Но вот танцы увлекли всех, и донья Марина осталась одна. Дон Энрике решил, что настал подходящий момент, и, подойдя к девушке, сел рядом с ней.
- Доволен ли ты, сеньор? - спросила донья Марина.
Дон Энрике не привык к такому обращению и, не зная, что, по обычаю своей страны, донья Марина так говорила со всеми, принял ее слова как выражение особого доверия. В восторге он ответил:
- Как могу я не быть довольным рядом с тобой, сеньора, когда единственное стремление моей души - говорить с тобой, слушать тебя, рассказывать тебе о своей любви!
В это время дон Диего как бы случайно вошел в залу вместе с компанией дам и кабальеро. Дон Энрике в увлечении никого не заметил.
- Ты меня любишь? Но ведь ты едва знаешь меня? - спросила донья Марина.
- О сеньора, достаточно хоть раз увидеть тебя, чтобы полюбить. Я верю, что и ты полюбишь меня! Ведь ты будешь моей?
- Твоей? Но как?
- Полюби меня так, как я люблю тебя! Живи рядом со мной, живи только для меня и ради меня!
- Но почему ты думаешь, что я могу решиться на это?
- Я думаю так из-за двух твоих писем, я думаю так из-за розового бутона, который ты бросила мне в день святого Ипполита!
- Я?
- Да ты. Не отрицай, я люблю тебя!
В это мгновение к ним подошел Индиано. Донья Марина встала, словно в испуге, и дон Энрике увидел перед собой своего врага.
- Кабальеро! - произнес Индиано громким голосом, чтобы все могли его слышать. - Что говорили вы этой даме?
- Вас это не касается, - высокомерно ответил дон Энрике.
- Донья Марина, что говорил тебе этот человек?
- Он говорил мне какие-то непонятные слова, - простодушно ответила девушка. - Он говорил, что любит меня, а я люблю его, что получал от меня письма, и будто я должна принадлежать ему, оттого что он поднял розу, которую я бросила тебе в день святого Ипполита.
Страшное подозрение промелькнуло в душе дона Энрике. Не стал ли он жертвой коварства? Музыка умолкла, из всех залов сбегались привлеченные любопытством гости.
- Вы слышите, господа? - спросил Индиано. - Вы осмелились преследовать своими ухаживаниями даму, которая гостеприимно открыла вам двери своего дома. И эта дама - моя будущая супруга, которой сеньор вице-король обещал высокую честь быть посаженым отцом на ее свадьбе.
Дон Энрике словно окаменел; молния, упавшая у его ног, не могла бы поразить его более. Он понял, что за всем этим кроются низкие козни, но не мог проникнуть мыслью сквозь плотную завесу лжи.
- Надеюсь, вы согласитесь, кабальеро, - продолжал Индиано, - что я имею право просить вас покинуть дом, где вы совершили такой недопустимый поступок.
Дон Энрике побледнел, на лбу у него выступила испарина.
- О! - воскликнул он. - Вы должны объяснить мне, кабальеро…
- Вы должны удалиться, дон Энрике Руис де Мендилуэта, - произнес властный голос за спиной у дона Энрике.
Он обернулся и увидел суровое лицо маркиза де Мансеры.
- Повинуюсь вашей светлости, - сказал дон Энрике. - Мы поговорим обо всем завтра, сеньор дон Диего.
- Как вам будет угодно.
Дон Энрике вышел из залы среди гробового молчания.
- Теперь ты видишь? - спросил вице-король у супруги.
- Он неисправим, - ответила донья Леонора.
Все успокоились, и веселый бал продолжался, словно ничего не произошло.
XII. ПОВЕЛЕНИЕ ВИЦЕ-КОРОЛЯ
Скандал, вызванный ни в чем не повинным доном Энрике, лишь ненадолго прервал общее веселье. Даже самые близкие друзья молодого кабальеро решили отложить на завтра разгадку таинственной интриги и отдались наслаждениям бала, сдержав на время свое негодование, огорчение и дружеские чувства. Вице-король казался глубоко озабоченным. Решение было принято, и никакая сила не могла заставить его отступить. Он искал лишь способа выполнить свою волю без лишнего шума и преждевременной огласки, не напрасно опасаясь, что мольбы и слезы семьи вынудят его смягчить приговор. Вице-королева, донья Леонора, хорошо знала характер своего супруга. По его упрямо сдвинутым бровям она поняла, что решение принято окончательно и говорить с ним об этом деле бесполезно.
Настал час разъезда гостей. Вице-король с супругой поднялись первыми. Повторив провожавшим их Индиано и донье Марине свое обещание, они направились к выходу, следуя между двумя рядами слуг, освещавших путь свечами и факелами. Вице-королевская чета уселась в карету, лошади тронулись, и все гости стали расходиться.
Первые лучи солнца осветили улицы города, ласточки весело щебетали на крышах. Дон Диего и донья Марина остались одни в опустевших покоях.
- Сеньор, - спросила донья Марина, - я во всем тебе повиновалась. Ты доволен?
- Да, Марина.
- Тогда я хочу просить тебя о милости.
- Говори, моя красавица. Твои желания - закон для меня. Душа моя склоняется перед твоей волей, как листья пальмы перед дыханием ветра.
- Сеньор, скажи своей Марине, что хочешь ты сделать с этим человеком? Для чего все это было нужно?
- Донья Марина, - ответил с безмятежным спокойствием Индиано, - я хочу убить этого человека ударом шпаги.
- Бедняжка! Ведь я знаю, если ты говоришь: этот человек должен умереть, то он умрет. Никто еще не мог похвалиться тем, что отразил удар твоей шпаги. Но не сердись, душа души моей, если я спрошу тебя: зачем ты проделал все это сегодня ночью?
- Марина, ты не знаешь, что такое общество. Если бы я убил этого человека раньше, чем опозорил его перед всеми, люди стали бы жалеть его. Если бы он убил меня, - его стали бы превозносить. Теперь же, когда он заслужил насмешки и презрения, показав себя недостойным звания кабальеро, если я убью его, все скажут: «Дон Диего прав», - если же он убьет меня, победа не принесет ему славы, моя месть будет преследовать его даже из могилы, и все отвернутся от него, как от злодея.
- Боже! И ты думаешь, он способен убить тебя?
- Это возможно. Я верю своей руке, но как знать, не пришел ли и мой час. Только богу известны тайны грядущего.
- Я готова раскаиваться в том, что помогала тебе против этого человека!
- Не раскаивайся, моя Марина. Эта дуэль все равно неизбежна, а благодаря тебе люди оправдают меня, если я его убью, и осудят его, если умру я.
Марина опустила голову, и слезы, скользнув по ее щекам, сверкнули среди брильянтов ожерелья.
- Марина! - воскликнул дон Диего, поцеловав ее в лоб. - Женщины твоей расы не плачут, когда мужчина идет в бой. Неужто воздух Мехико лишил силы твое сердце?
- Мое сердце стонет и жалуется лишь из страха потерять тебя. Где возьму я силы, если ты покинешь меня?
- Твоя любовь будет мне защитой. Прощай!
Девушка снова заплакала. Но Индиано запечатлел два жарких поцелуя на ее прекрасных глазах и, взяв шляпу и плащ, стремительно вышел из дома.
Дон Энрике бежал с бала словно безумный. Стыд, гнев, отчаяние бушевали в его груди. Он понял, что стал жертвой интриги, задуманной Индиано, и жажда мести кипела в его сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
- Доволен ли ты, сеньор? - спросила донья Марина.
Дон Энрике не привык к такому обращению и, не зная, что, по обычаю своей страны, донья Марина так говорила со всеми, принял ее слова как выражение особого доверия. В восторге он ответил:
- Как могу я не быть довольным рядом с тобой, сеньора, когда единственное стремление моей души - говорить с тобой, слушать тебя, рассказывать тебе о своей любви!
В это время дон Диего как бы случайно вошел в залу вместе с компанией дам и кабальеро. Дон Энрике в увлечении никого не заметил.
- Ты меня любишь? Но ведь ты едва знаешь меня? - спросила донья Марина.
- О сеньора, достаточно хоть раз увидеть тебя, чтобы полюбить. Я верю, что и ты полюбишь меня! Ведь ты будешь моей?
- Твоей? Но как?
- Полюби меня так, как я люблю тебя! Живи рядом со мной, живи только для меня и ради меня!
- Но почему ты думаешь, что я могу решиться на это?
- Я думаю так из-за двух твоих писем, я думаю так из-за розового бутона, который ты бросила мне в день святого Ипполита!
- Я?
- Да ты. Не отрицай, я люблю тебя!
В это мгновение к ним подошел Индиано. Донья Марина встала, словно в испуге, и дон Энрике увидел перед собой своего врага.
- Кабальеро! - произнес Индиано громким голосом, чтобы все могли его слышать. - Что говорили вы этой даме?
- Вас это не касается, - высокомерно ответил дон Энрике.
- Донья Марина, что говорил тебе этот человек?
- Он говорил мне какие-то непонятные слова, - простодушно ответила девушка. - Он говорил, что любит меня, а я люблю его, что получал от меня письма, и будто я должна принадлежать ему, оттого что он поднял розу, которую я бросила тебе в день святого Ипполита.
Страшное подозрение промелькнуло в душе дона Энрике. Не стал ли он жертвой коварства? Музыка умолкла, из всех залов сбегались привлеченные любопытством гости.
- Вы слышите, господа? - спросил Индиано. - Вы осмелились преследовать своими ухаживаниями даму, которая гостеприимно открыла вам двери своего дома. И эта дама - моя будущая супруга, которой сеньор вице-король обещал высокую честь быть посаженым отцом на ее свадьбе.
Дон Энрике словно окаменел; молния, упавшая у его ног, не могла бы поразить его более. Он понял, что за всем этим кроются низкие козни, но не мог проникнуть мыслью сквозь плотную завесу лжи.
- Надеюсь, вы согласитесь, кабальеро, - продолжал Индиано, - что я имею право просить вас покинуть дом, где вы совершили такой недопустимый поступок.
Дон Энрике побледнел, на лбу у него выступила испарина.
- О! - воскликнул он. - Вы должны объяснить мне, кабальеро…
- Вы должны удалиться, дон Энрике Руис де Мендилуэта, - произнес властный голос за спиной у дона Энрике.
Он обернулся и увидел суровое лицо маркиза де Мансеры.
- Повинуюсь вашей светлости, - сказал дон Энрике. - Мы поговорим обо всем завтра, сеньор дон Диего.
- Как вам будет угодно.
Дон Энрике вышел из залы среди гробового молчания.
- Теперь ты видишь? - спросил вице-король у супруги.
- Он неисправим, - ответила донья Леонора.
Все успокоились, и веселый бал продолжался, словно ничего не произошло.
XII. ПОВЕЛЕНИЕ ВИЦЕ-КОРОЛЯ
Скандал, вызванный ни в чем не повинным доном Энрике, лишь ненадолго прервал общее веселье. Даже самые близкие друзья молодого кабальеро решили отложить на завтра разгадку таинственной интриги и отдались наслаждениям бала, сдержав на время свое негодование, огорчение и дружеские чувства. Вице-король казался глубоко озабоченным. Решение было принято, и никакая сила не могла заставить его отступить. Он искал лишь способа выполнить свою волю без лишнего шума и преждевременной огласки, не напрасно опасаясь, что мольбы и слезы семьи вынудят его смягчить приговор. Вице-королева, донья Леонора, хорошо знала характер своего супруга. По его упрямо сдвинутым бровям она поняла, что решение принято окончательно и говорить с ним об этом деле бесполезно.
Настал час разъезда гостей. Вице-король с супругой поднялись первыми. Повторив провожавшим их Индиано и донье Марине свое обещание, они направились к выходу, следуя между двумя рядами слуг, освещавших путь свечами и факелами. Вице-королевская чета уселась в карету, лошади тронулись, и все гости стали расходиться.
Первые лучи солнца осветили улицы города, ласточки весело щебетали на крышах. Дон Диего и донья Марина остались одни в опустевших покоях.
- Сеньор, - спросила донья Марина, - я во всем тебе повиновалась. Ты доволен?
- Да, Марина.
- Тогда я хочу просить тебя о милости.
- Говори, моя красавица. Твои желания - закон для меня. Душа моя склоняется перед твоей волей, как листья пальмы перед дыханием ветра.
- Сеньор, скажи своей Марине, что хочешь ты сделать с этим человеком? Для чего все это было нужно?
- Донья Марина, - ответил с безмятежным спокойствием Индиано, - я хочу убить этого человека ударом шпаги.
- Бедняжка! Ведь я знаю, если ты говоришь: этот человек должен умереть, то он умрет. Никто еще не мог похвалиться тем, что отразил удар твоей шпаги. Но не сердись, душа души моей, если я спрошу тебя: зачем ты проделал все это сегодня ночью?
- Марина, ты не знаешь, что такое общество. Если бы я убил этого человека раньше, чем опозорил его перед всеми, люди стали бы жалеть его. Если бы он убил меня, - его стали бы превозносить. Теперь же, когда он заслужил насмешки и презрения, показав себя недостойным звания кабальеро, если я убью его, все скажут: «Дон Диего прав», - если же он убьет меня, победа не принесет ему славы, моя месть будет преследовать его даже из могилы, и все отвернутся от него, как от злодея.
- Боже! И ты думаешь, он способен убить тебя?
- Это возможно. Я верю своей руке, но как знать, не пришел ли и мой час. Только богу известны тайны грядущего.
- Я готова раскаиваться в том, что помогала тебе против этого человека!
- Не раскаивайся, моя Марина. Эта дуэль все равно неизбежна, а благодаря тебе люди оправдают меня, если я его убью, и осудят его, если умру я.
Марина опустила голову, и слезы, скользнув по ее щекам, сверкнули среди брильянтов ожерелья.
- Марина! - воскликнул дон Диего, поцеловав ее в лоб. - Женщины твоей расы не плачут, когда мужчина идет в бой. Неужто воздух Мехико лишил силы твое сердце?
- Мое сердце стонет и жалуется лишь из страха потерять тебя. Где возьму я силы, если ты покинешь меня?
- Твоя любовь будет мне защитой. Прощай!
Девушка снова заплакала. Но Индиано запечатлел два жарких поцелуя на ее прекрасных глазах и, взяв шляпу и плащ, стремительно вышел из дома.
Дон Энрике бежал с бала словно безумный. Стыд, гнев, отчаяние бушевали в его груди. Он понял, что стал жертвой интриги, задуманной Индиано, и жажда мести кипела в его сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105