«Этого еще не хватало», – подумал я, лихорадочно думая, что делать с незнакомкой.
– Григорьич, поторопись, – крикнул Иван.
– Сейчас, помогите кто-нибудь! – ответил я, не зная, что поднимать с земли: оружие или женщину.
– Ну, что вы копаетесь! – возникая передо мной, воскликнул здоровяк. – Идите скорее.
– Здесь женщина, помогите!
– О, господи! – только и сказал он, легко поднимая безжизненное тело.
Оставшийся, пудовый мешок пороха я просто перебросил через пролом забора, ощупью собрал оружие и добрался, наконец, до нетерпеливо ожидавших товарищей.
– Ну, скорее же, – подогнал меня Ефим.
Иван держал в поводу нескольких лошадей. Кони были напутаны взрывами, фыркали и пытались вырваться.
Рыжий попытался сунуть мне в руку повод.
– Держи, это твоя!
– Погоди, – остановил его я, – нужно еще забрать порох.
Я повесил на перевязь свою саблю и заткнул пистолеты за пояс. Оставшееся оружие бросил под ноги Ефиму, который пытался взгромоздить на коня Марьяшу, и кинулся искать мешок с порохом. Темнота была такой плотной, что практически ничего не было видно. На счастье мешок тотчас попался под ноги, я споткнулся об него и чуть не упал.
– Мужички, помогите мне сесть на лошадь, я не умею ездить верхом, – проблеял омерзительный голос губернского секретаря.
От возмущения я даже подскочил на месте, но тут же чуть не рассмеялся и неожиданно успокоился.
– Ефим, посади осла на коня! – попросил я.
Как только ко мне вернулось чувство юмора, все как-то успокоилось. Я повесил мешок за лямки на спину, не спеша, вернулся к Ивану и забрал у него повод своей новой лошади,
– Как женщины? – спросил я.
– Живые, – неопределенно ответил он. – Только непонятно, как мы их повезем.
Это, действительно, была проблема. Судя по состоянию Кати, все они были или пьяны, или накачаны наркотиками.
– Попробуем посадить перед собой.
Я сел в седло и попросил здоровяка, держащего на руках последнюю пленницу:
– Подавайте ее сюда.
Он понял и легко посадил незнакомку передо мной на шею лошади. Женщина тут же начала переваливаться на другую сторону, я придержал ее, и она оказалась у меня между рук,
– Держись, милая, – умоляюще сказал я. – Облокотись на меня.
– И мне помоги, – попросил Ефим, передавая ему свою драгоценную ношу.
Теперь дело пошло быстрее. Через пару минут все оказались в седлах. Пока я ждал товарищей, удалось посмотреть, что делается в поместье. Там по-прежнему не смолкали отчаянные крики, и метались факельщики. Кажется, праздник Сатаны расстроился окончательно.
– Все готовы? – спросил рыжий перебежчик, последним садясь в седло. – Тогда с Богом,
Он тронулся первым, за ним здоровяк с Катей, следующим успел вклиниться губернский секретарь, не прекращавший тихонько скулить. Мы с Ефимом оказались в арьергарде. Моя спутница немного пришла в себя и как-то умудрялась держаться, привалясь ко мне спиной. От ее простоволосой головы пахло свежим сеном.
«Пять черных всадников как ветер неслись сквозь ночную мглу»... – романтично, почти по Булгакову, подумал я о нашем спешном бегстве.
Потом мысли вернулись к нашим прекрасным спутницам, которые были одеты в одни тонкие рубашки на голое тело, а температура воздуха неуклонно стремилась к нулевой отметке. Даже сквозь одежду факельщика меня пробирал мерзкий сырой ветер, каково же было им!
– Вам не холодно? – задал я спутнице глупый по своей неотвратимости вопрос.
Она не ответила, то ли еще не пришла в себя, то ли совсем окоченела. Мы уже проскакали больше километра и приближались к первой заставе гайдуков.
– Иван, скоро будет засада! – крикнул я.
Он тут же придержал коня и дал мне себя догнать. Когда я поравнялся с ним, спросил:
– Не знаешь, кто там сидит?
– Какой-то маленького роста суетливый парень, – добросовестно ответил я. – Говорит писклявым голосом и очень въедливый. А во второй заставе одного зовут Антоном.
– Ясно, – сразу же сориентировался Иван. – Антон – это Иванов, с ним договоримся миром, а юркий – Суслик. Боюсь, от него просто так не отвадимся, он из любимчиков магистра.
– Значит, пристрелим. Нам задерживаться нельзя, женщины замерзают!
– Господа, нам нужно немедленно пожаловаться в полицию! – подал голос чиновник Похлебкин. – Это форменное безобразие!
Губернский секретарь попеременно называл нас то «господами», то «мужичками», руководствуясь одному ему понятными соображениями. На его замечание, как и раньше, никто не обратил внимание. Момент был ответственный, и всем было не до разговоров.
– Засада за поворотом! – предупредил Ефим, который лучше меня ориентировался на местности.
Мы доскакали до изгиба дороги и поскакали по прямой. Нас никто и не окликнул. Я вздохнул с облегчением. Вступать в ночной бой после такого напряженного, насыщенного событиями вечера, было явным перебором. Вообще пока все складывалось удачно, погони не было, и кони неслись как птицы. Лошадей Иван подобрал хороших. Мне достался высокий донец с широкой спиной и нетряским шагом. На двойную тяжесть он пока никак не реагировал, шел стандартной рысью.
– Вторая застава, – опять предупредил Ефим.
– Господи, пронеси, – прошептал я.
И опять нас пронесло. Теперь до хутора оставалось всего ничего, немногим больше версты. Особенных подлян от магистра, помня о его разговоре с Моргуном, я сегодня не ждал. Тушить и жарить нас собирались завтра ночью, так что на какое-то время можно было расслабиться. Однако, этот вечер все-таки не кончился без небольшой неприятности. Причем не со стороны врагов, своих. Только Иван начал открывать ворота хутора, как с чердака грянул выстрел. Спешиться успел только он один, остальные были еще в седлах и вполне могли попасть под пулю.
– Не стреляйте, свои! – закричал я.
– Какие-такие свои, – откликнулся с чердака пьяный голос Истомина, – что есть свои?
– Господин штабс-капитан! Прекратить стрельбу! – заорал я командным баритоном.
– Есть прекратить стрельбу! – повторил команду старый дурак.
Мы с опаской въехали во двор, опасаясь новых сюрпризов.
Из избы с зажженным фонарем выбежал парикмахер.
– Это вы! Слава богу! А у нас тут немного, того, не совсем порядок...
– Где это они достали вина? – сердито спросил я, подавая ему в руки обмякшее тело спасенной женщины.
– А я знаю, где? – откликнулся он и понес женщину в дом.
Я соскочил с коня и принял у здоровяка на руки холодное тело Екатерины Дмитриевны. Она на это никак не отреагировала, лежала у меня на руках, безжизненно свесив голову.
– Сейчас все будет хорошо, – бормотал я, внося ее в теплую хату.
Следом за нами в избу внесли Марьяшу.
– Господи, что же эти изверги с ними такое сделали, – причитал Степаницкий, помогая укладывать женщин по лавкам.
Поморозиться они не могли, скорее всего, переохладились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77