Оставили город за спиной, поднялись на насыпь и вдоль проржавевших рельсов медленно поехали к Кочевью-Чистилищу.
Границы его традиционно считались отмеченными решетчатыми и тоже проржавевшими фермами высокого моста, перекинутого через пути. Когда жеребец Артура вошел в ажурную тень, Зако потянул повод, разворачивая своего мерина. Хотел было отпустить очередную шуточку насчет молитв, но рыцарь бросил, не оборачиваясь:
– Следуй за мной. – И въехал на землю Чистилища.
– Ты куда? – оторопел Зако. – Тебе же велели…
– Молчи.
Чудища – твари и нечисть – налетели со всех сторон. Они выскакивали из повозок, пикировали с неба, появлялись из-под земли, из воздуха. Появлялись и останавливались, натыкаясь на незримую преграду. Словно широкая лента разматывалась за Артуром, и ни одно из чудовищ не смело ступить на нее. Зако видел, как они скапливаются за невидимой границей, выстраиваются в почетную шеренгу, все равно что гвардейцы на торжественных выходах герцога, шипят и скалятся – те, у кого есть что скалить и чем шипеть.
Вот, значит, что имел в виду Артур, когда говорил «мы чистим дорогу».
Никогда не приходилось встречать столько тварей сразу. Зако даже и не знал, что в Чистилище их столько. Самых разных. Что же до нечисти, так с ней раньше просто не приходилось встречаться близко. От нечисти нужно убегать – это любой знает.
Любой хайдук. Храмовники иначе рассуждают. А ведь правда, что нечисть на Благодать сама бежит. Поэтому в храмах опоганенных опаснее, чем даже здесь. В храмы и рыцари без крайней нужды не суются. Было страшно. Слишком близко опасность, и призрачна, непонятна сила, удерживающая чудищ от нападения. А злость их, ярость бесноватую, кажется, можно руками потрогать. Вот она – сквозь нее, как сквозь подлесок густой, идти тяжело. Вязнешь. Если Артур что-то не так сделает, если чудища смогут прорваться – убьют сразу. И сделать с ними ничего не получится. Тварь еще можно мечом угостить, а вон тех, не пойми кого, с виду вроде людей…
– Не смотри на них, – прошептал Артур.
И вынул из петли на седле свой топор.
Зако с трудом отвел взгляд. Те, похожие на людей, были одеты как дозволенные маги. Белые хлопковые балахоны, белые же шапочки на головах. Они танцевали. Дерганый, нелепый танец: подпрыгивали, пожимали плечами, ноги и руки подергивались вразнобой. Они хихикали. И ни один из них не повернулся к людям лицом.
Артур смотрел прямо перед собой, уверенно сдерживая испуганного, порывающегося убежать Серко. Он чуть улыбался. Зако не поверил, глянул внимательнее, хоть и опасался нарушить молитвенное сосредоточение, – да, Артур улыбался. В глазах светилась совсем уж нездешняя синь. Если б не капельки пота, что выступили на лбу под прозрачным забралом, впору было увериться, что благородный рыцарь просто прогуливается по Чистилищу, брезгуя глядеть на толпящуюся вдоль дороги нечисть.
Надо было бросать все и бежать отсюда. В Развалины. Туда, где властвует один-единственный сильный Хозяин. Но бежать нельзя, это Зако, хоть и не был рыцарем, понимал. Стоит поддаться страху, и возводимая Артуром стена рухнет. Наглый, самоуверенный щ енок верил сейчас за двоих, за себя и за безбожника-хайдука, и, не в силах помочь, Зако старался хотя бы не мешать. В прошлый раз на шестерых было трое некрещеных. Половина. А сейчас?
– Немного осталось, – тихо сказал Артур, – ты только не в меня верь, дурень, мне с твоей веры толку мало. Ты руку Господа чуешь над собой?
– Ни черта я…
Чудища прыгнули со всех сторон. Уши заложило от пронзительного воя. Громко заржали перепуганные лошади. Зако выхватил меч, онемевшими пальцами натягивая поводья, удерживая своего коня на месте. Рядом взлетел и опустился топор Артура.
Гремя железом по железу, огромные повозки вздрогнули, сдвинулись с места, покатились прямо по тварям, не успевшим выскочить из-под колес.
– Прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю… – услышал Зако сквозь грохот и рычание.
Он рубил, колол, кромсал шпорами, вертелся вьюном вместе со своим перепуганным мерином. Смотрел он на тех, танцующих: они, единственные, не подходили ближе. Просто плясали. И смеялись. И не поворачивались лицом. И Зако уже хотелось, чтобы они наконец обернулись.
Лязгали чьи-то зубы, сверкали глаза, мельтешила пестрая накипь чешуи, меха, голой щетинистой кожи.
– На аспида и василиска наступишь; попирать будешь льва и дракона… – ровно говорил Артур, заставляя Серко двигаться вперед, раздвигая тварей, как воду.
Он говорил, а Зако видел, что чудовища расступаются, отползают, скуля и шипя, бессильные навредить.
– И если ты, скотина, не уверуешь сию же секунду, – все так же спокойно звучал голос Артура, – нас схарчат вместе с лошадками, мявкнуть не успеем.
– Да верю я, верю!
Твари расползались, жались к бортам железных повозок, самые робкие забивались под днища, и черным брызгало из-под железных колес.
Теперь они боялись.
– Верю, – повторил Зако, – как тут не поверить?
Они проехали через Чистилище, ненадолго задерживаясь возле повозок с самыми ценными грузами. Они оставили за собой хорошую торную дорогу. Широкую. И безопасную. На нее не скоро осмелятся ступить твари. А нечисть, та годами будет обходить стороной.
– Ну… ну ты… – сказал Артур, когда выбрались обратно в Развалины, и лошади бодренькой рысью зацокали между почти безопасными стенами домов.
– Что? – угрюмо уточнил Зако.
Давешний рыцарь в золотом сиянии, одним лишь словом разгоняющий с пути порождения кошмарных снов, остался в Чистилище. Сейчас рядом ехал обычный парень. И меньше всего Зако был расположен выслушивать от такого поучения или, тем паче, ругань.
Артур, надо думать, и сам это понял. Так что всю дорогу до назначенного командором места встречи оба молчали.
День Гнева
… Очень быстро стали коситься друг на друга представители церкви.
Все беды всегда от культуры. Иляс Фортуна перед тем, как с головой уйти в исследование здешней энергетики, попрощался с Мастифом именно такими словами:
– Все беды от культуры, командир. Желаю тебе быть как можно более меднолобым.
Но какое-то время события развивались вполне благостно. А дел хватало. Ох, сколько было дел. И даже когда запылали первые костры с еретиками, Мастиф еще думал, что ситуацию получится решить обычными методами. И лишь голова отца Кристиана, преподнесенная ему в кожаном мешке с яркими желтыми тесемками – так и не смог забыть полковник мягкую темно-коричневую кожу и эту режущую взгляд тесьму цвета цыплячьего пуха, – заставила оглядеться и понять, что происходит. Как будто со смертью священника порвались последние путы заклинаний и молитв. Мастиф вспомнил о том, к какой Семье он принадлежит. И все рассказы любимого своего дедушки на тему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
Границы его традиционно считались отмеченными решетчатыми и тоже проржавевшими фермами высокого моста, перекинутого через пути. Когда жеребец Артура вошел в ажурную тень, Зако потянул повод, разворачивая своего мерина. Хотел было отпустить очередную шуточку насчет молитв, но рыцарь бросил, не оборачиваясь:
– Следуй за мной. – И въехал на землю Чистилища.
– Ты куда? – оторопел Зако. – Тебе же велели…
– Молчи.
Чудища – твари и нечисть – налетели со всех сторон. Они выскакивали из повозок, пикировали с неба, появлялись из-под земли, из воздуха. Появлялись и останавливались, натыкаясь на незримую преграду. Словно широкая лента разматывалась за Артуром, и ни одно из чудовищ не смело ступить на нее. Зако видел, как они скапливаются за невидимой границей, выстраиваются в почетную шеренгу, все равно что гвардейцы на торжественных выходах герцога, шипят и скалятся – те, у кого есть что скалить и чем шипеть.
Вот, значит, что имел в виду Артур, когда говорил «мы чистим дорогу».
Никогда не приходилось встречать столько тварей сразу. Зако даже и не знал, что в Чистилище их столько. Самых разных. Что же до нечисти, так с ней раньше просто не приходилось встречаться близко. От нечисти нужно убегать – это любой знает.
Любой хайдук. Храмовники иначе рассуждают. А ведь правда, что нечисть на Благодать сама бежит. Поэтому в храмах опоганенных опаснее, чем даже здесь. В храмы и рыцари без крайней нужды не суются. Было страшно. Слишком близко опасность, и призрачна, непонятна сила, удерживающая чудищ от нападения. А злость их, ярость бесноватую, кажется, можно руками потрогать. Вот она – сквозь нее, как сквозь подлесок густой, идти тяжело. Вязнешь. Если Артур что-то не так сделает, если чудища смогут прорваться – убьют сразу. И сделать с ними ничего не получится. Тварь еще можно мечом угостить, а вон тех, не пойми кого, с виду вроде людей…
– Не смотри на них, – прошептал Артур.
И вынул из петли на седле свой топор.
Зако с трудом отвел взгляд. Те, похожие на людей, были одеты как дозволенные маги. Белые хлопковые балахоны, белые же шапочки на головах. Они танцевали. Дерганый, нелепый танец: подпрыгивали, пожимали плечами, ноги и руки подергивались вразнобой. Они хихикали. И ни один из них не повернулся к людям лицом.
Артур смотрел прямо перед собой, уверенно сдерживая испуганного, порывающегося убежать Серко. Он чуть улыбался. Зако не поверил, глянул внимательнее, хоть и опасался нарушить молитвенное сосредоточение, – да, Артур улыбался. В глазах светилась совсем уж нездешняя синь. Если б не капельки пота, что выступили на лбу под прозрачным забралом, впору было увериться, что благородный рыцарь просто прогуливается по Чистилищу, брезгуя глядеть на толпящуюся вдоль дороги нечисть.
Надо было бросать все и бежать отсюда. В Развалины. Туда, где властвует один-единственный сильный Хозяин. Но бежать нельзя, это Зако, хоть и не был рыцарем, понимал. Стоит поддаться страху, и возводимая Артуром стена рухнет. Наглый, самоуверенный щ енок верил сейчас за двоих, за себя и за безбожника-хайдука, и, не в силах помочь, Зако старался хотя бы не мешать. В прошлый раз на шестерых было трое некрещеных. Половина. А сейчас?
– Немного осталось, – тихо сказал Артур, – ты только не в меня верь, дурень, мне с твоей веры толку мало. Ты руку Господа чуешь над собой?
– Ни черта я…
Чудища прыгнули со всех сторон. Уши заложило от пронзительного воя. Громко заржали перепуганные лошади. Зако выхватил меч, онемевшими пальцами натягивая поводья, удерживая своего коня на месте. Рядом взлетел и опустился топор Артура.
Гремя железом по железу, огромные повозки вздрогнули, сдвинулись с места, покатились прямо по тварям, не успевшим выскочить из-под колес.
– Прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю… – услышал Зако сквозь грохот и рычание.
Он рубил, колол, кромсал шпорами, вертелся вьюном вместе со своим перепуганным мерином. Смотрел он на тех, танцующих: они, единственные, не подходили ближе. Просто плясали. И смеялись. И не поворачивались лицом. И Зако уже хотелось, чтобы они наконец обернулись.
Лязгали чьи-то зубы, сверкали глаза, мельтешила пестрая накипь чешуи, меха, голой щетинистой кожи.
– На аспида и василиска наступишь; попирать будешь льва и дракона… – ровно говорил Артур, заставляя Серко двигаться вперед, раздвигая тварей, как воду.
Он говорил, а Зако видел, что чудовища расступаются, отползают, скуля и шипя, бессильные навредить.
– И если ты, скотина, не уверуешь сию же секунду, – все так же спокойно звучал голос Артура, – нас схарчат вместе с лошадками, мявкнуть не успеем.
– Да верю я, верю!
Твари расползались, жались к бортам железных повозок, самые робкие забивались под днища, и черным брызгало из-под железных колес.
Теперь они боялись.
– Верю, – повторил Зако, – как тут не поверить?
Они проехали через Чистилище, ненадолго задерживаясь возле повозок с самыми ценными грузами. Они оставили за собой хорошую торную дорогу. Широкую. И безопасную. На нее не скоро осмелятся ступить твари. А нечисть, та годами будет обходить стороной.
– Ну… ну ты… – сказал Артур, когда выбрались обратно в Развалины, и лошади бодренькой рысью зацокали между почти безопасными стенами домов.
– Что? – угрюмо уточнил Зако.
Давешний рыцарь в золотом сиянии, одним лишь словом разгоняющий с пути порождения кошмарных снов, остался в Чистилище. Сейчас рядом ехал обычный парень. И меньше всего Зако был расположен выслушивать от такого поучения или, тем паче, ругань.
Артур, надо думать, и сам это понял. Так что всю дорогу до назначенного командором места встречи оба молчали.
День Гнева
… Очень быстро стали коситься друг на друга представители церкви.
Все беды всегда от культуры. Иляс Фортуна перед тем, как с головой уйти в исследование здешней энергетики, попрощался с Мастифом именно такими словами:
– Все беды от культуры, командир. Желаю тебе быть как можно более меднолобым.
Но какое-то время события развивались вполне благостно. А дел хватало. Ох, сколько было дел. И даже когда запылали первые костры с еретиками, Мастиф еще думал, что ситуацию получится решить обычными методами. И лишь голова отца Кристиана, преподнесенная ему в кожаном мешке с яркими желтыми тесемками – так и не смог забыть полковник мягкую темно-коричневую кожу и эту режущую взгляд тесьму цвета цыплячьего пуха, – заставила оглядеться и понять, что происходит. Как будто со смертью священника порвались последние путы заклинаний и молитв. Мастиф вспомнил о том, к какой Семье он принадлежит. И все рассказы любимого своего дедушки на тему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156