Я сегодня много думал о ней и давно составил план действий. Выжидаю несколько минут, притворяясь, что не замечаю ее присутствия, и усиленно листаю «Адвокатское обозрение Элтона», а затем медленно встаю, словно собираюсь выпить чашечку кофе. Я останавливаюсь у ее столика и говорю:
- А сегодня вы лучше выглядите.
Она явно ожидала услышать нечто подобное.
- Но я и чувствую себя сегодня гораздо лучше. - Она улыбается чудесной улыбкой, обнажающей совершенные зубы. Какое великолепное лицо, даже несмотря на безобразный синяк!
- Вам принести что-нибудь?
- Да, я хотела бы выпить кока-колы. Сок горчит.
- Конечно. - Я ухожу, вне себя от радостного возбуждения.
У автомата самообслуживания я наливаю два больших бокала с безалкогольными напитками, расплачиваюсь, ставлю их на ее столик и смотрю, как бы в совершенной растерянности, на стул, стоящий напротив нее.
- Пожалуйста, садитесь, - приглашает она.
- А можно?
- Пожалуйста, мне надоело разговаривать только с санитарками.
Я сажусь и наклоняюсь в ее сторону.
- Меня зовут Руди Бейлор. А вас - Келли…
- Келли Райкер. Приятно познакомиться.
- Взаимно. - На нее одно удовольствие смотреть и с расстояния двадцати шагов, но сейчас, когда я в четырех, я просто балдею. Глаза у нее бархатно-карие, и в них сверкает насмешливая искорка. Она изысканно хороша.
- Извините, если я вас побеспокоил вчера вечером, - говорю я, очень волнуясь, как бы разговор не оборвался. Мне нужно узнать о ней многое.
- Но вы меня не побеспокоили. Извините, что я сделала из себя настоящее зрелище.
- Почему вы сюда приезжаете? - спрашиваю я, словно она не имеет никакого отношения к больнице, а я здесь свойский парень.
- Чтобы не сидеть все время в палате. А вы почему здесь?
- Я готовлюсь к экзаменам на адвоката, а здесь тихо.
- Так, значит, вы собираетесь стать адвокатом?
- Точно. Несколько недель назад я окончил юридический колледж и получил работу в одной фирме. Как только сдам экзамен, смогу приступить к обязанностям.
Она начинает пить колу через соломинку и делает легкую гримаску, немного переменив положение тела.
- Тяжелый перелом, да? - спрашиваю я, кивая на ее ногу.
- Да, лодыжка. В нее вставили спицу.
- А как это случилось? - Вопрос мой столь естествен, что и ответ, конечно, должен быть совершенно таким же.
Но не тут-то было. Она колеблется, и глаза сразу наполняются слезами.
- Это домашняя травма, - говорит она, словно уже затвердила это туманное объяснение.
Что, черт возьми, это значит? Домашняя травма? Она что, упала с лестницы?
- О! - откликаюсь я, будто мне что-нибудь ясно. Меня беспокоят ее запястья, потому что они оба забинтованы, а не в гипсе. Не думаю, что тут тоже переломы или вывихи. Может быть, они поранены.
- Это длинная история, - бормочет она в промежутке между глотками колы и отворачивается.
- Вы давно здесь?
- Два дня. Врачи хотят посмотреть, как стоит спица. Если не прямо, будут все переделывать. - Она замолкает и поигрывает соломинкой. - Разве не странное это место для занятий?
- Да нет, честное слово. Здесь тихо и много кофе. И всю ночь открыто. А у вас на руке обручальное кольцо. - Это обстоятельство волнует меня больше всего.
Она смотрит на кольцо так, будто забыла, что оно при ней.
- Ага, - говорит она и долго смотрит на соломинку. Кольцо простое, без полагающегося в таких случаях бриллианта.
- Где же тогда ваш муж?
- Вы задаете слишком много вопросов.
- Но я же без пяти минут адвокат. Нас натаскивают во время учебы.
- Зачем вам это знать?
- Странно, что вы все время одна, с травмами, а его рядом с вами не видно…
- Он приходил раньше.
- И теперь он дома с ребятишками?
- У нас нет ребятишек. А у вас?
- Нет. Ни жены, ни детей.
- А сколько вам лет?
- Теперь вы задаете много вопросов, - отвечаю я улыбаясь. Ее глаза сверкают. - Двадцать пять. А вам?
Она с минуту раздумывает.
- Девятнадцать.
- Но вы ужасно рано вышли замуж.
- У меня не было выбора.
- О, извините.
- Да нет, ничего. Я забеременела, когда мне едва исполнилось восемнадцать, вскоре вышла замуж;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162