Обойдя еще раз все наши смотровые щели, я вернулся к той, через которую заметил соглядатая и чуть не подскочил на месте. Тот же тип, что был за оградой, уже стоял посередине двора и озирался по сторонам.
Как он попал за ограду, было совершенно непонятно – это отдавало мистикой, которой и так хватало при общении с сатанистами.
Ругаясь последними словами не хуже матроса парусного судна, я слетел с чердака вниз по вертикально стоящей лестнице и бросился в горницу.
– Что случилось? – спросила с печи Марьяша.
– А! Мать! – только и успел крикнуть я и, схватив со стола два пистолета, выскочил наружу.
Лазутчик, вместо того, чтобы убежать или напасть, махнул мне рукой и направился в мою сторону.
– Стой, стрелять буду! – приказал я, направив на него оба ствола.
Мужик в красном жупане гайдамака с ружьем за плечами остановился, даже не пытаясь защититься.
– Не стреляй, я к Ивану! – закричал он, снимая шапку.
– К какому Ивану? – спросил я уже скорее для порядка.
– Ахлобину, ну, рыжему!
– А как ты сюда попал?
– Так там же калитка, – ответил он.
– Она, что открыта?
– Ага.
– Ладно, пойдем к Ивану! – с непонятной для гостья злостью сказал я.
Мы вдвоем направились к бане. Я широко распахнул дверь и закричал:
– Все на выход!
Орава голых мужиков высыпала во двор. Вид гайдука с ружьем произвел на них сильное впечатление.
– Видите, дурачье, что вы наделали? – заорал я. – Какая б... оставила незапертой калитку?!
Наступила мертвая тишина, так что стало слышно, как переступают босые ноги.
– Кто последний выходил за ограду?! – продолжил я.
Желающих сознаться не оказалось. Только Иван охнул и признал гостя:
– Ты, что ли, Кондрат?
– Я, – тихонько отозвался инициатор переполоха.
Я с пристрастием оглядел соратников. Независимей всех держались двое, купец и парикмахер.
– Так, значит, это вы, когда вернулись из города, не закрыли за собой калитку? – с угрозой спросил я.
– Так это Мишка виноват, – первым нашелся Родион. – Он должен был затворить...
– При чем здесь Мишка! – взвился тот. – Ты мне сам сказал, веди коней, а я по нужде задержусь!
– А я говорил, что буду калитку закрывать? Ну, скажи, говорил?
– Так как же получается, коли ты последним шел, то и закрыть должен!
– Откуда я шел? Ну, скажи, откуда? С кустов? Так почему ты не запер, раз последним был? А теперь с больной головы на здоровую! Это все ваша порода змеиная, как ужи извиваетесь...
– Это какая такая моя порода! – закричал в голос парикмахер. – Ты чего мою породу трогаешь, ты еще мне Христа вспомни!
– И вспомню, вы зачем нашего Иисуса Христа распяли?
– С каких это пор он стал вашим? Ты еще скажи, что он русский!
– И скажу! А чей же он тогда, как не русский?! Да я тебе за нашего Иисуса Христа!..
– А ну, заткнитесь оба! Молите бога, что гайдуки не явились, сейчас бы на том свете отношения выясняли. Оба хороши, и если я еще хоть слово про национальности услышу, пристрелю, как собак. Марш всем одеваться, и чтобы через пять минут стояли в строю!
– Позвольте, Алексей Григорьевич, почему это вы командуете? – вышел вперед голый штабс-капитан и встал во фронт. – Кажется, я здесь старший по званию!
Единственное желание, которое появилось у меня в тот момент, было заняться самым вульгарным рукоприкладством, однако, я сумел взять себя в руки:
– Почему это вы старший? – успокоил я нашего сумасшедшего. – Я, как-никак, статский советник!
– Правда-с? – вытаращил на меня глаза Истомин. – Тогда виноват-с, позвольте выполнять?
– Выполняйте, – разрешил я и добавил, обращаясь к гостю, – а ты пойдешь со мной.
Голая команда, толкаясь, бросилась назад в баню, а мы с гайдуком пошли в сторону калитки. Странный прием, который ему оказали, порядком смутил Кондрата и, как мне показалось, он уже жалел, что явился под наши знамена.
– Расскажи, что делается в имении, – спросил я, запирая калитку.
– Так никак не могу того знать, ваше благородие, – ответил он, видимо, не зная, как ко мне обращаться.
– Барин и магистр живы?
– А чего им сделается? Живей живехоньких.
– Вчера у вас, говорят, что-то случилось? – продолжил я допрос.
– Так ничего такого и не было. Как есть ничего.
– Взрывы были?
– Знамо были, как же без взрывов? Что было, то было.
– И с барином, и с магистром все в порядке?
– Какой там, в порядке, когда все рожи им попалило. А так, чтобы чего другого, ничего не случилось.
– При взрывах никто не погиб.
– Никак нет, никто. Только что из гостей некоторые, да пару-тройка из наших, а так ничего такого, будьте благонадежны.
Я понял, что начинается обычный разговор начальника с подчиненным, когда последний отвечает только то, что тот хочет услышать, и больше вопросов не задавал. Запер калитку и вернулся в избу. Кондрат шел следом, соблюдая почтительную дистанцию. В горнице меня ждали встревоженные дамы. Они так и не встали с теплой печи и теперь, свесив вниз головы, ожидали объяснений.
– Все в порядке, – успокоил я их. – Ложная тревога.
Один за другим стали собираться наши ополченцы. Оба виновника переполоха косились друг на друга и сели на разные лавки. Когда вошел Иван, я подозвал его и попросил расспросить товарища, что делается в имении.
Оба бывших гайдука удалились во двор. Всем нам было неловко, и общий разговор не клеился. Так до возвращения перебежчиков все и просидели в молчании.
– Барин с магистром живы, – сказал, войдя в избу, Иван. – Только обожглись. Погибло трое гостей и пятеро наших. Ну, то есть не ваших, а наших. Про то, кто напал, и вообще, что случилось, никто не знает. Думают, что это какие-то враги. Кондрат говорит, что гости передрались между собой, и часть уехала, а часть осталась.
– А когда собираются нападать на нас? – подал голос хозяин.
– Когда? – Иван переадресовал вопрос вновь прибывшему.
– Того нам не говорено, – вразумительно ответил он, – велели все время быть наготове и никуда не отлучаться.
– Сколько их там человек? – спросил штабс-капитан.
Кондрат надолго задумался, подсчитывая в уме и загибая пальцы, потом все-таки ответил:
– Много.
– Давайте ужинать и будем расходиться по местам, – взял я командование в свои руки. – Ночью никому не спать, буду проверять. Понятно?
– Чего же непонятного, – охотно откликнулся Александр Егорыч. – Мы тоже сочувствие имеем. Жить-то каждому хочется.
Никто никак не прокомментировал такое глубокомысленное утверждение. Все немного мандражировали, но старались выглядеть спокойными и уверенными в себе.
– Все будет в порядке, – заговорил я. – У нас такая подготовка, что мышь не проскочит. Главное – не прозевать начала атаки. А теперь расходимся.
Глава 19
С чердака выстрелил штуцер. За первым раздалось еще три выстрела. Ровно по числу стрелков, занявших там позиции. Я сидел в траншее во дворе и не знал, по кому штабс-капитан со своей стрелковой командой открыли огонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Как он попал за ограду, было совершенно непонятно – это отдавало мистикой, которой и так хватало при общении с сатанистами.
Ругаясь последними словами не хуже матроса парусного судна, я слетел с чердака вниз по вертикально стоящей лестнице и бросился в горницу.
– Что случилось? – спросила с печи Марьяша.
– А! Мать! – только и успел крикнуть я и, схватив со стола два пистолета, выскочил наружу.
Лазутчик, вместо того, чтобы убежать или напасть, махнул мне рукой и направился в мою сторону.
– Стой, стрелять буду! – приказал я, направив на него оба ствола.
Мужик в красном жупане гайдамака с ружьем за плечами остановился, даже не пытаясь защититься.
– Не стреляй, я к Ивану! – закричал он, снимая шапку.
– К какому Ивану? – спросил я уже скорее для порядка.
– Ахлобину, ну, рыжему!
– А как ты сюда попал?
– Так там же калитка, – ответил он.
– Она, что открыта?
– Ага.
– Ладно, пойдем к Ивану! – с непонятной для гостья злостью сказал я.
Мы вдвоем направились к бане. Я широко распахнул дверь и закричал:
– Все на выход!
Орава голых мужиков высыпала во двор. Вид гайдука с ружьем произвел на них сильное впечатление.
– Видите, дурачье, что вы наделали? – заорал я. – Какая б... оставила незапертой калитку?!
Наступила мертвая тишина, так что стало слышно, как переступают босые ноги.
– Кто последний выходил за ограду?! – продолжил я.
Желающих сознаться не оказалось. Только Иван охнул и признал гостя:
– Ты, что ли, Кондрат?
– Я, – тихонько отозвался инициатор переполоха.
Я с пристрастием оглядел соратников. Независимей всех держались двое, купец и парикмахер.
– Так, значит, это вы, когда вернулись из города, не закрыли за собой калитку? – с угрозой спросил я.
– Так это Мишка виноват, – первым нашелся Родион. – Он должен был затворить...
– При чем здесь Мишка! – взвился тот. – Ты мне сам сказал, веди коней, а я по нужде задержусь!
– А я говорил, что буду калитку закрывать? Ну, скажи, говорил?
– Так как же получается, коли ты последним шел, то и закрыть должен!
– Откуда я шел? Ну, скажи, откуда? С кустов? Так почему ты не запер, раз последним был? А теперь с больной головы на здоровую! Это все ваша порода змеиная, как ужи извиваетесь...
– Это какая такая моя порода! – закричал в голос парикмахер. – Ты чего мою породу трогаешь, ты еще мне Христа вспомни!
– И вспомню, вы зачем нашего Иисуса Христа распяли?
– С каких это пор он стал вашим? Ты еще скажи, что он русский!
– И скажу! А чей же он тогда, как не русский?! Да я тебе за нашего Иисуса Христа!..
– А ну, заткнитесь оба! Молите бога, что гайдуки не явились, сейчас бы на том свете отношения выясняли. Оба хороши, и если я еще хоть слово про национальности услышу, пристрелю, как собак. Марш всем одеваться, и чтобы через пять минут стояли в строю!
– Позвольте, Алексей Григорьевич, почему это вы командуете? – вышел вперед голый штабс-капитан и встал во фронт. – Кажется, я здесь старший по званию!
Единственное желание, которое появилось у меня в тот момент, было заняться самым вульгарным рукоприкладством, однако, я сумел взять себя в руки:
– Почему это вы старший? – успокоил я нашего сумасшедшего. – Я, как-никак, статский советник!
– Правда-с? – вытаращил на меня глаза Истомин. – Тогда виноват-с, позвольте выполнять?
– Выполняйте, – разрешил я и добавил, обращаясь к гостю, – а ты пойдешь со мной.
Голая команда, толкаясь, бросилась назад в баню, а мы с гайдуком пошли в сторону калитки. Странный прием, который ему оказали, порядком смутил Кондрата и, как мне показалось, он уже жалел, что явился под наши знамена.
– Расскажи, что делается в имении, – спросил я, запирая калитку.
– Так никак не могу того знать, ваше благородие, – ответил он, видимо, не зная, как ко мне обращаться.
– Барин и магистр живы?
– А чего им сделается? Живей живехоньких.
– Вчера у вас, говорят, что-то случилось? – продолжил я допрос.
– Так ничего такого и не было. Как есть ничего.
– Взрывы были?
– Знамо были, как же без взрывов? Что было, то было.
– И с барином, и с магистром все в порядке?
– Какой там, в порядке, когда все рожи им попалило. А так, чтобы чего другого, ничего не случилось.
– При взрывах никто не погиб.
– Никак нет, никто. Только что из гостей некоторые, да пару-тройка из наших, а так ничего такого, будьте благонадежны.
Я понял, что начинается обычный разговор начальника с подчиненным, когда последний отвечает только то, что тот хочет услышать, и больше вопросов не задавал. Запер калитку и вернулся в избу. Кондрат шел следом, соблюдая почтительную дистанцию. В горнице меня ждали встревоженные дамы. Они так и не встали с теплой печи и теперь, свесив вниз головы, ожидали объяснений.
– Все в порядке, – успокоил я их. – Ложная тревога.
Один за другим стали собираться наши ополченцы. Оба виновника переполоха косились друг на друга и сели на разные лавки. Когда вошел Иван, я подозвал его и попросил расспросить товарища, что делается в имении.
Оба бывших гайдука удалились во двор. Всем нам было неловко, и общий разговор не клеился. Так до возвращения перебежчиков все и просидели в молчании.
– Барин с магистром живы, – сказал, войдя в избу, Иван. – Только обожглись. Погибло трое гостей и пятеро наших. Ну, то есть не ваших, а наших. Про то, кто напал, и вообще, что случилось, никто не знает. Думают, что это какие-то враги. Кондрат говорит, что гости передрались между собой, и часть уехала, а часть осталась.
– А когда собираются нападать на нас? – подал голос хозяин.
– Когда? – Иван переадресовал вопрос вновь прибывшему.
– Того нам не говорено, – вразумительно ответил он, – велели все время быть наготове и никуда не отлучаться.
– Сколько их там человек? – спросил штабс-капитан.
Кондрат надолго задумался, подсчитывая в уме и загибая пальцы, потом все-таки ответил:
– Много.
– Давайте ужинать и будем расходиться по местам, – взял я командование в свои руки. – Ночью никому не спать, буду проверять. Понятно?
– Чего же непонятного, – охотно откликнулся Александр Егорыч. – Мы тоже сочувствие имеем. Жить-то каждому хочется.
Никто никак не прокомментировал такое глубокомысленное утверждение. Все немного мандражировали, но старались выглядеть спокойными и уверенными в себе.
– Все будет в порядке, – заговорил я. – У нас такая подготовка, что мышь не проскочит. Главное – не прозевать начала атаки. А теперь расходимся.
Глава 19
С чердака выстрелил штуцер. За первым раздалось еще три выстрела. Ровно по числу стрелков, занявших там позиции. Я сидел в траншее во дворе и не знал, по кому штабс-капитан со своей стрелковой командой открыли огонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77