Первым,
думаю, из вежливости, заговорил Владик:
- Нет, на нищего не тянете.
- Вот и отлично, - подытожил я. - Может, все же поговорим?
Живое лицо клиента вдруг опять мгновенно изменило выражение. Он
прикусил нижнюю губу и как будто прищурился. Потом неожиданно быстро сел
в кресло, вытянул ноги и сказал:
- Ладно, психолог - не уролог. Больно не будет.
- Вы сейчас пытаетесь себя успокоить, - моя реплика прозвучала полу-
утвердительно-полувопросительно. Наши глаза встретились опять. К этому
моменту я уже расслабился и в то же время сосредоточился на клиенте. Я уже
ощущал знакомое рабочее состояние, когда мимика, жесты, суждения, чувства
другого человека - клиента - воспринимаются в едином целостном ансамбле,
отражающем своеобразие и уникальность неповторимого человеческого сущест-
ва. По-видимому, на моем лице отразилось что-то такое, что позволило си-
дящему рядом человеку отказаться от неуместной, хотя и понятной пикировки
и Владик каким-то совершенно иным тоном, гораздо тише и спокойнее, ответил:
- В общем, наверное, да.
Эти "в общем" и "наверное" говорили о многом. Например, о внутренней
борьбе, о сомнениях. Или о прорывающемся в сознание желании наладить
контакт с психологом. Но главное для меня было всё же в самом чувстве
беспокойства, о котором говорил клиент. А может, точнее, это чувство говорило
о себе устами человека. И я обратился непосредственно к нему, к чувству.
- Что Вас больше всего заставляет беспокоиться именно сейчас? Сейчас,
когда мы с вами пытаемся найти пути друг к другу?
- А я могу задать Вам такой же вопрос? - поинтересовался клиент.
- Простите, как всё-таки ваше отчество?
- Петрович, - нехотя ответил Владик.
- Владислав Петрович? - уточнил я. Он кивнул головой.
- Видите ли в чем дело, - продолжал я. - Конечно, Вы вправе задать мне
любые вопросы, начиная с вопроса о том, что меня беспокоит, и заканчивая
вопросом о том, верю ли я в астрологию, но, в сущности, все такие вопросы,
вопросы, которые не относятся к Вам самим, будут проявлением одного и того
же феномена, с которым мы столкнулись сегодня, с первых минут нашей
встречи. И который, возможно, ещё долго будет сопровождать нас в нашей
совместной работе. Если вообще её не сорвет.
- Что за феномен? - спросил Владислав. И тут же добавил: - Надеюсь,
последний вопрос - уже из другой оперы.
- Вряд ли, - спокойно ответил я. - Ведь феномен - психологическая
защита "Я", иначе говоря, сопротивление. Сопротивление психотерапевтиче-
скому воздействию.
- Сопротивление? - Владислав задумался. - А что же я защищаю? - он с
любопытством поглядел на меня.
Однако я уже включился в работу по-настоящему и, не позволяя клиенту
втягивать меня и дальше в свои защитные игры, проговорил:
- Правильно ли я понимаю, что сейчас, когда мы с вами пытаемся наладить
друг с другом контакт, Вас больше всего беспокоит вопрос защиты, или, если
хотите, неприкосновенности вашего собственного "Я"? Да или нет?
- Нет.
- Что же тогда?
- Не знаю.
- Сказать, каким защитным механизмом пользуется ваше подсознание? -
спросил я после короткой паузы доверительно и как-то буднично, даже чуть
отстраненно.
- Каким?
- Механизмом отрицания, открытым ещё Зигмундом Фрейдом.
В наступившем молчании было видно как явственно, прямо на глазах
менялось выражение лица собеседника. Мышцы лица разгладились, ушло
напряжение, губы полураскрылись. Глаза как-то потухли. Вся фигура клиента
обмякала, ссутулилась. Потом он откинулся на спинку кресла и через некоторое
время хрипловато произнес:
- Устал чертовски.
Я ждал.
- А к Вам пришел чёрт его знает зачем. Слышал от кого-то, что снимаете
стресс, да?
Я едва заметно кивнул.
- Ну вот, собственно, и все. Чёрт его знает, что такое. Как-то не заладилось
всё. Вы понимаете?
Я вновь едва заметно кивнул.
- Курить можно? - рука клиента непроизвольно потянулась к карману.
- Курите, - я видел, что Владислав Петрович разнервничался не на шутку.
Правил без исключений не бывает. Пусть заслонится от психолога лучше дымом,
чем рассуждениями. Несколько раз крутнув колесико зажигалки, он глубоко
затянулся, и произнёс, глядя в окно.
- В общем, темнить не буду. Скажу прямо, по-мужски. Сможете помочь -
помогите, не сможете - скажите откровенно. Он ещё раз глубоко затянулся.
- Вот со мной что. Стыдно сказать. Не знаю, в общем, с чего начать.
Влюбился я. Как мальчишка. И это при живой жене, при любовнице... - он
запнулся. - Понимаете, какое дело? Перед глазами стоит - и всё тут. Не могу
без неё. Но даже не в этом сложность. А, в общем, как сказать... - он снова
запнулся и сделал затяжку.
- Понимаете, что? Сказать кому - засмеют. Ну, о том, что я пробовал запить
это дело, к экстрасенсу ходил, к бабке ездил - яйцо мне по животу катала... Об
этом даже говорить не буду. Обхохочетесь. Другое меня мучает. Понимаете,
когда я думаю о себе рядом с ней... Когда о ней думаю... Я настолько остро
ощущаю свою, как бы это сказать... - он раздавил сигарету о пепельницу, -
ненастоящесть, что ли? Вроде я весь насквозь фальшивый, искусственный. Вы
понимаете? Вроде синтетический я. Жесты, мимика, слова, поступки... Такое
ощущение, что я - это не я, Вы понимаете? Вот и эта психограмма. Как у всех...
Теперь в его взгляде читалось отчаяние затравленного человека и одно-
временно надежда.
- Да, в общем, я действительно не знаю, как и что рассказать... Просто...
Вы понимаете, я абсолютно ясно вижу, что я ей со своими деньгами, возмож-
ностями... В общем, я ей, такой, какой я теперь есть... Не нужен. Даже не так...
- Чувствовалось, что Владиславу Петровичу говорить тяжело. Он то и дело
останавливался, чтобы собраться с мыслями, подыскать нужное слово. Было
видно, что он, хотя и обращался ко мне, говорил сам с собой, как бы
всматривался в самого себя.
- Понимаете, после встречи с ней я вдруг ясно увидел, что всё то, чем был
занят последние годы, чем жил - не моё. Главное, весь этот мой бизнес, - он
криво усмехнулся, - в её глазах не прибавил мне абсолютно никакой ценности.
Ну, заработал я денег. Ну, купил дом. Еще строю. Автомобиль купил один,
второй. Мебель там... Но, понимаете, после встречи с ней я понял, что все это
- вовсе не предмет гордости. Как Вам это объяснить? Все это - не я. Просто
приняли меня в дружную компанию. Ну, а там - закрутилось. А потом - она...
Мне, собственно, что непонятно? Я, в принципе, могу позволить себе купить
ту любовь, что за деньги продаётся, я доступно выражаюсь? Ну, вот. А эта... Эта
меня насквозь просветила и увидела меня... Да, что там... Я сам себя в этом свете
увидел таким, каким, в общем-то, я был и есть... Ничтожеством... Понимаете,
что мучает? Я наворотил на себя кучу обязанностей, забот, дел, отношений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
думаю, из вежливости, заговорил Владик:
- Нет, на нищего не тянете.
- Вот и отлично, - подытожил я. - Может, все же поговорим?
Живое лицо клиента вдруг опять мгновенно изменило выражение. Он
прикусил нижнюю губу и как будто прищурился. Потом неожиданно быстро сел
в кресло, вытянул ноги и сказал:
- Ладно, психолог - не уролог. Больно не будет.
- Вы сейчас пытаетесь себя успокоить, - моя реплика прозвучала полу-
утвердительно-полувопросительно. Наши глаза встретились опять. К этому
моменту я уже расслабился и в то же время сосредоточился на клиенте. Я уже
ощущал знакомое рабочее состояние, когда мимика, жесты, суждения, чувства
другого человека - клиента - воспринимаются в едином целостном ансамбле,
отражающем своеобразие и уникальность неповторимого человеческого сущест-
ва. По-видимому, на моем лице отразилось что-то такое, что позволило си-
дящему рядом человеку отказаться от неуместной, хотя и понятной пикировки
и Владик каким-то совершенно иным тоном, гораздо тише и спокойнее, ответил:
- В общем, наверное, да.
Эти "в общем" и "наверное" говорили о многом. Например, о внутренней
борьбе, о сомнениях. Или о прорывающемся в сознание желании наладить
контакт с психологом. Но главное для меня было всё же в самом чувстве
беспокойства, о котором говорил клиент. А может, точнее, это чувство говорило
о себе устами человека. И я обратился непосредственно к нему, к чувству.
- Что Вас больше всего заставляет беспокоиться именно сейчас? Сейчас,
когда мы с вами пытаемся найти пути друг к другу?
- А я могу задать Вам такой же вопрос? - поинтересовался клиент.
- Простите, как всё-таки ваше отчество?
- Петрович, - нехотя ответил Владик.
- Владислав Петрович? - уточнил я. Он кивнул головой.
- Видите ли в чем дело, - продолжал я. - Конечно, Вы вправе задать мне
любые вопросы, начиная с вопроса о том, что меня беспокоит, и заканчивая
вопросом о том, верю ли я в астрологию, но, в сущности, все такие вопросы,
вопросы, которые не относятся к Вам самим, будут проявлением одного и того
же феномена, с которым мы столкнулись сегодня, с первых минут нашей
встречи. И который, возможно, ещё долго будет сопровождать нас в нашей
совместной работе. Если вообще её не сорвет.
- Что за феномен? - спросил Владислав. И тут же добавил: - Надеюсь,
последний вопрос - уже из другой оперы.
- Вряд ли, - спокойно ответил я. - Ведь феномен - психологическая
защита "Я", иначе говоря, сопротивление. Сопротивление психотерапевтиче-
скому воздействию.
- Сопротивление? - Владислав задумался. - А что же я защищаю? - он с
любопытством поглядел на меня.
Однако я уже включился в работу по-настоящему и, не позволяя клиенту
втягивать меня и дальше в свои защитные игры, проговорил:
- Правильно ли я понимаю, что сейчас, когда мы с вами пытаемся наладить
друг с другом контакт, Вас больше всего беспокоит вопрос защиты, или, если
хотите, неприкосновенности вашего собственного "Я"? Да или нет?
- Нет.
- Что же тогда?
- Не знаю.
- Сказать, каким защитным механизмом пользуется ваше подсознание? -
спросил я после короткой паузы доверительно и как-то буднично, даже чуть
отстраненно.
- Каким?
- Механизмом отрицания, открытым ещё Зигмундом Фрейдом.
В наступившем молчании было видно как явственно, прямо на глазах
менялось выражение лица собеседника. Мышцы лица разгладились, ушло
напряжение, губы полураскрылись. Глаза как-то потухли. Вся фигура клиента
обмякала, ссутулилась. Потом он откинулся на спинку кресла и через некоторое
время хрипловато произнес:
- Устал чертовски.
Я ждал.
- А к Вам пришел чёрт его знает зачем. Слышал от кого-то, что снимаете
стресс, да?
Я едва заметно кивнул.
- Ну вот, собственно, и все. Чёрт его знает, что такое. Как-то не заладилось
всё. Вы понимаете?
Я вновь едва заметно кивнул.
- Курить можно? - рука клиента непроизвольно потянулась к карману.
- Курите, - я видел, что Владислав Петрович разнервничался не на шутку.
Правил без исключений не бывает. Пусть заслонится от психолога лучше дымом,
чем рассуждениями. Несколько раз крутнув колесико зажигалки, он глубоко
затянулся, и произнёс, глядя в окно.
- В общем, темнить не буду. Скажу прямо, по-мужски. Сможете помочь -
помогите, не сможете - скажите откровенно. Он ещё раз глубоко затянулся.
- Вот со мной что. Стыдно сказать. Не знаю, в общем, с чего начать.
Влюбился я. Как мальчишка. И это при живой жене, при любовнице... - он
запнулся. - Понимаете, какое дело? Перед глазами стоит - и всё тут. Не могу
без неё. Но даже не в этом сложность. А, в общем, как сказать... - он снова
запнулся и сделал затяжку.
- Понимаете, что? Сказать кому - засмеют. Ну, о том, что я пробовал запить
это дело, к экстрасенсу ходил, к бабке ездил - яйцо мне по животу катала... Об
этом даже говорить не буду. Обхохочетесь. Другое меня мучает. Понимаете,
когда я думаю о себе рядом с ней... Когда о ней думаю... Я настолько остро
ощущаю свою, как бы это сказать... - он раздавил сигарету о пепельницу, -
ненастоящесть, что ли? Вроде я весь насквозь фальшивый, искусственный. Вы
понимаете? Вроде синтетический я. Жесты, мимика, слова, поступки... Такое
ощущение, что я - это не я, Вы понимаете? Вот и эта психограмма. Как у всех...
Теперь в его взгляде читалось отчаяние затравленного человека и одно-
временно надежда.
- Да, в общем, я действительно не знаю, как и что рассказать... Просто...
Вы понимаете, я абсолютно ясно вижу, что я ей со своими деньгами, возмож-
ностями... В общем, я ей, такой, какой я теперь есть... Не нужен. Даже не так...
- Чувствовалось, что Владиславу Петровичу говорить тяжело. Он то и дело
останавливался, чтобы собраться с мыслями, подыскать нужное слово. Было
видно, что он, хотя и обращался ко мне, говорил сам с собой, как бы
всматривался в самого себя.
- Понимаете, после встречи с ней я вдруг ясно увидел, что всё то, чем был
занят последние годы, чем жил - не моё. Главное, весь этот мой бизнес, - он
криво усмехнулся, - в её глазах не прибавил мне абсолютно никакой ценности.
Ну, заработал я денег. Ну, купил дом. Еще строю. Автомобиль купил один,
второй. Мебель там... Но, понимаете, после встречи с ней я понял, что все это
- вовсе не предмет гордости. Как Вам это объяснить? Все это - не я. Просто
приняли меня в дружную компанию. Ну, а там - закрутилось. А потом - она...
Мне, собственно, что непонятно? Я, в принципе, могу позволить себе купить
ту любовь, что за деньги продаётся, я доступно выражаюсь? Ну, вот. А эта... Эта
меня насквозь просветила и увидела меня... Да, что там... Я сам себя в этом свете
увидел таким, каким, в общем-то, я был и есть... Ничтожеством... Понимаете,
что мучает? Я наворотил на себя кучу обязанностей, забот, дел, отношений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100