С нехорошим предчувствием Артур взглянул, что осталось у него самого…
– «Рог изобилия». – Он бросил карту на стол. Изобилие не замедлило посыпаться, но «голодный монашек» только того и ждал.
Как он жрал дары с небес, от которых любые другие фигуры пучило и разрывало на кусочки, как из раздувшегося мешка для подаяния выползали другие «голодные монашки», братья уже не смотрели. Артур со вздохом отдал Альберту вожделенного «гробовщика» – сволочная карта, ну что ей стоило хотя бы раз за игру прийти в руку?! А младший с неожиданным великодушием протянул брату «сворд-твистера».
– Забирай. Мне он все равно не нужен.
– Ну, знаешь, – Артур не спешил принять подарок, – это тебе не «гробовщик»…
– Да ладно. Разоримся, продашь его – будешь семью кормить. Еще и детям хватит Не всем, конечно, но так, двум-трем десяткам – вполне.
– У меня столько нету, – проворчал рыцарь, забирая карту и разглядывая переливающуюся картинку.
– Это ты так думаеш. Ладно, рассказывай, как съездил. Узнал, что хотел?
Альберт – не сэр Герман, ему не нужен был «доклад по делу», напротив, младший потребовал рассказывать со всеми подробностями. Артур и рассказывал: все, что говорила Илона – дословно, до мельчайших деталей. И про «садик», и про крыльцо резное, и про меч Зако, игрушечный, деревянный, что Золотой Витязь себе в шестилетнем возрасте выстрогал, а Илона по сей день хранила бережно, и про скатерть с петухами, и про Левку с глазами-стеклышками – все так все. Он, правда, не понимал, для чего это «все» Альберту. Младший никогда не рвался собирать в картинку разноцветные кусочки смысла. Не любил он этого, предпочитая долгим раздумьям мгновенные озарения. И сообразил Артур, что к чему, лишь когда Альберт сказал недовольно:
– Как она его любит… а он ее видеть не хочет, – помолчал и добавил вопросительно: – Если бы у нас была мама, мы бы к ней ездили, правда ведь?
– Малыш, ты чего? – Артур пересел на койку, обнял младшего за плечи. – Конечно, ездили бы. Но нам ведь и так неплохо живется.
– Врешь, – равнодушно заметил Альберт.
– Почему?
– Ты бы не ездил. Тебе твой Бог не велит. А еще ты из-за меня в ад попадешь.
– Что?
– Что, что? Как будто ты сам не знаешь.
– Зако… – Рыцарь покрепче прижал к себе брата. – Удавлю мразь. Что он тебе еще напел?
– Да при чем тут Зако? Вы же все… а он спросил, какая разница, что я, что рыцари. Артур, и правда ведь. Они тебе все братья. Вы друг за друга… а если бы тебе сэр Герман сказал, что нельзя?
– Что – нельзя?
Артур не знал, кого ему сейчас хочется убить больше: Золотого Витязя, плюющегося ядом без цели и смысла, или проклятого профессора Иляса Фортуну. Взялся, мерзавец, растить пацаненка, так научи его жить по-человечески, а не забивай голову одной только поганой магией.
Альберт… не Альберт, конечно, он сам в жизни бы не додумался – Зако, скотина злоязычная… А младший хочет верить в то, что они с Артуром братья, настоящие, кровные. Не понимает он и не желает понимать, что кровь ничего не значит.
Или наоборот – понимает. Но тогда все рыцари и вправду такие же братья Артуру. Настоящие братья, перед Господом чистые, крещеные, далекие от магии. Совсем не то что Альберт Северный, дикий маг без роду и племени.
Сын Неба…
– Если бы тебе сэр Герман сказал, что меня надо, ну… вы ведь магов убиваете… убивали. Раньше. И что тогда?
– Так он и сказал. – Артур не единожды рассказывал младшему о своем споре с командором Единой Земли, споре, без преувеличения историческом, ибо тогда были пересмотрены устои ордена. – Он сказал сначала, что нужно тебя убить. А я сказал, что не нужно. Ты ведь знаешь.
– Ты сказал, что магия угодна твоему Богу. А сейчас ты уже и сам не знаешь, какому Богу молишься. А если окажется, что ты не прав? Если магия – зло? Если…
– Проще говоря, что будет, если Господь захочет твоей смерти? Не сэр Герман, не пастыри – сам Господь велит мне тебя изничтожить? – Артур развернул брата лицом к себе, внимательно посмотрел в спокойные – слишком спокойные – черные глаза. – У меня есть орден и Бог – это моя семья, мой отец, моя мать, мой дом и моя любовь, так? Обменяю ли я все это, включая свое имя, свою душу и своего Господа на одного-единственного грешника? – Он покачал головой. – Братик, ну я понимаю, Зако – дурак, и вопросы у него дурацкие, но ты-то у меня ученый: Священное Писание раньше, чем я, прочитал, неужели сам ответить не можешь?
– В твоем Писании…
– Не в моем – в Священном – черным по белому написано: нет того, что не сделал бы Господь ради грешника. Рано или поздно ты уверуешь, спасешь свою душу, и Он будет этому очень рад. Очень. Тебе Он обрадуется больше, чем всем нашим рыцарям вместе взятым. А ради того чтобы доставить Ему радость, я, честное слово, пошлю на… э-э… далеко пошлю и сэра Германа, буде ему вздумается говорить глупости, и всех братьев-рыцарей, и себя самого, если потребуется. Ну это же просто, братик. Это так же просто, как то, что Он есть.
– И ведь не врешь. – Альберт пытливо смотрел ему в лицо. – Вижу, что не врешь. Но почему у таких дураков, как Зако, есть все, а у нас с тобой – ничего нету? У Рыжей – и мать, и отец, а она про них даже вспоминать не хочет. Ирма твоя врет, что нет никого, а на самом деле есть, я знаю… то есть знаю, что врет. Даже у Галеша мать в Вылче живет. А он ей только деньги присылает, сам не показывается. – Альберт сердито поджал губы. – Ведь мы же не сироты, Артур, были бы сироты – не так обидно. Она же нас не захотела. Сама. Родила и бросила. Почему?!
– Может, она болела чем? Откуда нам знать? Или при смерти была? Или… не знаю, Недремлющие за ней охотились.
– Между нами год разницы, – неохотно напомнил младший, – многовато для «при смерти», да и рыцари Кодекса обычно быстрее работают.
– Ты не спал – боялся, что сны плохие будут? – вместо ответа спросил Артур.
Альберт молча поморщился.
– Вот тебе всякая гадость в голову и лезет, не спишь потому что.
– Засну – приснится, как тебя Цветочница на кусочки режет.
– Так и так – неладно, – улыбнулся Артур, – а спать все-таки надо. Я с тобой посижу. А завтра Зако морду набью.
– Завтра Галеш будет.
– Вот же… ладно, завтра и посмотрим.
С утра Галеш, деликатно постучав, заглянул в келью Альберта.
– Артур, – позвал шепотом, – а я тебя ищу, ищу. На заутрене тебя нет, на поле для занятий – нет, а ты, оказывается, здесь. Артур, я…
– Сгинь.
– Я только спросить: с Альбертом все хорошо?
– Нет. Уйди.
Галеш кивнул и исчез, бесшумно затворив за собой дверь.
Сейчас, когда рассвело, за младшего можно было уже не беспокоиться. Демоны и мары, пытавшиеся тревожить беззащитную во сне душу, убрались прочь. Но Артур, молившийся весь остаток ночи, для верности прочел над Альбертом и все часы, вплоть до третьего, после чего, вверив брата Пречистой Деве, отправился искать менестреля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
– «Рог изобилия». – Он бросил карту на стол. Изобилие не замедлило посыпаться, но «голодный монашек» только того и ждал.
Как он жрал дары с небес, от которых любые другие фигуры пучило и разрывало на кусочки, как из раздувшегося мешка для подаяния выползали другие «голодные монашки», братья уже не смотрели. Артур со вздохом отдал Альберту вожделенного «гробовщика» – сволочная карта, ну что ей стоило хотя бы раз за игру прийти в руку?! А младший с неожиданным великодушием протянул брату «сворд-твистера».
– Забирай. Мне он все равно не нужен.
– Ну, знаешь, – Артур не спешил принять подарок, – это тебе не «гробовщик»…
– Да ладно. Разоримся, продашь его – будешь семью кормить. Еще и детям хватит Не всем, конечно, но так, двум-трем десяткам – вполне.
– У меня столько нету, – проворчал рыцарь, забирая карту и разглядывая переливающуюся картинку.
– Это ты так думаеш. Ладно, рассказывай, как съездил. Узнал, что хотел?
Альберт – не сэр Герман, ему не нужен был «доклад по делу», напротив, младший потребовал рассказывать со всеми подробностями. Артур и рассказывал: все, что говорила Илона – дословно, до мельчайших деталей. И про «садик», и про крыльцо резное, и про меч Зако, игрушечный, деревянный, что Золотой Витязь себе в шестилетнем возрасте выстрогал, а Илона по сей день хранила бережно, и про скатерть с петухами, и про Левку с глазами-стеклышками – все так все. Он, правда, не понимал, для чего это «все» Альберту. Младший никогда не рвался собирать в картинку разноцветные кусочки смысла. Не любил он этого, предпочитая долгим раздумьям мгновенные озарения. И сообразил Артур, что к чему, лишь когда Альберт сказал недовольно:
– Как она его любит… а он ее видеть не хочет, – помолчал и добавил вопросительно: – Если бы у нас была мама, мы бы к ней ездили, правда ведь?
– Малыш, ты чего? – Артур пересел на койку, обнял младшего за плечи. – Конечно, ездили бы. Но нам ведь и так неплохо живется.
– Врешь, – равнодушно заметил Альберт.
– Почему?
– Ты бы не ездил. Тебе твой Бог не велит. А еще ты из-за меня в ад попадешь.
– Что?
– Что, что? Как будто ты сам не знаешь.
– Зако… – Рыцарь покрепче прижал к себе брата. – Удавлю мразь. Что он тебе еще напел?
– Да при чем тут Зако? Вы же все… а он спросил, какая разница, что я, что рыцари. Артур, и правда ведь. Они тебе все братья. Вы друг за друга… а если бы тебе сэр Герман сказал, что нельзя?
– Что – нельзя?
Артур не знал, кого ему сейчас хочется убить больше: Золотого Витязя, плюющегося ядом без цели и смысла, или проклятого профессора Иляса Фортуну. Взялся, мерзавец, растить пацаненка, так научи его жить по-человечески, а не забивай голову одной только поганой магией.
Альберт… не Альберт, конечно, он сам в жизни бы не додумался – Зако, скотина злоязычная… А младший хочет верить в то, что они с Артуром братья, настоящие, кровные. Не понимает он и не желает понимать, что кровь ничего не значит.
Или наоборот – понимает. Но тогда все рыцари и вправду такие же братья Артуру. Настоящие братья, перед Господом чистые, крещеные, далекие от магии. Совсем не то что Альберт Северный, дикий маг без роду и племени.
Сын Неба…
– Если бы тебе сэр Герман сказал, что меня надо, ну… вы ведь магов убиваете… убивали. Раньше. И что тогда?
– Так он и сказал. – Артур не единожды рассказывал младшему о своем споре с командором Единой Земли, споре, без преувеличения историческом, ибо тогда были пересмотрены устои ордена. – Он сказал сначала, что нужно тебя убить. А я сказал, что не нужно. Ты ведь знаешь.
– Ты сказал, что магия угодна твоему Богу. А сейчас ты уже и сам не знаешь, какому Богу молишься. А если окажется, что ты не прав? Если магия – зло? Если…
– Проще говоря, что будет, если Господь захочет твоей смерти? Не сэр Герман, не пастыри – сам Господь велит мне тебя изничтожить? – Артур развернул брата лицом к себе, внимательно посмотрел в спокойные – слишком спокойные – черные глаза. – У меня есть орден и Бог – это моя семья, мой отец, моя мать, мой дом и моя любовь, так? Обменяю ли я все это, включая свое имя, свою душу и своего Господа на одного-единственного грешника? – Он покачал головой. – Братик, ну я понимаю, Зако – дурак, и вопросы у него дурацкие, но ты-то у меня ученый: Священное Писание раньше, чем я, прочитал, неужели сам ответить не можешь?
– В твоем Писании…
– Не в моем – в Священном – черным по белому написано: нет того, что не сделал бы Господь ради грешника. Рано или поздно ты уверуешь, спасешь свою душу, и Он будет этому очень рад. Очень. Тебе Он обрадуется больше, чем всем нашим рыцарям вместе взятым. А ради того чтобы доставить Ему радость, я, честное слово, пошлю на… э-э… далеко пошлю и сэра Германа, буде ему вздумается говорить глупости, и всех братьев-рыцарей, и себя самого, если потребуется. Ну это же просто, братик. Это так же просто, как то, что Он есть.
– И ведь не врешь. – Альберт пытливо смотрел ему в лицо. – Вижу, что не врешь. Но почему у таких дураков, как Зако, есть все, а у нас с тобой – ничего нету? У Рыжей – и мать, и отец, а она про них даже вспоминать не хочет. Ирма твоя врет, что нет никого, а на самом деле есть, я знаю… то есть знаю, что врет. Даже у Галеша мать в Вылче живет. А он ей только деньги присылает, сам не показывается. – Альберт сердито поджал губы. – Ведь мы же не сироты, Артур, были бы сироты – не так обидно. Она же нас не захотела. Сама. Родила и бросила. Почему?!
– Может, она болела чем? Откуда нам знать? Или при смерти была? Или… не знаю, Недремлющие за ней охотились.
– Между нами год разницы, – неохотно напомнил младший, – многовато для «при смерти», да и рыцари Кодекса обычно быстрее работают.
– Ты не спал – боялся, что сны плохие будут? – вместо ответа спросил Артур.
Альберт молча поморщился.
– Вот тебе всякая гадость в голову и лезет, не спишь потому что.
– Засну – приснится, как тебя Цветочница на кусочки режет.
– Так и так – неладно, – улыбнулся Артур, – а спать все-таки надо. Я с тобой посижу. А завтра Зако морду набью.
– Завтра Галеш будет.
– Вот же… ладно, завтра и посмотрим.
С утра Галеш, деликатно постучав, заглянул в келью Альберта.
– Артур, – позвал шепотом, – а я тебя ищу, ищу. На заутрене тебя нет, на поле для занятий – нет, а ты, оказывается, здесь. Артур, я…
– Сгинь.
– Я только спросить: с Альбертом все хорошо?
– Нет. Уйди.
Галеш кивнул и исчез, бесшумно затворив за собой дверь.
Сейчас, когда рассвело, за младшего можно было уже не беспокоиться. Демоны и мары, пытавшиеся тревожить беззащитную во сне душу, убрались прочь. Но Артур, молившийся весь остаток ночи, для верности прочел над Альбертом и все часы, вплоть до третьего, после чего, вверив брата Пречистой Деве, отправился искать менестреля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156