Кирилл стиснул зубы: ее легкомысленность возмущала его еще сильнее, чем поведение брата.
– Но ты должна… как-то остановить это!
– Почему? – искренне удивилась она.
– Хотя бы потому, что Олег – мой брат!
– Мне очень жаль его, – призналась Аннушка и закрыла ладонью рот Кирилла. – Выслушай меня! Молчи!.. Я заметила это давно, еще когда мы первый раз пошли с ним в церковь. Он вдруг стал со мной откровенным, стал рассказывать о себе… Он вывалил на меня всю свою жизнь, все свое горе. Знаешь, есть такие люди, у которых любовь проявляется в бесконечном доверии. Они ничего не требуют взамен. Это странные люди… Они думают, что из своей откровенности в другой душе можно построить любовь. Они постепенно опутывают тебя своим доверием, своими глубокими тайнами; они потрясают этой откровенностью! А ты не можешь никому выдать их тайн, и поэтому между вами уже возникают отношения, какая-то связь… И они принимают это за ответную любовь! Молчи! – еще раз предупредила она. – Потому и жаль Олега… Мне кажется, он начал оживать. И теперь, если я отпугну его – раковина захлопнется.
Он убрал ее руку и твердо произнес:
– Когда-то это придется сделать.
– Я понимаю, – согласилась Аннушка. – У него впереди путь затворника. Монах – это ведь живой мертвец. И пусть он в той, не мирской жизни вспоминает эту… не как сплошной кошмар. Это же не так, правда? И в мирской жизни есть радости, счастье, удачи… Пусть у Олега будет и любовь. Мы же не имеем права лишать его любви! Конечно, он ее придумал, это его фантазия… Но все равно любовь!
– Чистый самообман! – не согласился Кирилл. – Знаешь, мне это знакомо. На первом курсе было что-то подобное…
– А у кого не было на первом курсе? – засмеялась она. – В любви всегда девяносто девять процентов самообмана. Если она – настоящая. И только потому мы никогда не можем сказать, за что любим своего избранника. Ну посмотри на себя! За что любить такую образину? Такого недоросля?
– Я поражаюсь! – воскликнул Кирилл. – А тебя-то за что? Ну, почему я должен за эту девицу убивать родного брата?
– Поцелуй меня, – вдруг попросила она. – Быстро! И страстно!
– Пожалуйста, – сказал он и, склонившись к Аннушке, увидел Олега, идущего от церкви. Он направлялся к могиле Варвары Николаевны – знал, где искать…
И заметил их поздно, когда уже нельзя было бесшумно и незримо отступить, спрятаться. Олег мгновение стоял, замерев на полушаге, затем, не скрываясь, повернулся и пошел, не замечая того, что идет по кладбищу и ступает через заросшие, уходящие в землю могилы.
Когда он скрылся из виду, Кирилл отпустил Аннушку и сказал:
– Ты самая коварная женщина… Я представляю, как ему сейчас плохо. Он ушел…
– Представляешь?
– Есть некоторый опыт…
– Нет, ему сейчас очень хорошо, – возразила Аннушка. – Он из той породы людей, которые ищут в любви страданий. Они любят, пока страдают, их не устраивает счастливый исход, сказочный конец…
– Он что, мазохист?
– А что, Чехов мазохист был? Или Блок?.. – Она стала печальной. – Они поэты. Я уверена, что Олег тайно пишет стихи. Он и в церковь ходит не молиться, а страдать. Потому и мучает себя на коленях… Он мне сам сказал, что его идеал – Христос.
Они вышли с кладбища и направились к пешеходному мосту. Оба непроизвольно осматривались по сторонам, но Олега уже не было.
– Ты еще коварнее, чем я предполагал, – сказал Кирилл, когда они шагали по мосту. – Ты нарочно дразнишь моего брата и одновременно меня. Проще всего сбросить тебя в воду, как Стенька Разин свою княжну, и привет!
– Боюсь, что так и случится, – она не приняла шутки. – Потому мне и страшно. Варвара Николаевна перед глазами…
В обе стороны по мосту шли прохожие, и редко кто не оглядывался на Аннушку и Кирилла. Он привыкал к этому и уже переставал замечать. Знакомых в городе у Аннушки было много, и она часто кому-то кивала на ходу, кому-то махала рукой и никогда не останавливалась. Этих людей Кирилл пытался рассмотреть, особенно мужчин, и тем самым пытался разгадать ее прошлое. Но Аннушка при этих встречах на улице была всегда лишь вежливо-приветливой и никогда не выказывала своих чувств. И тут на мосту к ней неожиданно бросились две девочки лет шести-семи, заверещали от радости, закричали:
– Мама! Мамочка! Прекрасная незнакомка! Мы встретили прекрасную незнакомку!
Обняли ее с двух сторон и влюбленно подняли личики. Аннушка просияла, присела, чтобы быть вровень с девчонками, поцеловала обеих:
– Здравствуйте, мои подружки!
Дети ошалели от счастья:
– Мамочка! Она нас поцеловала!
– Она нас назвала подружками!
Кирилл облокотился о перила и закурил. В это время подошла молодая женщина, мама девочек, чем-то озабоченная и печальная. Они сдержанно поздоровалась с Аннушкой, похоже, были малознакомы. Девочки же настороженно глядели на «прекрасную незнакомку» и льнули к ней, словно к матери.
– Где же ваш папа? – спросила Аннушка. – Почему вы гуляете втроем?
– Наш папа заболел!
– Он лежит и не встает!
– Что же у него болит? – с ласковой тревогой спросила Аннушка и подняла глаза на маму девочек.
– Душа у него болит, – сказала девочка помладше.
– Потому что папу опять обокрали! – пояснила старшая.
– Обокрали? – Аннушка встала.
– Снова залезли в мастерскую, – грустно сказала женщина. – И взяли много картин… Вы же знаете, он готовился к персональной выставке в Москве. Теперь все пропало…
Кирилл мгновенно все понял, но соображал туго, поскольку никак не мог увязать страшного старика и эту молодую, печально-красивую женщину с двумя девочками.
Светлая вода тихо катилась под мостом и, обтекая опоры, закручивалась в воронки.
– Боже мой! – ахнула Аннушка. – Как же помочь ему? Что можно сделать?
– Чем ему поможешь? – вздохнула женщина. – Мы же с вами не встанем к мольберту… Половину выставочных работ унесли. И все работы, где вы позировали.
– Да, и «Прекрасную незнакомку» украли, – подтвердила старшая девочка.
– И «Беглую русалку»…
– И ту, что банк уже закупил, – в тон дочерям сказала женщина. – Деньги получили, с долгами рассчитались… Что теперь будет?
– Ну а милиция-то что? – возмутилась Аннушка. – Опять ничего не нашли?
– Ищут, – безнадежно проронила она. – Установили, что кражу совершил маньяк.
– Маньяк?
– Да, сказали, сексуальный маньяк, – пояснила женщина. – Потому что пропала только обнаженка. Портреты и пейзажи остались. А у него же есть прекрасные портреты. Их не покупают… Вот даже маньяк не украл.
– Можно сейчас прийти к нему? – загорелась Аннушка. – Он радовался, когда я приходила…
– Пока рано, – женщина взяла девочек за руки. – Он привык все переживать в одиночку, стесняется… А недели через две обязательно приходите. Он уже отойдет, переболеет…
– Скажите ему, я готова позировать сколько нужно, – попросила Аннушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120