Наконец в доме все затихло. Убедившись, что мать крепко спит, Хулия села у окна, выходившего в сад, и стала ждать.
Ночной ветерок нежно и печально шелестел листвой деревьев, луна озаряла небосвод слабым зеленоватым светом. Глубокое молчание лесов нарушалось лишь пением ночных птиц да мычанием коров.
Хулия ждала долго. Она вспоминала прошлое, вопрошала судьбу о будущем, с тоской думала о настоящем. Мысли девушки были далеко, когда легкий шум в саду вернул ее на землю. При свете луны она узнала молодого охотника.
- Подожди меня, - шепнула Хулия.
Железная Рука спрятался в тени густого дерева, и вскоре Хулия была рядом с ним.
- Моя мать спит крепко, - сказала она, - но все же, я думаю, нам спокойнее будет в лесу.
И, не дожидаясь ответа, она направилась к потайной лазейке, скрытой вьюнками и кустарником. Железная Рука молча последовал за ней. Они вышли на дорогу и углубились в небольшой лесок.
- Антонио, - сказала Хулия, внезапно остановившись, - не правда ли, мы очень несчастны?
- Да, моя Хулия, это правда.
- Что же ты думаешь делать?
- Хулия, если бы я не любил тебя такой чистой любовью, если бы страсть моя не равнялась моему уважению, я сказал бы: «Хулия, иди со мной, бежим, и ты будешь принадлежать мне в глухом лесу, будешь жить в моей хижине, станешь женой охотника, и дни наши пронесутся в счастье и радости, как проносится легкий ветер над цветами». Но нет, любовь моя, я слишком сильно люблю тебя. Я понимаю, что хотя мы будем счастливы, но я оторву тебя от общества, от света, куда мы рано или поздно должны вернуться. Я хотел бы привести тебя в мой дом и с гордостью назвать своей супругой. Я понимаю, что если ты убежишь со мной, оставишь свою мать, то после первых счастливых дней настанет для тебя пора раскаяния, печали, отвращения, и ты разлюбишь меня.
- Не говори так, Антонио!
- Нет, ангел мой, я говорю так, потому что это правда. Я - дворянин, я принадлежу к знатному роду. Не смотри на то, что я живу в горах вместе с охотниками. Не думай, что я искатель приключений без имени, без семьи, без состояния. Нет, Хулия. В эту ночь перед долгой разлукой я хочу открыться тебе. Кто я - ты в свое время узнаешь. Теперь же, радость моей жизни, тебе достаточно знать, что я человек, достойный твоей любви.
- Кем бы ты ни был, Антонио, дворянином или простолюдином, богачом или нищим, маркизом или охотником, я люблю тебя и буду любить вечно, тебя самого, только тебя. Я буду хранить твою тайну, не пытаясь проникнуть в нее, я подчинюсь любому твоему решению, потому что я обожаю тебя, потому что нет у меня другой воли, чем твоя, других желаний, чем твои, других надежд, чем твои. Говори, приказывай, Антонио! Я твоя, и тебе принадлежит моя жизнь, моя честь, мое будущее.
- О, ангельская душа! - сказал охотник, сжимая Хулию в объятиях, - твоя невинность и твоя любовь - вот защита твоей добродетели. Выслушай меня: утром мы должны расстаться. Поклянись, что останешься верна мне, и я ручаюсь за наше будущее и обещаю тебе, что мы будем счастливы.
- Клянусь! - пылко воскликнула девушка.
- Что бы ни случилось с тобой или со мной?
- Да!
- Даже если ты услышишь обо мне самое дурное, что только может быть на свете, если тебе скажут, что я изменил твоей любви, что я умер?
- Да, да! - рыдая, повторяла Хулия.
- Хулия, не забывай этой клятвы, принесенной здесь, в лесу, перед лицом бога.
- Никогда! - с еще большим жаром воскликнула Хулия.
Их души слились в долгом поцелуе.
- Прощай, Антонио, - произнесла, выскользнув из его объятий Хулия. - Прощай. Скоро я увижу тебя?
- Нет, Хулия. На рассвете я уезжаю.
- Ты уезжаешь? - в ужасе воскликнула девушка. - Но куда? Куда?
- Сам не знаю. Я иду, следуя велению судьбы, иду, чтобы завоевать свободу и отомстить за мою родину.
- Объясни, что это значит, объясни, ради бога! Твои слова пугают меня, в них кроется тайна. Куда ты идешь? Что собираешься делать?
- Хулия, утром я покидаю селение вместе с Морганом. Теперь я заодно с ним.
- Боже правый! Ты - с Морганом, Антонио! Ты, такой благородный, такой добрый, уедешь с этим пиратом, одно имя которого внушает ужас! Ты тоже стал пиратом? О боже мой, боже мой! Что будет со мной? Что будет с нами?
- Успокойся, ангел мой, успокойся!
- Успокоиться, Антонио? Неужели ты думаешь, я не понимаю, какие опасности грозят тебе? Не знаю, что тебя ждут ужасные кровопролитные сражения? Разве мне неизвестно, что все пираты приговорены к казни, к позорной казни на виселице? И ты хочешь, чтобы я была спокойна, зная, что тучи собрались над твоей головой? Это невозможно, невозможно…
Ломая руки, Хулия рыдала как безумная.
- Хулия! Хулия! - уговаривал ее охотник, потрясенный этим взрывом отчаяния. - Ради бога, во имя нашей любви, умоляю тебя, успокойся, выслушай меня!
- Как можешь ты говорить, чтобы я успокоилась? Ты рискуешь своей жизнью, забыв, что жизнь эта принадлежит мне, что одна мысль о грозящей тебе опасности может убить меня!..
- Хулия, дорогая, все дело в том, что ты веришь людским толкам об этих ужасных опасностях. Нет, любовь моя, все это преувеличения и выдумки. Послушай, помнишь, как расписывали тебе жизнь охотников? Как ты дрожала за меня поминутно? И что же? Разве со мной что-нибудь случилось? Разве я не здесь, с тобой, живой и невредимый? О Хулия! Не верь этим россказням, они только лишат тебя покоя.
- Антонио, ты обманываешь меня. Ты говоришь все это, чтобы меня утешить, но сам не веришь своим словам. Жизнь охотников опасна, но разве можно сравнить ее с жизнью пиратов? Я это знаю, Антонио, знаю. И если я дрожала за тебя, когда ты охотился в лесах, то что буду испытывать я теперь, когда ты будешь вместе с пиратами, с этим Морганом, этим бесчестным негодяем? Я ненавижу его! Он пришел погубить меня, отнять у меня покой, счастье, жизнь!
- Не думай так, Хулия, ты разрываешь мне сердце. Я люблю тебя больше жизни, я ничего не делаю, ничего не говорю без мысли о тебе. Ты моя душа, моя жизнь, мое вдохновение. Ради тебя я стремлюсь к славе и почестям, ради тебя хочу жить, ради тебя презираю опасность. А без тебя - путеводной звезды моей жизни - что может привлекать меня на земле или на небе? Кто я без твоей любви? Сухое дерево, иссякший источник, угасший костер. Печальный, жалкий призрак, который влачится по земле без веры, без надежды, без будущего. И, зная, что я так тебя люблю, что думаю только о тебе и о твоей любви, ты, Хулия моя, можешь поверить, будто я хочу погубить свою жизнь, расстаться с тобой навеки и ранить твое сердце?
С каждым словом Железной Руки лицо Хулии оживлялось, глаза ее снова заблестели радостью, ночной ветерок осушил слезинки, сверкавшие в шелковых ресницах, а на ее свежих алых губах расцвела счастливая улыбка.
- Антонио, любовь моя! - воскликнула она, не в силах сдержать свои чувства. - Как я счастлива, что ты так любишь меня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105