– насмешливо объяснил купец. – Да и Зауер не многим дешевле. Наш господин губернский секретарь знает толк в оружии, ну а я – в ценах.
Загнанный в угол Похлебкин не нашелся, что ответить, только жалко, заискивающе улыбался.
– Не гоните меня, господа, Христа ради молю!
– По мне, пусть остается, – лениво сказал купец. – За свое добро он очень хорошо воевать будет.
– Ну, остается, значит, остается, – подытожил я. – Если все решено, то прошу всех покинуть комнату, мне нужно осмотреть больных.
– Каких больных? – удивленно спросил Родион.
– Женщин.
– А они разве больны? Поди, как отогреются, сразу и оживут.
– Думаю, не все так просто. Их чем-то травили, чтобы они были послушны и не оказывали сопротивления.
– А вы что, доктор? – спросил оживший Похлебкин.
– Доктор, – самонадеянно подтвердил я.
– А я думал, вы простой крестьянин!
Мужчины нехотя покинули теплое помещение, а я приступил к осмотру наших молчаливых спутниц. Родион Посников оказался отчасти прав. Тепло печи сделало свое дело, и наши дамы начали оживать. Катя даже узнала меня и попыталась улыбнуться. Я осмотрел их, проверил пульс и температуру, но ничего особенно плохого не обнаружил. Во всяком случае, для людей, перенесших такие испытания, они держались молодцами. Впрочем, пока рано было делать какие-то выводы, ухудшение могло наступить позже, когда спадет нервное напряжение.
Хуже всех чувствовала себя незнакомая девушка. Причиной тому, как мне казалось, было ее недавние подвиги: она спасала себя сама и потратила на это все силы.
Оставив в покое Катю с Марьяшей, которым прежде всего следовало отоспаться, я провел с ней свой экстрасенсорный сеанс. Кем было это несчастное создание, пока было неясно. Горница слабо освещалась одной парафиновой свечой, и рассмотреть спасенную я не мог. К тому же мне было не до женских прелестей. После всех приключений и, особенно, сеанса лечения, отнявшего много сил, я был, что называется, никакой. К тому же нужно было вернуть в тепло соратников, мерзнувших в неотапливаемой летней горнице. Потому, укрыв всех дам одним здоровенным тулупом, я кончил на этом свои медицинские мероприятия и позвал мужчин в комнату.
– Ну, как они? – спросил купец, как мне показалось, с большим, чем раньше, уважением глядя на меня. – Не простыли?
– Пока не знаю, но лучше, чем думал. Пусть пока поспят, а вы постарайтесь меньше шуметь.
– Может быть, им нужно пустить кровь, так я могу, – предложил парикмахер
– Кровопускание уже устарело, – отверг я многовековой способ лечения всех болезней. – Давайте ложиться спать, завтра у нас будет очень тяжелый день
– А еда у вас какая-нибудь есть? – невинно поинтересовался Родион.
– Есть, если только эти, – я кивнул на храпящего на лавке хозяина, – все не сожрали.
– Выпить привезли? – прозвучал с поднебесья заинтересованный голос штабс-капитана. – Закуска найдется!
Он оказался прав, в отличие от выпивки, наши запасы еды оказались практически нетронутыми. Мы поужинали и повалились спать, там, где кто смог устроиться.
Глава 18
Ночь прошла на удивление спокойно, хотя у противника был хороший шанс взять нас тепленькими. Никаких постов мы не выставляли, единственной мерой безопасности были запертые ворота. Однако, все обошлось, сатанистам этой ночью было не до войны.
Следующее утро выдалось промозглое и сырое. На землю опустился густой туман, так что не были видны даже дальние углы двора. Я хорошо отдохнул за ночь и был полон планов и идей по защите нашей цитадели. Александр Егорыч за ночь проспался и опять страдал с похмелья. В начале знакомства он мне понравился, но его неумеренное, безответственное пьянство несколько поменяло к нему отношение, и никакого сочувствия к его мучениям у меня не было. Тем более, что он без дела слонялся по избе и по пятому разу спрашивал у всех, кто попадался на глаза, нет ли чего-нибудь выпить. Штабс-капитан тоже сник и голос больше не подавал.
Предоставив их, как говорится, своей судьбе, мы собрали совещание. Нужно было определиться, что делать дальше. Всю нашу огневую мощь составляли шесть ружей, из которых четыре были относительно современными штуцерами (два капитанских и два захваченных вчера в имении), и пара сношенных охотничьих хозяина.
Кроме того, у нас было четыре кремневых пистолета и две, наши с Ефимом, сабли. Если учесть, что на перезарядку каждого ружья уходит около минуты, то рассчитывать отбить атаку сорока-пятидесяти противников такими средствами было невозможно. О чем я и сказал своим соратникам.
– Тогда, может быть, нам лучше отсюда убежать! – предложил боязливый Похлебкин.
На это предложение никто не откликнулся. Всем было понятно, что побег просто обречен на провал. Нас неминуемо выследят, догонят, и тогда мы окажемся обречены.
– Есть еще предложения? – спросил я.
– Можно уйти в лес, – предложил Иван, – там они нас не найдут.
Мысль была здравая, но невыполнимая. Продержаться в лесу с тремя нездоровыми женщинами было проблематично, к тому же мне не нравились пораженческие настроения.
– Есть еще один выход, – сказал я, – устроить противнику ловушки...
Меня перебил голос штабс-капитана:
– А что я говорил? Вместо того, чтобы разгуливать неизвестно где, нужно было выкопать ров и устроить флеши!
– Для этого нам нужен порох, чугунная посуда и гвозди, – продолжил я.
Общий взгляд на меня был как на ненормального. Однако, это меня не смутило.
– Михаил Семенович, у вас в Уклеевске можно купить чугунные горшки?
– Наверное, в скобяных и посудных лавках, – ответил парикмахер.
– А керосин у вас продается?
– Продается.
– Тогда все решаемо, – уверенно сказал я.
– А что, это самое, решаемо? – осторожно спросил купец.
Тогда я поделился своими мыслями о подрывных снарядах в эпоху начала машинной цивилизации. Чем дольше я говорил, тем внимательнее меня слушали.
– Чугунный горшок – почти то же самое, что и пушечное ядро, – объяснял я. – Начиним его гвоздями и разнесем всех гайдуков вдребезги.
– А как их будем запаливать, фитилем? – спросил приземленный купец.
– Сделаем пороховые дорожки прямо от избы. Костры польем керосином. Как только гайдуки пойдут на приступ, подожжем нужные костры, а потом будем по мере надобности взрывать горшки с гвоздями. Только для этого нужно много пороха. У нас после вчерашней потехи остался всего пуд Нужно прикупить еще.
– Ага, – согласился скучающий на лавке хозяин, – и не забудьте про опохмелку.
– Все равно флешь лучше, – добавил свое слово в обсуждение штабс-капитан, свешивая голову в чердачный люк, – али редут! Ударить изо всех пушек картечью и сомкнутым строем на врага. Ура!
Я с тоской посмотрел на соратников, вместе с которыми предстояло воевать, и только одно меня успокоило, что и противник у нас вряд ли лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Загнанный в угол Похлебкин не нашелся, что ответить, только жалко, заискивающе улыбался.
– Не гоните меня, господа, Христа ради молю!
– По мне, пусть остается, – лениво сказал купец. – За свое добро он очень хорошо воевать будет.
– Ну, остается, значит, остается, – подытожил я. – Если все решено, то прошу всех покинуть комнату, мне нужно осмотреть больных.
– Каких больных? – удивленно спросил Родион.
– Женщин.
– А они разве больны? Поди, как отогреются, сразу и оживут.
– Думаю, не все так просто. Их чем-то травили, чтобы они были послушны и не оказывали сопротивления.
– А вы что, доктор? – спросил оживший Похлебкин.
– Доктор, – самонадеянно подтвердил я.
– А я думал, вы простой крестьянин!
Мужчины нехотя покинули теплое помещение, а я приступил к осмотру наших молчаливых спутниц. Родион Посников оказался отчасти прав. Тепло печи сделало свое дело, и наши дамы начали оживать. Катя даже узнала меня и попыталась улыбнуться. Я осмотрел их, проверил пульс и температуру, но ничего особенно плохого не обнаружил. Во всяком случае, для людей, перенесших такие испытания, они держались молодцами. Впрочем, пока рано было делать какие-то выводы, ухудшение могло наступить позже, когда спадет нервное напряжение.
Хуже всех чувствовала себя незнакомая девушка. Причиной тому, как мне казалось, было ее недавние подвиги: она спасала себя сама и потратила на это все силы.
Оставив в покое Катю с Марьяшей, которым прежде всего следовало отоспаться, я провел с ней свой экстрасенсорный сеанс. Кем было это несчастное создание, пока было неясно. Горница слабо освещалась одной парафиновой свечой, и рассмотреть спасенную я не мог. К тому же мне было не до женских прелестей. После всех приключений и, особенно, сеанса лечения, отнявшего много сил, я был, что называется, никакой. К тому же нужно было вернуть в тепло соратников, мерзнувших в неотапливаемой летней горнице. Потому, укрыв всех дам одним здоровенным тулупом, я кончил на этом свои медицинские мероприятия и позвал мужчин в комнату.
– Ну, как они? – спросил купец, как мне показалось, с большим, чем раньше, уважением глядя на меня. – Не простыли?
– Пока не знаю, но лучше, чем думал. Пусть пока поспят, а вы постарайтесь меньше шуметь.
– Может быть, им нужно пустить кровь, так я могу, – предложил парикмахер
– Кровопускание уже устарело, – отверг я многовековой способ лечения всех болезней. – Давайте ложиться спать, завтра у нас будет очень тяжелый день
– А еда у вас какая-нибудь есть? – невинно поинтересовался Родион.
– Есть, если только эти, – я кивнул на храпящего на лавке хозяина, – все не сожрали.
– Выпить привезли? – прозвучал с поднебесья заинтересованный голос штабс-капитана. – Закуска найдется!
Он оказался прав, в отличие от выпивки, наши запасы еды оказались практически нетронутыми. Мы поужинали и повалились спать, там, где кто смог устроиться.
Глава 18
Ночь прошла на удивление спокойно, хотя у противника был хороший шанс взять нас тепленькими. Никаких постов мы не выставляли, единственной мерой безопасности были запертые ворота. Однако, все обошлось, сатанистам этой ночью было не до войны.
Следующее утро выдалось промозглое и сырое. На землю опустился густой туман, так что не были видны даже дальние углы двора. Я хорошо отдохнул за ночь и был полон планов и идей по защите нашей цитадели. Александр Егорыч за ночь проспался и опять страдал с похмелья. В начале знакомства он мне понравился, но его неумеренное, безответственное пьянство несколько поменяло к нему отношение, и никакого сочувствия к его мучениям у меня не было. Тем более, что он без дела слонялся по избе и по пятому разу спрашивал у всех, кто попадался на глаза, нет ли чего-нибудь выпить. Штабс-капитан тоже сник и голос больше не подавал.
Предоставив их, как говорится, своей судьбе, мы собрали совещание. Нужно было определиться, что делать дальше. Всю нашу огневую мощь составляли шесть ружей, из которых четыре были относительно современными штуцерами (два капитанских и два захваченных вчера в имении), и пара сношенных охотничьих хозяина.
Кроме того, у нас было четыре кремневых пистолета и две, наши с Ефимом, сабли. Если учесть, что на перезарядку каждого ружья уходит около минуты, то рассчитывать отбить атаку сорока-пятидесяти противников такими средствами было невозможно. О чем я и сказал своим соратникам.
– Тогда, может быть, нам лучше отсюда убежать! – предложил боязливый Похлебкин.
На это предложение никто не откликнулся. Всем было понятно, что побег просто обречен на провал. Нас неминуемо выследят, догонят, и тогда мы окажемся обречены.
– Есть еще предложения? – спросил я.
– Можно уйти в лес, – предложил Иван, – там они нас не найдут.
Мысль была здравая, но невыполнимая. Продержаться в лесу с тремя нездоровыми женщинами было проблематично, к тому же мне не нравились пораженческие настроения.
– Есть еще один выход, – сказал я, – устроить противнику ловушки...
Меня перебил голос штабс-капитана:
– А что я говорил? Вместо того, чтобы разгуливать неизвестно где, нужно было выкопать ров и устроить флеши!
– Для этого нам нужен порох, чугунная посуда и гвозди, – продолжил я.
Общий взгляд на меня был как на ненормального. Однако, это меня не смутило.
– Михаил Семенович, у вас в Уклеевске можно купить чугунные горшки?
– Наверное, в скобяных и посудных лавках, – ответил парикмахер.
– А керосин у вас продается?
– Продается.
– Тогда все решаемо, – уверенно сказал я.
– А что, это самое, решаемо? – осторожно спросил купец.
Тогда я поделился своими мыслями о подрывных снарядах в эпоху начала машинной цивилизации. Чем дольше я говорил, тем внимательнее меня слушали.
– Чугунный горшок – почти то же самое, что и пушечное ядро, – объяснял я. – Начиним его гвоздями и разнесем всех гайдуков вдребезги.
– А как их будем запаливать, фитилем? – спросил приземленный купец.
– Сделаем пороховые дорожки прямо от избы. Костры польем керосином. Как только гайдуки пойдут на приступ, подожжем нужные костры, а потом будем по мере надобности взрывать горшки с гвоздями. Только для этого нужно много пороха. У нас после вчерашней потехи остался всего пуд Нужно прикупить еще.
– Ага, – согласился скучающий на лавке хозяин, – и не забудьте про опохмелку.
– Все равно флешь лучше, – добавил свое слово в обсуждение штабс-капитан, свешивая голову в чердачный люк, – али редут! Ударить изо всех пушек картечью и сомкнутым строем на врага. Ура!
Я с тоской посмотрел на соратников, вместе с которыми предстояло воевать, и только одно меня успокоило, что и противник у нас вряд ли лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77