– Если я правильно понял рыжего Ивана, поместье начинается сразу за рощицей, – сказал я. – Оставим лошадей здесь и дальше пойдем пешком.
– А зачем пистолет, здесь же никого нет?
– Не знаю почему, но я чую опасность, – ответил я. – Смотри в оба, магистр мог выставить здесь сторожевые посты.
Ефим поверил и начал крутить головой, всматриваясь в светлый лес. Зрение и слух у него были не в пример лучше, чем у меня, в чем я неоднократно мог убедиться.
– Давайте оставим лошадей здесь, – сказал он, когда мы спустились в неглубокую балку, поросшую невысокими осинами.
Место, действительно, было хорошее, и мы свели коней вниз, разнуздали и надели им на морды торбы с овсом. Они тут же начали есть, мерно потряхивая головами. Привязав их уздечки к одному дереву, мы выбрались наверх и пошли дальше. Вскоре деревья начали редеть, и впереди показалось чистое, светлое пространство.
– Люди, – шепотом сказал кучер и придержал меня за плечо.
Я замер на месте. Кругом по-прежнему было тихо, и я не понял, что вдруг насторожило Ефима. Он напряженно повернул голову набок, как это делают собаки, когда что-то слушают. Потом приблизил указательный палец к губам и им же показал направление, откуда услышал посторонний звук. Потом знаком предложил мне опуститься на землю. Мы присели на корточки, и он прошептал мне в самое ухо:
– Там люди! Двое или трое.
– Уходим, – почти без звука сказал я, и мы медленно, стараясь не шуршать подмерзшей листвой, начали отступать.
То, что в глубине рощи вдруг выставили секрет, было плохим знаком. Рыжий Иван говорил, что никакой охраны в имении нет, его обитателям некого было бояться. Скорее всего, это я переборщил с угрозами, блефуя с магистром. Однако, делать было нечего, я не собирался отступать, и мы пошли в обход секрета.
Продвинувшись еще метров на четыреста вглубь рощи, мы опять повернули в сторону поместья. Теперь мы шли очень медленно и осторожно. Кругом была абсолютная тишина, как это бывает тихой, безветренной ночью в предзимнем лесу. И вновь, когда деревья начали редеть, и роща просветлела перед открытым пространством, Ефим замер на месте с поднятой ногой и показал куда-то в сторону. Я прислушался и уловил негромкое звяканье металла о металл. Мы опять присели и, пригибаясь к земле, вернулись на безопасное расстояние.
– Придется делать маскхалаты, – сказал я.
– Что делать? – не понял кучер.
– Маскхалаты, – повторил я. – Возвращаемся к лошадям, я на такой случай прихватил холст.
Ефим, конечно, ничего не понял, но переспрашивать не стал и солидно кивнул головой. Мы пошли назад и вернулись в начальную точку пути. Лошади нас узнали, поприветствовали фырканьем. Они уже съели свой овес, и Ефим насыпал в торбы новые порции, а я вытащил из вьюка припасенные на этот случай два куска домотканой холстины, в которые раньше были упакованы наши пищевые припасы.
Кучер, не желая показать себя профаном, исподтишка наблюдал за моими действиями. Потом не удержался и спросил:
– Вы чего это такое задумали? Никак саваны готовите?
– Вот именно, – ответил я. – Нам нужно сделать два савана, возьми свой кусок и делай как я.
Конечно, ничего похожего на настоящие маскхалаты у меня не получилось, я сделал какое-то подобие армейских плащ-накидок, какие были в ходу во время Второй мировой войны. Эта простейшего покроя одежда вполне отвечала нашим тактическим целям в покрытом инеем осеннем лесу. Светло-серое полотно трудно было различить уже в тридцати метрах. Мы набросили их на себя и прикрепили к плечам веревочками.
– Вот теперь можно идти, – сказал я, довольный своей предусмотрительностью. – Так нас никто не заметит.
– А зачем мы надели эту холстину, – минут через десять спросил Ефим. – Чтобы не замерзнуть?
– Скорее, чтобы не погибнуть, – ответил я, пораженный такой тупостью.
– А она что, заговоренная?
– Нет, заколдованная, – сердито буркнул я.
К приятному чувству, что ты опытнее окружающих на добрых полтора столетия, быстро привыкаешь, после чего непонимание самых казалось бы очевидных вещей начинает просто раздражать.
– Правда она заколдованная? – после долгой паузы спросил Ефим. – Пуля ее не пробьет?
– В темной одежде на белом фоне нас сразу заметят, а в светлой мы будем незаметными, – просто объяснил я.
– Понятно, – сказал, обдумав мои слова, кучер. – В нас теперь просто не попадут!
– Дай-то Бог! Теперь будем пробираться между двумя секретами.
Ефим ориентировался в лесу лучше, чем я, и потому шел впереди. Он точно вспомнил место, где сидит первый сторожевой пост, и мы обошли его на безопасном расстоянии. Время приближалось к трем часам ночи, начала самого подлого времени для караульной службы. На посту с трех часов утра до рассвета больше всего хочется спать, уже привыкаешь к местности и начинаешь меньше бояться. На это и был мой расчет, когда мы выезжали из имения. Не предвидя, что имение будет охраняться, я рассчитал, что к этому времени мы уже попадем на его территорию. Теперь, на обходах, мы потеряли больше часа, но пока еще не очень выбивались из графика.
Пока у меня была только стратегическая задача дерзостью нападения деморализовать противника. Однако, без конкретного плана действий. Куда нанести удар, я рассчитывал сориентироваться на месте. Поэтому, чем меньше у нас будет времени для подготовки, тем сложнее окажется найти и реализовать наиболее эффективный вариант диверсии.
Когда мы вышли из рощи на открытое место, Ефим неожиданно остановился и показал вперед. К нам навстречу шли два человека. Пока до них было довольно далеко, и можно было попробовать отступить, но если они нас заметят и поднимут тревогу, то мы окажемся между трех огней. Оба секрета и эта парочка сумеют нас окружить, из имения на подмогу придет подкрепление, и, чем кончится противостояние, предположить нетрудно.
Пока я раздумывал, Ефим без приказа сошел с тропы и присел в трех метрах от нее возле какого-то пня. Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру и перейти на другую сторону. Здесь были густые кусты, продираться через них я не рискнул, просто присел на корточки.
Идущие навстречу люди не разговаривали, но в ночной тишине было слышно, как у одного из них громко скрипят сапоги Скрип все приближался, и я увидел их уже вблизи. Сомнений, что это «гайдуки», не осталось. У обоих были форменные армяки и ружья. Теперь нас разделяло метров тридцать, и я приготовил пистолет. Как только они заметят кого-нибудь из нас, я выстрелю, а оставшегося буду добивать саблей. При любом раскладе за нами оставался эффект внезапности.
Гайдуки шли скорым шагом и не смотрели по сторонам. Сколько было видно по их лицам, они еще не до конца проснулись, ежились от холода, и им было не до странных предметов на обочине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77