Вера – не рубаха, которую надел и пошел! Он пришел к вере!.. Моисей сорок лет держал евреев в пустыне и не привел к вере!
– Не волнуйтесь, Полина Михайловна! – Аннушка схватила ее руки. – Не сердитесь на него! Сами же говорили: нужно жить в мире!
– Таких послушников и к монастырю-то нельзя подпускать! – гневилась она. – Или всю жизнь держать на послушании. Он ведь думает, вера – это партия: заявление написал и рясу получил!
Олег резко развернулся и пошел в глубь Дендрария. Фигура его стала жалкой и одинокой, хотя он старался высоко держать голову. Бабушка Полина вдруг забеспокоилась:
– Старая дура… Ну-ка, верни его! Как нехорошо получилось… Но он ведь и в самом деле оглашенный!.. Алеша приедет, что мне скажет? Верни его, Аннушка!
Аннушка оставила коляску и побежала следом за Олегом. Тот чувствовал, что за ним бегут, но, не останавливаясь, упорно шел прочь из Дендрария.
– Вам не стыдно убегать от женщин? – крикнула она.
Олег остановился посередине аллеи, стоял и ждал, когда подойдут. Аннушка заслонила ему путь.
– Никуда вы не уйдете, – решительно сказала она. – И перестаньте обижаться. Вы же не красная девица!
– Меня назвали страшным человеком, – глядя в землю, выдавил Олег. – Я неофит! Только не знаю, что в этом страшного…
– Хорошо, что она вас не оттаскала за косичку…
– Все равно мне здесь делать нечего.
– Вы приехали на свадьбу к брату, – примиряюще сказала Аннушка. – Кирилл вас очень ждал… И уходить ни в коем случае нельзя.
Он поднял страдающие глаза и тут же их опустил, но Аннушка заметила блеснувший в них интерес.
– Найдите контакт с Полиной Михайловной. Она удивительный человек!
– Мне трудно слушать ее мерзкие открытия.
– Почему? Что в этом мерзкого? – удивилась Аннушка. – А мне интересно! Я ничего подобного не слышала.
– Это искушение, и ничего больше, – не очень уверенно проговорил Олег. – Мир создан Господом, а не стихиями и катастрофами.
– Вот пойдите и поспорьте с ней!
– Не хочу…
– Боитесь? – ухватилась Аннушка. – Вижу, боитесь. И правильно делаете. У Полины Михайловны потрясающая память и очень живой ум. Но она может сердиться. И она сейчас просто рассердилась на ваше упрямство, на вашу одержимость.
– Одержимость, разумеется, плохое качество? – с вызовом спросил Олег. – Похоже на фанатизм…
– Отчего вы все время задираетесь? – вдруг раздраженно спросила Аннушка. – По-моему, вам нравится обижаться. Чтоб вас уговаривали, упрашивали? Да?.. Надо умудриться, чтоб поссориться с бабушкой Полиной.
– Я не знаю, почему это происходит, – откровенно признался он. – Мне нельзя жить в этом мире. И потому я ухожу из него… Вы правы, где я появляюсь, там возникает конфликт.
– Идите и миритесь, – велела Аннушка. – Попросите у нее прощение. Это будет по-христиански. Полина Михайловна – святой человек.
Он снова поднял глаза и, смутившись, достал из кармана четки. Пальцы его забегали по янтарным костяшкам.
– Да-да, я пойду, – пробормотал он. – Переступлю через себя… Но не смирюсь, когда при мне покушаются на истины и Промыслы Господни. Вот вы, Аннушка, верующий человек?
– Не знаю… – растерялась она. – Пока нет, наверное, хотя я недавно крестилась…
– Очень хорошо, – одобрил Олег. – Труднее всего сделать первый шаг. Вам нужно оцерковляться, идти к вере через исполнение обряда. Я вас научу! И посмотрите, как вам станет легко и радостно жить!
– Мне и так сейчас очень легко и радостно, – засмеялась Аннушка. – Потому что я встретила Кирилла и выхожу замуж. Ступайте к бабушке Полине!
Он послушно ушел к коляске и что-то стал говорить Полине Михайловне, потупясь и перебирая четки. Аннушка умышленно оставила их один на один и, свернув с аллеи, спряталась за деревья. Бабушка Полина выслушивала его долго и наконец подала ему руку. Олег поцеловал ее и встал за спину бабушки Полины, приготовившись катить коляску. Они ждали Аннушку…
А Аннушка неожиданно увидела в траве обломок скульптуры – изящную женскую руку. Она присела, подняла ее и словно зачарованная стала рассматривать. Отшлифованный мрамор, казалось, покрыт матовой пленкой, отчего тяжелый камень выглядел нежным и теплым.
– Аннушка! – звала ее бабушка Полина. – Нам нужно домой!
– Смотрите, что я нашла! – дивясь, воскликнула Аннушка. – Какое чудо!
Бабушка Полина осмотрела находку и спокойно покачала головой:
– Следы погибшей цивилизации… Да! В парке стояли скульптуры, кажется, одиннадцать… Маленькая, я боялась вечером бегать по парку. Мне чудилось, они живые… Да… Насколько я знаю, скульптуры устанавливал твой прапрадед, Николай Афанасьевич. Они и тогда были очень дорогие… Великолепная работа. А выписаны были из Италии… И долго простояли! Помню, когда в тридцатом арестовали, несколько скульптур оставалось. Побитые, правда, безголовые…
Взгляд ее неожиданно остановился, и голова стала падать, словно бабушку Полину вдруг поклонило в сон.
– Что с вами? – испугалась Аннушка. – Полина Михайловна?
– А? – Она вскинула голову. – Что?.. Со мной ничего. Немного на солнце перегрелась…
Домой бабушку Полину везли с ветерком, и это взбодрило ее. Она глубоко дышала встречным ветром и щурила слезящиеся глаза. Возле парадного она совсем ожила и вновь стала капризной.
– Ну-ка, молодой человек, – сказала она Олегу. – Занеси меня в дом!
Ее обычно закатывали на коляске, и Аристарх Павлович для этой цели выстелил на ступенях дощатые мостки.
Олег поднял ее на руки, бабушка Полина обняла его за шею.
– Не бойся, я легкая, – сказала она. – Что во мне осталось? Живая мумия… Ах, Аннушка! Как я мечтала, чтоб у меня были внуки, чтобы ухаживали за мной и носили на руках!
* * *
Вечером бабушка Полина распорядилась устроить праздничный ужин в честь приезда Олега, и стол накрыли у Аристарха Павловича. Сам он и его квартира уже становились необходимой и неотъемлемой частью жизни семьи Ерашовых. Бабушка Полина еще по привычке охала, де-мол, неловко стеснять, приносить хлопоты, однако Аристарх Павлович был в тот вечер какой-то особенно вдохновленный и пел куплеты из романсов, таская тарелки с закусками с ерашовской половины.
Кирилл с Надеждой Александровной явились домой около четырех часов, нагруженные покупками, – ездили в Москву за продуктами подешевле, но по дороге сосчитали, что ничего не выгадали и только намучились.
– Не приехал? – с порога спросил Кирилл, имея в виду старшего Ерашова.
– Приехал! – воскликнула Аннушка. – Олег, выходи!
Олег вышел из комнаты с книгой в руках, как-то невыразительно кивнул. Кирилл смотрел на него и не узнавал! Было полное ощущение, что перед ним чужой, незнакомый человек.
– Олег? Какой ты стал… – проговорил он. – Я так давно тебя не видел…
И не от чувств, а скорее по надобности бросился к нему, обнял, помял в руках безвольные плечи брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
– Не волнуйтесь, Полина Михайловна! – Аннушка схватила ее руки. – Не сердитесь на него! Сами же говорили: нужно жить в мире!
– Таких послушников и к монастырю-то нельзя подпускать! – гневилась она. – Или всю жизнь держать на послушании. Он ведь думает, вера – это партия: заявление написал и рясу получил!
Олег резко развернулся и пошел в глубь Дендрария. Фигура его стала жалкой и одинокой, хотя он старался высоко держать голову. Бабушка Полина вдруг забеспокоилась:
– Старая дура… Ну-ка, верни его! Как нехорошо получилось… Но он ведь и в самом деле оглашенный!.. Алеша приедет, что мне скажет? Верни его, Аннушка!
Аннушка оставила коляску и побежала следом за Олегом. Тот чувствовал, что за ним бегут, но, не останавливаясь, упорно шел прочь из Дендрария.
– Вам не стыдно убегать от женщин? – крикнула она.
Олег остановился посередине аллеи, стоял и ждал, когда подойдут. Аннушка заслонила ему путь.
– Никуда вы не уйдете, – решительно сказала она. – И перестаньте обижаться. Вы же не красная девица!
– Меня назвали страшным человеком, – глядя в землю, выдавил Олег. – Я неофит! Только не знаю, что в этом страшного…
– Хорошо, что она вас не оттаскала за косичку…
– Все равно мне здесь делать нечего.
– Вы приехали на свадьбу к брату, – примиряюще сказала Аннушка. – Кирилл вас очень ждал… И уходить ни в коем случае нельзя.
Он поднял страдающие глаза и тут же их опустил, но Аннушка заметила блеснувший в них интерес.
– Найдите контакт с Полиной Михайловной. Она удивительный человек!
– Мне трудно слушать ее мерзкие открытия.
– Почему? Что в этом мерзкого? – удивилась Аннушка. – А мне интересно! Я ничего подобного не слышала.
– Это искушение, и ничего больше, – не очень уверенно проговорил Олег. – Мир создан Господом, а не стихиями и катастрофами.
– Вот пойдите и поспорьте с ней!
– Не хочу…
– Боитесь? – ухватилась Аннушка. – Вижу, боитесь. И правильно делаете. У Полины Михайловны потрясающая память и очень живой ум. Но она может сердиться. И она сейчас просто рассердилась на ваше упрямство, на вашу одержимость.
– Одержимость, разумеется, плохое качество? – с вызовом спросил Олег. – Похоже на фанатизм…
– Отчего вы все время задираетесь? – вдруг раздраженно спросила Аннушка. – По-моему, вам нравится обижаться. Чтоб вас уговаривали, упрашивали? Да?.. Надо умудриться, чтоб поссориться с бабушкой Полиной.
– Я не знаю, почему это происходит, – откровенно признался он. – Мне нельзя жить в этом мире. И потому я ухожу из него… Вы правы, где я появляюсь, там возникает конфликт.
– Идите и миритесь, – велела Аннушка. – Попросите у нее прощение. Это будет по-христиански. Полина Михайловна – святой человек.
Он снова поднял глаза и, смутившись, достал из кармана четки. Пальцы его забегали по янтарным костяшкам.
– Да-да, я пойду, – пробормотал он. – Переступлю через себя… Но не смирюсь, когда при мне покушаются на истины и Промыслы Господни. Вот вы, Аннушка, верующий человек?
– Не знаю… – растерялась она. – Пока нет, наверное, хотя я недавно крестилась…
– Очень хорошо, – одобрил Олег. – Труднее всего сделать первый шаг. Вам нужно оцерковляться, идти к вере через исполнение обряда. Я вас научу! И посмотрите, как вам станет легко и радостно жить!
– Мне и так сейчас очень легко и радостно, – засмеялась Аннушка. – Потому что я встретила Кирилла и выхожу замуж. Ступайте к бабушке Полине!
Он послушно ушел к коляске и что-то стал говорить Полине Михайловне, потупясь и перебирая четки. Аннушка умышленно оставила их один на один и, свернув с аллеи, спряталась за деревья. Бабушка Полина выслушивала его долго и наконец подала ему руку. Олег поцеловал ее и встал за спину бабушки Полины, приготовившись катить коляску. Они ждали Аннушку…
А Аннушка неожиданно увидела в траве обломок скульптуры – изящную женскую руку. Она присела, подняла ее и словно зачарованная стала рассматривать. Отшлифованный мрамор, казалось, покрыт матовой пленкой, отчего тяжелый камень выглядел нежным и теплым.
– Аннушка! – звала ее бабушка Полина. – Нам нужно домой!
– Смотрите, что я нашла! – дивясь, воскликнула Аннушка. – Какое чудо!
Бабушка Полина осмотрела находку и спокойно покачала головой:
– Следы погибшей цивилизации… Да! В парке стояли скульптуры, кажется, одиннадцать… Маленькая, я боялась вечером бегать по парку. Мне чудилось, они живые… Да… Насколько я знаю, скульптуры устанавливал твой прапрадед, Николай Афанасьевич. Они и тогда были очень дорогие… Великолепная работа. А выписаны были из Италии… И долго простояли! Помню, когда в тридцатом арестовали, несколько скульптур оставалось. Побитые, правда, безголовые…
Взгляд ее неожиданно остановился, и голова стала падать, словно бабушку Полину вдруг поклонило в сон.
– Что с вами? – испугалась Аннушка. – Полина Михайловна?
– А? – Она вскинула голову. – Что?.. Со мной ничего. Немного на солнце перегрелась…
Домой бабушку Полину везли с ветерком, и это взбодрило ее. Она глубоко дышала встречным ветром и щурила слезящиеся глаза. Возле парадного она совсем ожила и вновь стала капризной.
– Ну-ка, молодой человек, – сказала она Олегу. – Занеси меня в дом!
Ее обычно закатывали на коляске, и Аристарх Павлович для этой цели выстелил на ступенях дощатые мостки.
Олег поднял ее на руки, бабушка Полина обняла его за шею.
– Не бойся, я легкая, – сказала она. – Что во мне осталось? Живая мумия… Ах, Аннушка! Как я мечтала, чтоб у меня были внуки, чтобы ухаживали за мной и носили на руках!
* * *
Вечером бабушка Полина распорядилась устроить праздничный ужин в честь приезда Олега, и стол накрыли у Аристарха Павловича. Сам он и его квартира уже становились необходимой и неотъемлемой частью жизни семьи Ерашовых. Бабушка Полина еще по привычке охала, де-мол, неловко стеснять, приносить хлопоты, однако Аристарх Павлович был в тот вечер какой-то особенно вдохновленный и пел куплеты из романсов, таская тарелки с закусками с ерашовской половины.
Кирилл с Надеждой Александровной явились домой около четырех часов, нагруженные покупками, – ездили в Москву за продуктами подешевле, но по дороге сосчитали, что ничего не выгадали и только намучились.
– Не приехал? – с порога спросил Кирилл, имея в виду старшего Ерашова.
– Приехал! – воскликнула Аннушка. – Олег, выходи!
Олег вышел из комнаты с книгой в руках, как-то невыразительно кивнул. Кирилл смотрел на него и не узнавал! Было полное ощущение, что перед ним чужой, незнакомый человек.
– Олег? Какой ты стал… – проговорил он. – Я так давно тебя не видел…
И не от чувств, а скорее по надобности бросился к нему, обнял, помял в руках безвольные плечи брата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120