Мир поплыл. В лицо щедро плеснуло горячим. Кто-то стонал, а позади уже открыли огонь.
Тварь, мерзкая, тварь, знала, что он придет. И она целила в Золотникова, но Костик оказался рядом в последнюю минуту. И встал на пути прыжка. Теперь он умирал на груди у хозяина, обильно поливая его черной, в электрическом свете, кровью.
Народ стрелял. Пещера переполнилась грохотом и запахом порохового дыма, над головами свистело и визжало, алые вспышки от выстрелов мешались с льдистым отсветом фонарей в безумное стробоскопическое шоу. Все двенадцать стволов одновременно работали, сея кругом смерть и запах гари. Гильзы обильно орошали землю латунно-свинцовым, горячим дождиком. Пыжи порхали как ночные, опаленные бабочки.
Валерий Золотников пытался встать, но тело не слушалось его, а потерявший лицо Костик все плакал и плакал кровавыми слезами у него на груди. Золотников кричал, но его совершенно не было слышно. Ему в лицо сыпался мусор, а свинцовые вестники смерти пели короткую, зато победную песню у него перед глазами, на миг взблескивая красноватой искрой, и летели дальше, как стая разогнанных до сверхзвуковой скорости металлических ос.
Стремительные вспышки сливались в одну бесконечную огнестрельную дискотеку, на которой танцевало двенадцать человек и одна тварь. А потом тварь развернулась и прыгнула в толпу. Она получала все новые и новые удары в бок, в голову, в лапы, и изящная паутинная россыпь алых брызг на секунду вспыхивала в сошедшем с ума свете, пули рвали ее тело, но шла вперед и убивала, убивала, убивала. Вой, ор, крики боли и чей-то отчаянный мат смешался в монотонное звуковое сопровождение в стиле габба. Дым от выстрелов диковато колыхался в лучах от фонарей, меняя цвета с сизого на нежнорозовый. Людские силуэты неистово танцевали в нем свой последний танец. И их становилось все меньше.
Кто-то с криком бежал, и эти выжили. Кто-то сражался до последнего, и когда магазин верных ружей опустел, пытался бить чудовище прикладом. Кто-то, сминаемый страшными челюстями бил по желтым глазам с криком «никогда не сдавайся!». А кто-то ловил чужие пули и падал на потеплевший от крови пол. Пули рикошетили от ружей напарников, вспышки выхватывали из тьмы перекошенные обезумевшие лица, и люди уже стреляли в них, они уже не контролировали себя, полностью погрязнув в смертельной пляске.
Последним умер Костик, тяжко изрыгнув кровью на парадный костюм хозяина.
Валерий Золотников остался жив.
Неверными руками он стряхнул с себя тело управляющего, и с трудом поднялся на четвереньки.
В пещере стояла тишина – горячая, пропитанная порохом, потом и чужими смертями.
Сначала казалось, что он оглох, но под земляными сводами и впрямь поселилась тишь.
После недавнего грохота она приносила чуть ли не физическое блаженство. Золотников рывком воздел себя на ноги. Голову ломило от боли.
На полу в живописном беспорядке были раскинуты фонари, которые изящно подсвечивали нечто вроде японского сада камней – бесформенный, но со скрытой гармонией натюрморт.
Вот только вместо камней были людские тела.
Тварь убила всех. Но и сама не уцелела.
Валерий Валерьянович шел вперед, то и дело запинаясь о неподвижные тела, пока не достиг самой середины сочащегося черной влагой альпинария. В своеобразной решетке из трех искореженных ружей покоилось неподвижное тело врага. Золотников подобрал один из фонарей и направил его на тварь.
Это был пес, или около того. Стоит признать, что опознать мертвую тушу было довольно сложно – плотный огонь превратил шкуру чудовища в решето. Но это был пес, только очень большой, и вместо шерсти его топорщились хитиновые, сизые шипы. Да и не бывает у обычной собаки десятисантиметровых клыков. Мощное, приземистое животное, похоже на кого-то из бойцовых пород – пит-буля, а может быть, ротвейлера. Длинный, красный язык с раздвоением на конце вывесился из костенеющей пасти. Один из желтых глаз отсутствовал, а второй был мутен и пуст, похожий на подгоревший желток.
Тварь была мертва.
Одежда Золотникова пропиталась не его кровью.
Он победил.
На негнущихся ногах, Валерий Валерьянович подошел к своему дурнопахнущему Золотому Раю. Шкурки. И какое-то шевеление на самом верху. Он наклонился и увидел перламутровую свинку, выбравшуюся из завала шерсти павших собратьев и потешно щурившуюся на свету.
Она была еще совсем крохотная, ничуть не испуганная грохотом стрельбы.
Валерий Валерьянович улыбнулся, и взял зверька на руки. Так, с прижатой к груди свинкой он пошел через зал, аккуратно переступая через трупы охотников. Улыбка не оставляла его, рассеянно блуждая и одаривая собой неровные стены и переплетения древесных корней. Свинка пригрелась и тихо посапывала, забавно фыркая во сне.
Золотников шел вверх, к свежему ночному воздуху. В душе было пусто как в голове у этой забавной розовой крохи.
У выхода он остановился, рассеянно глядя на теплые, южные звезды.
– Глядите, это он! – крикнул кто-то, – Он это сделал! Не может быть!
И тут же другой голос:
– СТОЯТЬ!
Валерий посмотрел вперед – они все были здесь: Волков в своем камуфляжном охотничьем костюме, с восьмизарядным карабином в руках, Синявкин, зябко кутающийся в дорогое кашемировое пальто, Серьгюссон в черном, остальные члены Вратари-клуба с холодными жестокими лицами, и десяток наемников с воронеными автоматическими ружьями.
Понятно. Значит, шанса ему не дали.
Больше всех удивился Волков. Он крикнул, почти испуганно:
– Как ты это сделал?! – но Серьгюссон нетерпеливо оборвал его, властно махнув наемникам:
– Вали его!!!
Золотников повернулся и побежал обратно в нору. Позади начали стрелять, а затем кинулись следом. Наемники тихо матерились, Серьгюссон подгонял, Волков и Синявкин бубнили о чем-то в отдалении – может быть, обсуждали, кому отойдет освободившаяся собственность.
Бывший хозяин бежал прочь, прижимая зверька к груди. Стены туннеля плясали перед глазами, голова раскалывалась, сердце испуганно билось. Потом кто-то выстрелил, совсем рядом, Золотников шарахнулся, споткнулся и покатился вниз по наклонному полу, из всех сил стараясь защитить свинку. Стены и пол больно били его по бокам, пинали раз, два, болезненно, по ребрам. Над ухом завопили:
– Ушел! Ушел… пшел. Пшел, давай!
Очень яркий солнечный свет бил ему в глаза, отражаясь от стекол унылой панельной многоэтажки. Серый и такой же унылый мент вполне вписывался в это окружение. Сапог его еще раз вяло, но болезненно приложил Валерия в бок.
– Что?! – крикнул Валерий, закрываясь рукой.
– Пшел, грю, чмо бездомное! – объяснил мент, – я грю, здеся баа-альшие люди ехать будут, а тут ра-азлегся, как гно на солнышке.
– Кто… – вымолвил потрясенный Валерий, но тут мент, видимо разозлился и пнул его по настоящему, так что Валера поспешно вскочил и привычно побежал вдоль улицы, шлепая ступнями по холодным весенним лужам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164