И за Альбертом помчалась сразу, едва заперла Арчи у себя в квартирке. Понятно, что, приди в рыцарскую голову мысль выйти на волю, никакая дверь его бы не удержала, но взаперти все-таки надежнее.
Артур обо всем случившемся высказался, как всегда, коротко и емко. Объяснять ничего не пожелал. Что он увидел в храме, почему «другой» свалился нежданно-негаданно, когда и дня еще не прошло после предыдущего посещения, при чем тут кровь?
Насчет крови, впрочем, старший и сам не понял. Пока сидели у Ирмы и ждали Галеша с лошадьми, он все больше помалкивал, курил только без передышки, а уже стоя в дверях, неуверенно сказал:
– Бывает, что тот, кого считаешь самым родным человеком, оказывается не человеком вовсе, – посмотрел на Ирму как-то очень задумчиво, и спросил: – Ты успеешь убежать, если поймешь, что дело плохо? Я не смогу тебя спасти.
А Ирма его обняла и поцеловала.
Альберт ничего не понял. Вроде они вчера насовсем рассорились.
Надоело сидеть на одном месте, собственный дом превратился в тюрьму, значит, нужно ехать. Далеко ли, близко – главное, чтобы дорога до горизонта, безлюдье вокруг, а под копытами пыль, пыль вьется дымными струйками, плывет за спину облачками. И солнце. Жарко.
А ночью, если не ставить палатку, – звезд уймища, костерок потрескивает, стреляет яркими искрами. Брось каремат на теплую землю. Гляди в небо. Если повезет, старший расскажет что-нибудь интересное про Большой мир. Если Галеш будет – хороших песен послушаешь. А нет, можно просто молчать.
Хорошо.
Прав Артур: наверное, они и в самом деле уже не могут без этого. А о спокойной жизни лишь мечтается. Спокойная жизнь она только в мечтах и хороша.
Потом по их следу пошла Цветочница.
Лошади летели без дороги, по разнотравью – Артур, как обычно, срезал путь, не опасаясь ни чудовищ, ни нечисти, – брызгал из-под копыт пахучий травяной сок. Они уже проехали через долину Тисы, пересекли границу Обуды и Дакийского княжества и свернули с дороги под недовольное бурчание Зако:
– Охота вам шею свернуть, сопляки безголовые.
Сейчас мерин Золотого Витязя мчался бок о бок с Серко, бил в лицо свежий, пахнущий цветами ветер, и, кажется, Зако уже ничего не имел против поездки по бездорожью, от Арадского тракта прямиком к древней насыпи, что шла через горы до самых Железных Ворот. И в самом деле, не давать же крюка через Аграмское княжество только из-за того, что дозволенные маги чужаков в Железных Воротах не терпят. Источник у них там, а маги – это вам не церковь, маги на ошибках учатся и после событий столетней давности близко никого к Источникам не подпускают.
Хотя, конечно, Железным Воротам до Козлодуя далеко.
Ехали. Хорошо ехали, весело. Устав запрещает рыцарям скакать галопом без особого на то дозволения, но, во-первых, дозволение Артуру, приравненному в этом смысле к гонцам, дано было еще сто лет назад. А во-вторых, здесь, у подножия Упырева хребта, разделяющего Дакийское княжество, можно и галопом. Земля в предгорьях пусть и не такая щедрая, как в долине Тисы, все равно избалована была ручейками и ручьишками, и тянулись травы к солнышку, нисколько не боясь его жара. Хватало воды, хватало дождей, а людей, пастухов каких-нибудь, здесь не водилось. Такие уж эти горы, колдунам – радость, скотине – погибель. Травки растут через одну ядовитые.
Лошади не успели еще притомиться, а старший вдруг поднял руку. И Серко под ним застыл как вкопанный.
– Ага, – сказал Альберт, на всякий случай сразу разбрасывая паутину «хантинг нэта».
Разумеется, как всегда выбирая между магией и поводьями, он позабыл о паскудном лошадином характере. И, разумеется, как всегда, старший успел перехватить Стерлядку под уздцы.
– Не надо пока. – Артур похлопал кобылу по шее. – Скажи лучше, ты ничего особенного не видишь?
– Где? – Альберт огляделся.
Трава. В отдалении – сосны с березами вперемежку. Кусты островком с серо-голубыми цветочками – куриные слезки называются.
– Корзинка, – подал голос Зако, наклонился с седла, ткнул пальцем: – Ты об этом, что ли?
Теперь и Альберт разглядел. И удивился, как сразу не приметил. В самом деле, колючие стебли куриных слезок сплелись между собой, связались узелками, как будто ветер играл в кошачью колыбельку, запутал, да и бросил так.
– Может, само? – предположил Альберт, на всякий случай старательно осматриваясь. Нет, магией не пахло.
– Да где же само, когда оно второй раз уже, – пробурчал Зако.
– Третий, – поправил Артур. – То ли пастыри брешут, то ли это по нашу голову.
– Невелика ты птица. – Золотой Витязь тронул коня. – Поехали, что стоять? Чем дальше к ночи будем, тем лучше выспимся.
– И то верно. – Старший был как-то подозрительно покладист.
Поехали. Хорошей рысью. Лошади еще порывались в галоп: не набегались, но Артуру, по всему видно, не до скачек стало.
Сто лет назад в появлении Цветочницы в предгорьях Упырского хребта не было бы ничего удивительного. Она любила траву и туманы, но пройти в долину Тисы ей удавалось редко – храмовники не зря ели свой хлеб. Опасна Дева Трав становилась разве что когда открывали каналы. Ну еще для тех смельчаков, что брались пахать и сеять, не озаботившись покровительством церкви. Для них, впрочем, опасны были и храмовники: ничего доброго не родила земля без должной защиты. И плохо было купцам, пойманным на контрабанде, но еще хуже было им, если Цветочница раньше, чем Храм, находила незаконный товар.
Возили, конечно. Боялись, а возили – так уж люди устроены. Хоть кол им на голове теши. Нельзя, а все равно возили.
Сто лет назад. Как сейчас, кто знает?
Корзинка, в третий раз попавшаяся на глаза, – верный знак: Цветочница учуяла людей и идет теперь рядом, ждет ночи, точнее, утра раннего ждет, когда роса туманом в небо поднимется. Вот в тумане она и явится.
Зако прав: невелика птица Артур Северный, чтобы по его следу кто-то…кто? духа трав пускал. И псов голодных к его дому вызывать тоже незачем. И чувырл земляных навстречу гнать. Дай другое объяснение, Золотой Витязь. Дай, и Артур его примет с радостью. Потому что куда приятнее объяснять непонятное случайностями и совпадениями, чем знать, что странностям всем ты сам причина.
Ты и брат твой младший, первый в Долине маг. Не знает Золотой Витязь, что такое Артур и Альберт вместе.
И никто не знает. Даже Флейтист ничего вразумительного сказать не может.
Ночевали в поле.
С дороги свернули, рассчитывая за день проскочить предгорья, и к вечеру добраться до Лугоса – деревеньки, примостившейся под самой насыпью. Деревенька так себе: не пашут не сеют – путниками живут, ими же и кормятся. Гнездо паучье: вся контрабанда из Добротицы через Лугос идет, хайдуки с двух княжеств в Лугосе с покупателями встречаются, Ежи Цыбань там чуть ли не за святого, именины его – престольный праздник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
Артур обо всем случившемся высказался, как всегда, коротко и емко. Объяснять ничего не пожелал. Что он увидел в храме, почему «другой» свалился нежданно-негаданно, когда и дня еще не прошло после предыдущего посещения, при чем тут кровь?
Насчет крови, впрочем, старший и сам не понял. Пока сидели у Ирмы и ждали Галеша с лошадьми, он все больше помалкивал, курил только без передышки, а уже стоя в дверях, неуверенно сказал:
– Бывает, что тот, кого считаешь самым родным человеком, оказывается не человеком вовсе, – посмотрел на Ирму как-то очень задумчиво, и спросил: – Ты успеешь убежать, если поймешь, что дело плохо? Я не смогу тебя спасти.
А Ирма его обняла и поцеловала.
Альберт ничего не понял. Вроде они вчера насовсем рассорились.
Надоело сидеть на одном месте, собственный дом превратился в тюрьму, значит, нужно ехать. Далеко ли, близко – главное, чтобы дорога до горизонта, безлюдье вокруг, а под копытами пыль, пыль вьется дымными струйками, плывет за спину облачками. И солнце. Жарко.
А ночью, если не ставить палатку, – звезд уймища, костерок потрескивает, стреляет яркими искрами. Брось каремат на теплую землю. Гляди в небо. Если повезет, старший расскажет что-нибудь интересное про Большой мир. Если Галеш будет – хороших песен послушаешь. А нет, можно просто молчать.
Хорошо.
Прав Артур: наверное, они и в самом деле уже не могут без этого. А о спокойной жизни лишь мечтается. Спокойная жизнь она только в мечтах и хороша.
Потом по их следу пошла Цветочница.
Лошади летели без дороги, по разнотравью – Артур, как обычно, срезал путь, не опасаясь ни чудовищ, ни нечисти, – брызгал из-под копыт пахучий травяной сок. Они уже проехали через долину Тисы, пересекли границу Обуды и Дакийского княжества и свернули с дороги под недовольное бурчание Зако:
– Охота вам шею свернуть, сопляки безголовые.
Сейчас мерин Золотого Витязя мчался бок о бок с Серко, бил в лицо свежий, пахнущий цветами ветер, и, кажется, Зако уже ничего не имел против поездки по бездорожью, от Арадского тракта прямиком к древней насыпи, что шла через горы до самых Железных Ворот. И в самом деле, не давать же крюка через Аграмское княжество только из-за того, что дозволенные маги чужаков в Железных Воротах не терпят. Источник у них там, а маги – это вам не церковь, маги на ошибках учатся и после событий столетней давности близко никого к Источникам не подпускают.
Хотя, конечно, Железным Воротам до Козлодуя далеко.
Ехали. Хорошо ехали, весело. Устав запрещает рыцарям скакать галопом без особого на то дозволения, но, во-первых, дозволение Артуру, приравненному в этом смысле к гонцам, дано было еще сто лет назад. А во-вторых, здесь, у подножия Упырева хребта, разделяющего Дакийское княжество, можно и галопом. Земля в предгорьях пусть и не такая щедрая, как в долине Тисы, все равно избалована была ручейками и ручьишками, и тянулись травы к солнышку, нисколько не боясь его жара. Хватало воды, хватало дождей, а людей, пастухов каких-нибудь, здесь не водилось. Такие уж эти горы, колдунам – радость, скотине – погибель. Травки растут через одну ядовитые.
Лошади не успели еще притомиться, а старший вдруг поднял руку. И Серко под ним застыл как вкопанный.
– Ага, – сказал Альберт, на всякий случай сразу разбрасывая паутину «хантинг нэта».
Разумеется, как всегда выбирая между магией и поводьями, он позабыл о паскудном лошадином характере. И, разумеется, как всегда, старший успел перехватить Стерлядку под уздцы.
– Не надо пока. – Артур похлопал кобылу по шее. – Скажи лучше, ты ничего особенного не видишь?
– Где? – Альберт огляделся.
Трава. В отдалении – сосны с березами вперемежку. Кусты островком с серо-голубыми цветочками – куриные слезки называются.
– Корзинка, – подал голос Зако, наклонился с седла, ткнул пальцем: – Ты об этом, что ли?
Теперь и Альберт разглядел. И удивился, как сразу не приметил. В самом деле, колючие стебли куриных слезок сплелись между собой, связались узелками, как будто ветер играл в кошачью колыбельку, запутал, да и бросил так.
– Может, само? – предположил Альберт, на всякий случай старательно осматриваясь. Нет, магией не пахло.
– Да где же само, когда оно второй раз уже, – пробурчал Зако.
– Третий, – поправил Артур. – То ли пастыри брешут, то ли это по нашу голову.
– Невелика ты птица. – Золотой Витязь тронул коня. – Поехали, что стоять? Чем дальше к ночи будем, тем лучше выспимся.
– И то верно. – Старший был как-то подозрительно покладист.
Поехали. Хорошей рысью. Лошади еще порывались в галоп: не набегались, но Артуру, по всему видно, не до скачек стало.
Сто лет назад в появлении Цветочницы в предгорьях Упырского хребта не было бы ничего удивительного. Она любила траву и туманы, но пройти в долину Тисы ей удавалось редко – храмовники не зря ели свой хлеб. Опасна Дева Трав становилась разве что когда открывали каналы. Ну еще для тех смельчаков, что брались пахать и сеять, не озаботившись покровительством церкви. Для них, впрочем, опасны были и храмовники: ничего доброго не родила земля без должной защиты. И плохо было купцам, пойманным на контрабанде, но еще хуже было им, если Цветочница раньше, чем Храм, находила незаконный товар.
Возили, конечно. Боялись, а возили – так уж люди устроены. Хоть кол им на голове теши. Нельзя, а все равно возили.
Сто лет назад. Как сейчас, кто знает?
Корзинка, в третий раз попавшаяся на глаза, – верный знак: Цветочница учуяла людей и идет теперь рядом, ждет ночи, точнее, утра раннего ждет, когда роса туманом в небо поднимется. Вот в тумане она и явится.
Зако прав: невелика птица Артур Северный, чтобы по его следу кто-то…кто? духа трав пускал. И псов голодных к его дому вызывать тоже незачем. И чувырл земляных навстречу гнать. Дай другое объяснение, Золотой Витязь. Дай, и Артур его примет с радостью. Потому что куда приятнее объяснять непонятное случайностями и совпадениями, чем знать, что странностям всем ты сам причина.
Ты и брат твой младший, первый в Долине маг. Не знает Золотой Витязь, что такое Артур и Альберт вместе.
И никто не знает. Даже Флейтист ничего вразумительного сказать не может.
Ночевали в поле.
С дороги свернули, рассчитывая за день проскочить предгорья, и к вечеру добраться до Лугоса – деревеньки, примостившейся под самой насыпью. Деревенька так себе: не пашут не сеют – путниками живут, ими же и кормятся. Гнездо паучье: вся контрабанда из Добротицы через Лугос идет, хайдуки с двух княжеств в Лугосе с покупателями встречаются, Ежи Цыбань там чуть ли не за святого, именины его – престольный праздник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156