Пение птиц не понравилось юной
Лилит - Натали, однако так же нельзя было сказать, что она предпочитает
скрежет металла и раскаленные топки ада, которыми как бы должен был заведовать
ее настоящий отец. Самое главное заключалось в том, что она абсолютно не
замечала добрые поступки, она не придавала им никакого значения, считая их
обыкновенными, ничем не примечательными событиями, которые жизнь выстраивает в
один бесконечный ряд. А зло, которое она причиняла другим, она не помнила.
Совершаемое ею зло мгновенно по прошествии стиралось из ее памяти, таким вот
образом был создан ее организм. Молодых людей в санатории было мало и она
заскучала. Но к вечеру третьего дня она открыла окно услышала, как где то
звучит духовой оркестр. Исполнялся популярный в начале века вальс "На сопках
Манчжурии". Натали вышла из санатория и пошла по направлению звука. Она
миновала парк и вышла на территорию соседнего пансионата. На танцевальной
веранде играл духовой оркестр и кружилось несколько пар. Очень просто одетая
Лилит - Натали села на скамейку рядом с верандой, и буквально через несколько
минут на другой край скамейки сел молодой человек. Из кармана пиджака он
достал пачку американских сигарет марки "Кэмел" и маленькую блестящую
зажигалку. Он закурил и затянулся несколько раз, затем спросил:
- Вы из Москвы?
- Да, ответила Лилит - Натали.
А через две недели он перевез ее к себе в пятиэтажный, недавно
отремонтированный дом на земляном валу. Поднимаясь по лестнице, юная Лилит -
Натали испытала невероятное, ни с чем не сравнимое волнение. Весь подъезд
светился от побелки и пах свежей только что отвердевшей краской, однако Лилит
- Натали видела и чувствовала совершенно иное. Перед ее взором возникли
холодные, серые стены и замусоренные, пыльные ступени. Ядовитый запах мочи
наполнил ее легкие, стало дурно и, что бы не упасть, она облокотилась на
стену, и за закрытыми глазами ее возникла картина в красно-черных тонах. За
какую-то долю секунды она увидела все, что происходило в этом доме холодной
ночью далекого сорок первого года, после чего одетый во все красное слуга, ее
слуга положил ей на плечо тяжелую руку в железной перчатке и Лилит - Натали
перешагнула порог квартиры, в которой произошли события, положившие начало
этому повествованию. Человек, с которым она предполагала существовать под
одной крышей, был молодой дипломат, сын Анны Сергеевны, погибшей в этой
квартире восемнадцать лет назад. Через несколько дней он уезжал в Лондон на
стажировку, которая должна была продлиться несколько месяцев. Ему, молодому
советскому дипломату, была необходима жена, в этом случае пребывание на
островах могло бы стать долгим. Отец его будущей жены - старый большевик, для
молодого дипломата такая девушка была просто находкой. На следующий день Лилит
- Натали вышла замуж, раньше это делалось быстро, раз, два и готово. Вечером
они сидели за бутылкой вина и постоянно донимавшее Лилит - Натали чувство
нелюбви стало рассеиваться. Ее круглый и плотный, как головка сыра, муж должен
был уезжать в далекую страну, и та часть женской природы, которая перетекла в
Лилит, завершив неестественное ее рождение, вдруг потребовала проявления
чего-то, похожего на ласку и доброту. Она сама собрала чемодан мужа, и сама
застегнула на нем длинные кожаные ремни. Где-то в глубине души, или не души,
уж не знаю, что им там дается в замену ей, даже захотелось поплакать, чего она
раньше вообще никогда не делала. Но в последнюю секунду она сдержала себя.
Страсть разожглась в ней на огромной кровати уже после двенадцати ночи.
Устроившись сверху, она стала терзать своего мужа, она искусала ему плечи и
грудь, когтями исцарапала спину, и лишь только растворявшийся в блаженстве
супруг начинал сосредотачиваться, что бы расстаться с собственным семенем, как
она выводила его из этого состояния, причиняя сильную боль. Один раз во время
очередного оргазма она завизжала так тонко, неожиданно и пронзительно, что в
комнате, где они занимались любовью, лопнуло оконное стекло. Косая, неровная
трещина пробежала от одного угла до другого. Супруг ее в буквальном смысле
оглох. Тысячи разновеликих демонов, населявших порочную плоть Лилит - Натали,
вырывались наружу, они разрывали ее на тысячу мелких частей, и каждая
требовала безусловного и бесконечного наслаждения. В процессе занятия этого
она перестала контролировать себя и теперь методично и самоуверенно
утрамбовывала находящийся под ней объект, неслучайную жертву, положенную на
алтарь сладострастия. Буквально змеей извивалось сильное ее тело, и по мере
занятия этого амплитуда ее вырастала, поднималась все выше и дальше. Ток,
живительный ток сладострастия бежал по артериям ее и сейчас пробирался в
область великолепного ее мозга, такого циничного и холодного, но все же
побеждаемого всепоглощающей половой стихией. Буквально изнасиловав мужа,
доведя его до полного бесчувствия, Лилит - Натали в последнем пароксизме
страсти сомкнула на шее его сильные свои руки. Муж стал задыхаться, он
попытался освободиться и снять руки Лилит со своего горла. "Она сильнее меня,
она может меня задушить", - мелькнуло у него, и в ту же секунду он потерял
сознание, но тот час же холодная, как лед рука, легла на чело Лилит - Натали и
фаланги пальцев, как лепестки ядовитого цветка, ослабили и разомкнулись. "Отец
мой, ты всегда рядом, я знаю, что это ты", - прошептала она и рухнула на
бесчувственного, но живого и теплого человека. Утром дипломат трепетал от
восхищения и любви к необыкновенной своей половине. Но в глубине сознания его,
как лодка по бурным волнам, плавала мысль, что все же она могла задушить его.
"Да могла! Какая женщина!" - думал он, идя по перрону вокзала, и рассматривая
теперь уже совершенно холодное и неприступное лицо ее, прогнавшее страсть и
сменившее выражение. На шее дипломата - мужа было повязано шелковое кашне,
закрывающее темно-синие подтеки от ее пальцев.
Глава сорок вторая.
Проводив мужа, Лилит вернулась домой в новое свое жилище, пахнущее свежим
ремонтом и неизвестностью. "Железный век, железные замки, железное сердце
мое", - подумала девушка, открывая дверь. Она прошла на кухню, распахнула окно
и, сев на подоконник, выглянула во дворик. Еще за день до этого она обратила
внимание на обезглавленную статую и теперь, подогреваемая любопытством, решила
спуститься вниз, что бы поближе рассмотреть и сам дворик, и фонтан со статуей.
По периметру основания статуи была сделана надпись по-русски, но с
дооктябрьской орфографией.
- Дон-Кихот Ломанческий, - прочитала Лилит - Натали и вслух добавила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Лилит - Натали, однако так же нельзя было сказать, что она предпочитает
скрежет металла и раскаленные топки ада, которыми как бы должен был заведовать
ее настоящий отец. Самое главное заключалось в том, что она абсолютно не
замечала добрые поступки, она не придавала им никакого значения, считая их
обыкновенными, ничем не примечательными событиями, которые жизнь выстраивает в
один бесконечный ряд. А зло, которое она причиняла другим, она не помнила.
Совершаемое ею зло мгновенно по прошествии стиралось из ее памяти, таким вот
образом был создан ее организм. Молодых людей в санатории было мало и она
заскучала. Но к вечеру третьего дня она открыла окно услышала, как где то
звучит духовой оркестр. Исполнялся популярный в начале века вальс "На сопках
Манчжурии". Натали вышла из санатория и пошла по направлению звука. Она
миновала парк и вышла на территорию соседнего пансионата. На танцевальной
веранде играл духовой оркестр и кружилось несколько пар. Очень просто одетая
Лилит - Натали села на скамейку рядом с верандой, и буквально через несколько
минут на другой край скамейки сел молодой человек. Из кармана пиджака он
достал пачку американских сигарет марки "Кэмел" и маленькую блестящую
зажигалку. Он закурил и затянулся несколько раз, затем спросил:
- Вы из Москвы?
- Да, ответила Лилит - Натали.
А через две недели он перевез ее к себе в пятиэтажный, недавно
отремонтированный дом на земляном валу. Поднимаясь по лестнице, юная Лилит -
Натали испытала невероятное, ни с чем не сравнимое волнение. Весь подъезд
светился от побелки и пах свежей только что отвердевшей краской, однако Лилит
- Натали видела и чувствовала совершенно иное. Перед ее взором возникли
холодные, серые стены и замусоренные, пыльные ступени. Ядовитый запах мочи
наполнил ее легкие, стало дурно и, что бы не упасть, она облокотилась на
стену, и за закрытыми глазами ее возникла картина в красно-черных тонах. За
какую-то долю секунды она увидела все, что происходило в этом доме холодной
ночью далекого сорок первого года, после чего одетый во все красное слуга, ее
слуга положил ей на плечо тяжелую руку в железной перчатке и Лилит - Натали
перешагнула порог квартиры, в которой произошли события, положившие начало
этому повествованию. Человек, с которым она предполагала существовать под
одной крышей, был молодой дипломат, сын Анны Сергеевны, погибшей в этой
квартире восемнадцать лет назад. Через несколько дней он уезжал в Лондон на
стажировку, которая должна была продлиться несколько месяцев. Ему, молодому
советскому дипломату, была необходима жена, в этом случае пребывание на
островах могло бы стать долгим. Отец его будущей жены - старый большевик, для
молодого дипломата такая девушка была просто находкой. На следующий день Лилит
- Натали вышла замуж, раньше это делалось быстро, раз, два и готово. Вечером
они сидели за бутылкой вина и постоянно донимавшее Лилит - Натали чувство
нелюбви стало рассеиваться. Ее круглый и плотный, как головка сыра, муж должен
был уезжать в далекую страну, и та часть женской природы, которая перетекла в
Лилит, завершив неестественное ее рождение, вдруг потребовала проявления
чего-то, похожего на ласку и доброту. Она сама собрала чемодан мужа, и сама
застегнула на нем длинные кожаные ремни. Где-то в глубине души, или не души,
уж не знаю, что им там дается в замену ей, даже захотелось поплакать, чего она
раньше вообще никогда не делала. Но в последнюю секунду она сдержала себя.
Страсть разожглась в ней на огромной кровати уже после двенадцати ночи.
Устроившись сверху, она стала терзать своего мужа, она искусала ему плечи и
грудь, когтями исцарапала спину, и лишь только растворявшийся в блаженстве
супруг начинал сосредотачиваться, что бы расстаться с собственным семенем, как
она выводила его из этого состояния, причиняя сильную боль. Один раз во время
очередного оргазма она завизжала так тонко, неожиданно и пронзительно, что в
комнате, где они занимались любовью, лопнуло оконное стекло. Косая, неровная
трещина пробежала от одного угла до другого. Супруг ее в буквальном смысле
оглох. Тысячи разновеликих демонов, населявших порочную плоть Лилит - Натали,
вырывались наружу, они разрывали ее на тысячу мелких частей, и каждая
требовала безусловного и бесконечного наслаждения. В процессе занятия этого
она перестала контролировать себя и теперь методично и самоуверенно
утрамбовывала находящийся под ней объект, неслучайную жертву, положенную на
алтарь сладострастия. Буквально змеей извивалось сильное ее тело, и по мере
занятия этого амплитуда ее вырастала, поднималась все выше и дальше. Ток,
живительный ток сладострастия бежал по артериям ее и сейчас пробирался в
область великолепного ее мозга, такого циничного и холодного, но все же
побеждаемого всепоглощающей половой стихией. Буквально изнасиловав мужа,
доведя его до полного бесчувствия, Лилит - Натали в последнем пароксизме
страсти сомкнула на шее его сильные свои руки. Муж стал задыхаться, он
попытался освободиться и снять руки Лилит со своего горла. "Она сильнее меня,
она может меня задушить", - мелькнуло у него, и в ту же секунду он потерял
сознание, но тот час же холодная, как лед рука, легла на чело Лилит - Натали и
фаланги пальцев, как лепестки ядовитого цветка, ослабили и разомкнулись. "Отец
мой, ты всегда рядом, я знаю, что это ты", - прошептала она и рухнула на
бесчувственного, но живого и теплого человека. Утром дипломат трепетал от
восхищения и любви к необыкновенной своей половине. Но в глубине сознания его,
как лодка по бурным волнам, плавала мысль, что все же она могла задушить его.
"Да могла! Какая женщина!" - думал он, идя по перрону вокзала, и рассматривая
теперь уже совершенно холодное и неприступное лицо ее, прогнавшее страсть и
сменившее выражение. На шее дипломата - мужа было повязано шелковое кашне,
закрывающее темно-синие подтеки от ее пальцев.
Глава сорок вторая.
Проводив мужа, Лилит вернулась домой в новое свое жилище, пахнущее свежим
ремонтом и неизвестностью. "Железный век, железные замки, железное сердце
мое", - подумала девушка, открывая дверь. Она прошла на кухню, распахнула окно
и, сев на подоконник, выглянула во дворик. Еще за день до этого она обратила
внимание на обезглавленную статую и теперь, подогреваемая любопытством, решила
спуститься вниз, что бы поближе рассмотреть и сам дворик, и фонтан со статуей.
По периметру основания статуи была сделана надпись по-русски, но с
дооктябрьской орфографией.
- Дон-Кихот Ломанческий, - прочитала Лилит - Натали и вслух добавила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45