Приглашая вице-короля, донья Марина озаботилась тем, чтобы представить во дворец все документы, подтверждающие ее благородное происхождение. Ознакомившись с представленными грамотами, вице-король счел возможным принять приглашение и пообещал приехать вместе со своей супругой.
Гости еще не начали съезжаться. По залам метались занятые последними приготовлениями управители, слуги и рабы.
Донья Марина и Индиано беседовали в одном из покоев. На донье Марине было белое платье без всяких украшений, но такое тонкое и воздушное, что казалось, будто она окутана легким облаком; вокруг ее талии обвился пояс алого шелка, усеянный брильянтами; на обнаженных руках, на шее, в волосах сверкали брильянтовыми звездами алые браслеты, ожерелье и диадема. В этом одеянии донья Марина выглядела волшебницей из арабской сказки.
Наряд Индиано повторял цвета его дамы. Он был одет в белый шелковый камзол с красными прорезями на рукавах. Ни серебро, ни золото не украшали его одежду - только брильянты. Не без умысла он выбрал те же цвета и драгоценности, что и донья Марина.
- Сеньор, - говорила Марина, - мне неизвестны ни твои цели, ни твои замыслы, но я подчинилась тебе во всем, как тучка подчиняется дыханию ветра.
- Не бойся ничего, Марина. Скоро ты увидишь, зачем все это нужно.
- Бояться, когда я слушаюсь тебя? Никогда. Ты - моя жизнь и моя воля. Приказывай, сеньор. Ведь в этом и есть любовь. Я люблю тебя, и твоя душа неотделима от моей. Разве может моя душа не пожелать того, чего хочет твоя! Ты доволен?
- Я всегда доволен, если довольна ты, свет души моей. Ты не знаешь, получил дон Энрике письмо?
- Да, получил. О! Ты не понимаешь, сеньор, какие чувства я испытываю при мысли, что другой мужчина, а не ты, воображает, будто я могу любить его, думать о нем. Эта мысль разрывает мне сердце!
- Любовь моя, слышишь птиц, которые поют при свете свечей? Они думают, что это солнце, но может ли этот обман оскорбить солнце, вызвать в нем ревность? Пусть этот человек принимает свет горящих углей за свет дня. Наша любовь, наше счастье - чисты и незыблемы, никакая гроза им не страшна.
- О сеньор! Говори со мной так всегда, приказывай мне все, что хочешь! Как мне вести себя, когда придет этот человек?
- Старайся поменьше смотреть на него, однако предоставь ему случай приблизиться и заговорить с тобой. Поощряй его дерзость своим молчанием, все остальное сделаю я. Но когда я пойду и спрошу, о чем он говорил с тобой, отвечай мне громким голосом в присутствии всех гостей и притворяйся удивленной. Повтори все, что он скажет тебе. Ты поняла, жизнь моя?
- О! Моя душа всегда понимает тебя.
В это время начали съезжаться гости. Дамы и кабальеро заполняли залы, раздались первые негромкие звуки музыки. Ждали только приезда вице-короля с супругой, чтобы начать танцы. До самого входа во дворец были расставлены люди, которые немедля должны были известить хозяев о прибытии вице-королевской четы.
Наконец пришла долгожданная весть, все общество заволновалось, и донья Марина, опершись на руку Индиано, сошла вниз, чтобы встретить вице-королевскую чету у подножия лестницы. От входной двери до места встречи двумя рядами стояли одетые с европейским изяществом испанские слуги вперемежку с индейцами в ярких уборах из перьев, принятых во время Монтесумы. Слуги держали в руках зажженные восковые свечи, а индейцы освещали путь смоляными факелами, источавшими благовонный дым.
Двое детей, одетые в старинные ацтекские костюмы, и двое - в современном испанском платье - шли впереди вице-королевской четы, посыпая пол лепестками мака и роз. Со всех сторон полились звуки музыки, с плоской крыши взлетели вверх потешные огни.
Вице-король и донья Леонора были очарованы такой роскошью и радушием. Вице-королева поспешила обнять донью Марину, вице-король протянул руку дону Диего, а затем девушке.
- Сеньор, - заговорила донья Марина, - сердце мое стремилось оказать тебе достойный прием и ради тебя самого, и ради величия, которое ты представляешь в этих владениях, - ведь в тебе я вижу особу нашего повелителя. Прости, сеньор, я сделала все, что могла, чтобы дом мой был тебе приятен, но знаю, что этого слишком мало.
Маркиз де Мансера, искушенный в придворном языке европейских столиц, был несколько смущен наивным красноречием патриархальных времен; вице-королева тоже испытывала замешательство. Однако проницательный ум маркиза подсказал ему, что он должен отвечать в тех же выражениях.
- Дитя мое, - произнес он, - монарх видит твои добрые намерения и благодарит тебя за старания. Твой дом великолепен, а праздник достоин короля.
- Сеньора, - обратилась Марина к вице-королеве, - человек, которого ты здесь видишь, - она указала на дона Диего, - станет моим супругом перед лицом господа, потому что оба мы христиане, и он и я. Окажи мне милость, сеньора, попроси своего благородного супруга, чтобы вы вместе были посажеными родителями на нашей свадьбе.
Эта чистосердечная просьба тронула донью Леонору, она взглянула на маркиза и прочла в его глазах согласие.
- Дитя мое, - ответил вице-король, - моя супруга и я будем посажеными родителями на твоей свадьбе, и в подтверждение я хочу сообщить тебе, что его величество король (да хранит его бог!) дал мне разрешение нанести от его имени визит двум особам, которых сочту я достойными столь высокой милости. И вот я объявляю, что первое из этих посещений произошло сегодня, и ты можешь считать, что его величество король Испании сам своей священной особой присутствовал в твоем доме.
- Да здравствует его величество! - воскликнули гости, услыхавшие слова вице-короля, и клич этот подхватили во всех покоях дворца и даже на улице.
Вице-король предложил руку Марине, а дон Диего вице-королеве, и, поднявшись по лестнице, обе пары, как говорилось в те времена, открыли бал.
Прошло около часу, и слуги доложили о появлении дона Энрике Руиса де Мендилуэта.
Дон Энрике вошел в залу, где находились вице-король с супругой, и приветствовал их почтительным поклоном.
- Это и есть тот юноша, о котором ты говорил мне? - спросила донья Леонора.
- Он самый, и это очень жаль. Так хорош собой, так статен… - ответил вице-король.
- Но, может быть, на него клевещут?
- Дай-то бог. На первый взгляд он мне понравился, и, право, я рад был бы не отдавать распоряжения, которого требуют матери монахини. Постараюсь понаблюдать за ним сегодня.
- Возможно, он не так уж плох, как о нем говорят.
Если бы дон Энрике не был так поглощен стремлением увидеть донью Марину, он обратил бы внимание на то, что вице-король с супругой о чем-то переговариваются, не сводя с него глаз. Но он ничего не заметил.
Долгое время дон Энрике не отрывал взгляда от доньи Марины, которая, казалось, и не смотрела в его сторону, окруженная сонмом дам и молодых людей, очарованных ее простодушной и живописной речью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105