– спросил Александр.
– Ну? – Красноцветов зарядил обойму в свой карабин, звучно взвел затвор, раздался короткий сигнал и подле курка загорелась зеленая диодная лампочка. Ружье было готово к бою.
– Нам мешают, Алексей Сергеевич, – сказал Ткачев, – Пытаются остановить. И я знаю кто.
– Думаешь, Червь – это тварь?
– Нет сомнений, – сетевик со вздохом поднялся, – мы должны вернуться с охоты живыми!
Иначе все зря. Остальные не справятся и тварь доберется до них. И не поможет никакой Чук-хе, будь он неладен.
Красноцветов кивнул, и Александр вышел из утлой хибары, предоставленной им на ночь великим вождем. На улице было свежо. Зеленая луна, похожая на самую большую в мире рекламу заплесневелого сыра висела над сельвой, и все так же крутились в пустоте колеса летящего на ее фоне велосипеда. Ткачев задумчиво уставился на светило и четвероногое, уже столько времени пытающееся его перепрыгнуть – беззаботное чернобелое создание – счастливо и безалаберно помахало ему копытом. Пахло речной тиной, резкими благовониями и электроникой, в речке мелодично похрюкивали лягушки стоп сигналов для автомобилей «волга», да шевелились и шумели угрюмо джанкли – ветер уныло выл в проемах металлоконструкций. Ткачев неожиданно понял, куда сейчас пойдет.
Ван-Доорн тихо посапывал в своей клетке, а вот Анна не спала. Она подняла голову и улыбнулась, узнав пришедшего:
– Саша?
– Да, я… Анна, я просто хотел сказать, чтобы ты не теряла голову. Мы, в любом случае, освободим тебя… слово имперского гражданина! Ты не останешься у этих рабов Чук-хе, слышишь?! Я все сделаю ради этого! Это не твоя судьба.
– Но Червь…
– Червь – это Тварь, а значит, битва будет серьезной. Червь – это настоящее, и я не знаю, кто из нас возьмет верх. Мы впервые выступим в открытую… ну, или хотя бы попытаемся.
– Страшно как… – прошептала Анна, – если бы ты только знал, Саша, как я устала от всего этого. Непрерывный кошмар все последние месяцы. Я… словно отрываюсь от земли.
Не чувствую тверди под ногами. Не чувствую опоры. И не знаю, что будет дальше. Это и есть, чудо, Саша? Я ведь так мечтала о чуде.
– Мы все мечтали о чуде, – молвил Ткачев, – все, так или иначе. Потому и попались в эту сеть. Но я хотел сказать тебе еще одну вещь, Анна. Ты ведь помнишь тот чат осенью прошлого года… Фавн? –Мой никнейм… – произнесла она, – откуда ты его знаешь? Неужели… Но как же такое может быть?
– Дом не дал нам встретиться. Ты знаешь, я даже не верил, что ты существуешь на самом деле. Мы жили в одном доме и не знали об этом. Но ты все-таки есть и мы встретились, так или иначе. И это, пожалуй, главное чудо из всех, которые со мной случились.
– Паромщик… это ведь ты, да?
– Да, ты знала меня как паромщика. Хотя тогда у меня было много разных прозвищ… так, кажется, давным-давно. Судьба ведет нас прихотливыми тропинками, Фавн, и на них есть место настоящим чудесам. Я просто хотел напомнить тебе об этом. Есть и хорошие чудеса.
– Есть! – произнесла Анна, – есть! Теперь я верю, они есть! Я ведь чувствовала… я… возвращайся, поскорее. Не покидай меня теперь, когда мы встретились, наперекор этой бешеной твари судьбе! Пожалуйста…
Александр Ткачев протянул руку сквозь прутья и осторожно, кончиками пальцев, коснулся плеча Анны Воронцовой.
– Обещаю, – улыбнулся он, – ну, прощай… моя королева!
Ван-Доорн пробудился в своей клетке, и, продрав глаза, сонно и недовольно уставился на соседей. У него были совсем другие проблемы.
В полночь Красноцветов и Ткачев выступили в поход против червя. Босоногие камикадзе довели их до сумрачной границы джанклей и предоставили самим себе. Место обитания Белого Червя – старый сливной коллектор было указанно заранее. Круглая зеленая луна и не думала заходить, однообразно зависнув в горних высях. Сельва не спала – качались по ветру черные кабели высокого напряжения, бесшумно перепархивали с ветки на ветку летучие собаки, кора деревьев отдавала дорогим лаком. Крошечные полевые мыши – белые с красными проницательными глазами прыскали из-под ног, и остановившись на некотором расстоянии замирали, наблюдая. Почва под ногами была сухая как пыль – смесь золы, сажи, битых бутылок, затвердевшего гудрона, песка и торфа, а под ними тонкий, ломкий слой шлака, что хрустел под ногами подобно настоящему снегу.
Ткачев поправил карабин и обернулся к собачнику:
– Как будем брать зверюгу?
– У коллектора два выхода, – произнес Красноцветов, – если обложить только один – червь неминуемо уйдет. Нам придется разделиться.
– Так узнали, на что он похож?
– Никто не смог мне объяснить точно. Большинство поселян сходятся на том, что он похож на Чук-хе. Кто-то видит его в образе Великого Вождя, а некоторым он видится Чоком.
Между тем, Юпиэс, наш проводник, один раз видел Червя и утверждает, что тот очень любит образ офицера эмигрантской службы. Ван-Доорн с ним соглашается, но только в том, что это офицер, вот только на этот раз из налоговой полиции. Судя по всему червь не имеет определенного образа.
– Ну да, – кивнул сетевик, – ведь он же полиморф. Следовало догадаться.
На первые следы червя они наткнулись километром спустя – крупная горстка экскрементов, отвратительно пахнущая порушенными надеждами и кремнеорганикой. Еще здесь имелось три оплывших от желудочного сока твари романа ужасов в мягких обложках, кусок дешевой целлулоидной пленки и полупереваренный фрак с костяными пуговицами. Еще здесь же нашел билет Чук-хе, что, безусловно, не прибавило соседям настроения. Длинный слизистый след Червя вел от кучи в западном направлении, огибая врытый в землю «Морган 4/4» и дикорастущую поросль шотландских кильтов, а после нырял под землю, в скромной роще постеров малобюджетных фильмов про вампиров. Чуть дальше след вновь возникал на поверхности, о чем свидетельствовал полупровалившийся в недра коммерческий грузовик с кузовом полным специй «веджетта». Фары машины тускло горели, привлекая романтично настроенных ночных мотельков, преимущественно отмеченных тремя звездами.
Настоящие звезды, ровно и не мигая, смотрели на сельву с темного неба и медленно крутились вокруг своей оси, и казалось сейчас соседям эта дикая чаща странным набором декораций, выдуманных страдающим расширением сознания декоратором для авангардного спектакля одиозного режиссера по мотивам пьесы сидящего в психиатрической больнице автора. Соседи ничуть не удивились, когда в следующей куче червя нашлись полусъеденные произведения Франца Кафки и Кобэ Абэ – судя по всему, червь страдал дурным привкусом.
– Вот он, коллектор, – прошептал Красноцветов, указывая во тьму, – а второй вход с той стороны.
Здесь, доселе ровная, выжженная поверхность сельвы вспучивалась уродливым оплывшим горбом с потрескавшейся широкими трещинами поверхностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
– Ну? – Красноцветов зарядил обойму в свой карабин, звучно взвел затвор, раздался короткий сигнал и подле курка загорелась зеленая диодная лампочка. Ружье было готово к бою.
– Нам мешают, Алексей Сергеевич, – сказал Ткачев, – Пытаются остановить. И я знаю кто.
– Думаешь, Червь – это тварь?
– Нет сомнений, – сетевик со вздохом поднялся, – мы должны вернуться с охоты живыми!
Иначе все зря. Остальные не справятся и тварь доберется до них. И не поможет никакой Чук-хе, будь он неладен.
Красноцветов кивнул, и Александр вышел из утлой хибары, предоставленной им на ночь великим вождем. На улице было свежо. Зеленая луна, похожая на самую большую в мире рекламу заплесневелого сыра висела над сельвой, и все так же крутились в пустоте колеса летящего на ее фоне велосипеда. Ткачев задумчиво уставился на светило и четвероногое, уже столько времени пытающееся его перепрыгнуть – беззаботное чернобелое создание – счастливо и безалаберно помахало ему копытом. Пахло речной тиной, резкими благовониями и электроникой, в речке мелодично похрюкивали лягушки стоп сигналов для автомобилей «волга», да шевелились и шумели угрюмо джанкли – ветер уныло выл в проемах металлоконструкций. Ткачев неожиданно понял, куда сейчас пойдет.
Ван-Доорн тихо посапывал в своей клетке, а вот Анна не спала. Она подняла голову и улыбнулась, узнав пришедшего:
– Саша?
– Да, я… Анна, я просто хотел сказать, чтобы ты не теряла голову. Мы, в любом случае, освободим тебя… слово имперского гражданина! Ты не останешься у этих рабов Чук-хе, слышишь?! Я все сделаю ради этого! Это не твоя судьба.
– Но Червь…
– Червь – это Тварь, а значит, битва будет серьезной. Червь – это настоящее, и я не знаю, кто из нас возьмет верх. Мы впервые выступим в открытую… ну, или хотя бы попытаемся.
– Страшно как… – прошептала Анна, – если бы ты только знал, Саша, как я устала от всего этого. Непрерывный кошмар все последние месяцы. Я… словно отрываюсь от земли.
Не чувствую тверди под ногами. Не чувствую опоры. И не знаю, что будет дальше. Это и есть, чудо, Саша? Я ведь так мечтала о чуде.
– Мы все мечтали о чуде, – молвил Ткачев, – все, так или иначе. Потому и попались в эту сеть. Но я хотел сказать тебе еще одну вещь, Анна. Ты ведь помнишь тот чат осенью прошлого года… Фавн? –Мой никнейм… – произнесла она, – откуда ты его знаешь? Неужели… Но как же такое может быть?
– Дом не дал нам встретиться. Ты знаешь, я даже не верил, что ты существуешь на самом деле. Мы жили в одном доме и не знали об этом. Но ты все-таки есть и мы встретились, так или иначе. И это, пожалуй, главное чудо из всех, которые со мной случились.
– Паромщик… это ведь ты, да?
– Да, ты знала меня как паромщика. Хотя тогда у меня было много разных прозвищ… так, кажется, давным-давно. Судьба ведет нас прихотливыми тропинками, Фавн, и на них есть место настоящим чудесам. Я просто хотел напомнить тебе об этом. Есть и хорошие чудеса.
– Есть! – произнесла Анна, – есть! Теперь я верю, они есть! Я ведь чувствовала… я… возвращайся, поскорее. Не покидай меня теперь, когда мы встретились, наперекор этой бешеной твари судьбе! Пожалуйста…
Александр Ткачев протянул руку сквозь прутья и осторожно, кончиками пальцев, коснулся плеча Анны Воронцовой.
– Обещаю, – улыбнулся он, – ну, прощай… моя королева!
Ван-Доорн пробудился в своей клетке, и, продрав глаза, сонно и недовольно уставился на соседей. У него были совсем другие проблемы.
В полночь Красноцветов и Ткачев выступили в поход против червя. Босоногие камикадзе довели их до сумрачной границы джанклей и предоставили самим себе. Место обитания Белого Червя – старый сливной коллектор было указанно заранее. Круглая зеленая луна и не думала заходить, однообразно зависнув в горних высях. Сельва не спала – качались по ветру черные кабели высокого напряжения, бесшумно перепархивали с ветки на ветку летучие собаки, кора деревьев отдавала дорогим лаком. Крошечные полевые мыши – белые с красными проницательными глазами прыскали из-под ног, и остановившись на некотором расстоянии замирали, наблюдая. Почва под ногами была сухая как пыль – смесь золы, сажи, битых бутылок, затвердевшего гудрона, песка и торфа, а под ними тонкий, ломкий слой шлака, что хрустел под ногами подобно настоящему снегу.
Ткачев поправил карабин и обернулся к собачнику:
– Как будем брать зверюгу?
– У коллектора два выхода, – произнес Красноцветов, – если обложить только один – червь неминуемо уйдет. Нам придется разделиться.
– Так узнали, на что он похож?
– Никто не смог мне объяснить точно. Большинство поселян сходятся на том, что он похож на Чук-хе. Кто-то видит его в образе Великого Вождя, а некоторым он видится Чоком.
Между тем, Юпиэс, наш проводник, один раз видел Червя и утверждает, что тот очень любит образ офицера эмигрантской службы. Ван-Доорн с ним соглашается, но только в том, что это офицер, вот только на этот раз из налоговой полиции. Судя по всему червь не имеет определенного образа.
– Ну да, – кивнул сетевик, – ведь он же полиморф. Следовало догадаться.
На первые следы червя они наткнулись километром спустя – крупная горстка экскрементов, отвратительно пахнущая порушенными надеждами и кремнеорганикой. Еще здесь имелось три оплывших от желудочного сока твари романа ужасов в мягких обложках, кусок дешевой целлулоидной пленки и полупереваренный фрак с костяными пуговицами. Еще здесь же нашел билет Чук-хе, что, безусловно, не прибавило соседям настроения. Длинный слизистый след Червя вел от кучи в западном направлении, огибая врытый в землю «Морган 4/4» и дикорастущую поросль шотландских кильтов, а после нырял под землю, в скромной роще постеров малобюджетных фильмов про вампиров. Чуть дальше след вновь возникал на поверхности, о чем свидетельствовал полупровалившийся в недра коммерческий грузовик с кузовом полным специй «веджетта». Фары машины тускло горели, привлекая романтично настроенных ночных мотельков, преимущественно отмеченных тремя звездами.
Настоящие звезды, ровно и не мигая, смотрели на сельву с темного неба и медленно крутились вокруг своей оси, и казалось сейчас соседям эта дикая чаща странным набором декораций, выдуманных страдающим расширением сознания декоратором для авангардного спектакля одиозного режиссера по мотивам пьесы сидящего в психиатрической больнице автора. Соседи ничуть не удивились, когда в следующей куче червя нашлись полусъеденные произведения Франца Кафки и Кобэ Абэ – судя по всему, червь страдал дурным привкусом.
– Вот он, коллектор, – прошептал Красноцветов, указывая во тьму, – а второй вход с той стороны.
Здесь, доселе ровная, выжженная поверхность сельвы вспучивалась уродливым оплывшим горбом с потрескавшейся широкими трещинами поверхностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164