Морфин там дико клокотал,
Снов испуская пар,
И перца красного пожар,
В отвар вдобавок пал.
О, что за дух, за аромат!
Проносятся часы,
Глаза мои, как день горят,
Топорщатся усы!
Немного этого, того,
Муры, тупизмов, ерунды,
И глупость сразу заодно,
Полфунта чепухи,
И побрякушек, лживых слов,
Туда наговорил,
Три грамма чуши положил,
А сверху посолил.
Потом добавил я понтов,
И вопли мартовских котов,
Пробирку боевых бацил,
Потом подальше отступил,
И понял я:
Мой чай готов.
Не в силах больше продохнуть,
Поверить я не смел,
Что смог я дело провернуть,
Достичь чего хотел.
О мама, где же ты была,
Когда я чай свой пил.
Быть может, ты б меня спасла,
И я бы дальше жил…
Дурных надежд горячий ком,
Встопорщил мою шерсть,
Я выпил чай одним глотком,
Забыв про все что есть.
Забыл страшилки и стишки,
Советов мудрых хор
Я выпил все и в тот же миг,
Мир изменил узор…
Но где же краски, что за тьма,
Застлала яркий свет,
Где чудных сновидений слет,
Где термоядерный приход,
– Ну почему их нет?!
Кричал я громко, чуть живой,
В заплывший тьмою день,
А над моею головой,
Вставала Мышеломки тень!
И…
Тут Луговой мышь неожиданно запнулся и вытаращенными от ужаса глазами уставился куда то Ане за спину. Тут Аня обнаружила, что последние две минуты в избушке совсем темно, а откуда-то сзади нарастет ужасный ржавый скрип, который точно не может принадлежать ничему хорошему. Мыши в ужасе замерли на своих местах, тыкая непослушными лапами куда то в окно. Их рты шевелились не в силах выговорить страшное для них слово. Аня вскочила из-за стола, и поспешно покинула домик, оставив Полевого и Лугового Мыша разбираться с их непонятными (и наверняка ужасными) проблемами.
Аня бежала долго и остановилась только когда окончательно запыхалась. На бегу она несколько раз оборачивалась, и ей показалась, что она видит, как некая исполинская, ржаво-стальная дуга с поблескивающими острыми зубьями вздымается над крохотной избушкой для последнего, завершающего удара.
Которого, впрочем, так и не последовало. Какая бы судьба не постигла мышей, громогласной она не была. В дальнейшем Аня пришла к выводу, что никакой мышеломки не было, а то, что она видела – последствия неумеренного распивания их «чудесного» чая.
Пейзажи вокруг разительно изменились. Куда-то подевались лужайки, рощи, да и собственно горы тоже куда-то исчезли. Зато кругом была лесостепь, под ногами шныряли на трехпалых ногах мохнатые верткие курницы, разевающие клювики для подачки, росли смокурницы и дымились смолокурницы. Было тут тихо и спокойно, так что Аня решила что это замечательное место, чтобы остановиться и подумать.
Она присела под зонтиком раскидистой смокурницы и стала решать что делать дальше.
Дорога из красного кирпича куда то исчезла (здесь все вообще менялось очень быстро), а значит, в королевский дворец уже не попасть. Оставалось одно – попытаться отыскать Домашнего Мыша, что бы с ним не случилось.
Под пушистой кроной смокурницы было так уютно, что Аня сама не заметила, как задремала. Разбудил ее некий шум, похожий на шелест древесных крон или на шум волн.
Аня подняла голову и тут же распахнула глаза от удивления.
По дороге шло войско! И какое – кольчуги, шлемы, над воинством развивались яркие красные штандарты с двумя золотыми окружьями. Солдаты красиво маршировали, их экипировка сверкала, а сапоги вздымали тучи пыли. Но самое странное заключалось в том, что глаза воинов были плотно закрыты, а на лицах играла блаженная расслабленная улыбка. И кроме того, каждый из них тихонько напевал себе под нос: «Когда поют сондаты, когда поют сондаты, когда поют сондаты…» так, что их речь сливалась в единый смутный шелест. Во главе колонны шагал Пелиморфий в длинном черном плаще.
– Ой, а вы кто? – обратилась Аня к нему, потому что он был единственный бодрствующий из всей этой сонной армией.
– Насколько я знаю себя, то могу предположить, что ответ на твой вопрос будет "я", то есть, в сущности, это та сущность, которая содержит в себе кодированную информацию о моей энерго-информационой ДНК.
– Что-что? – переспросила Аня ошарашено. Из всего сказанного она не поняла ровным счетом ничего.
– Ну, – сказал ее собеседник, – Я Пелиморфий, если тебе так понятнее.
– А что это значит?… вообще-то я хотела сказать добрый день, произнесла и тут же поправилась Аня.
– А кто тебе сказал, что сейчас день, – спросил Пелиморфий удивленно.
Аня внимательно посмотрела на небо и увидела там рисованное яркой желтой тушью солнце – судя по всему, пока она спала светило вскарабкалось почти в зенит.
– Ну, – сказала она, – меня всегда учили, что если на небе светит солнце, то это скорее день, нежели ночь.
– Мне понятен ход твоей мысли, – произнес Пелиморфий не сбавляя шага, Аня сама не заметила, как стала шагать рядом, – но в погоне за объективностью, ты не учитываешь субъективную точку зрения. А субъективно, мы видим, что каждый из моих солдат спит. А если они спят, то значит для них ночь, потому что солнца они не видят. Дальше, если учитывать теорию вероятностей, а также эффект масштаба и так называемую «ярость толпы», мы можем заключить что если такое огромное количество людей спит и думает, что сейчас ночь, значит так оно и есть.
Стараясь не отстать от быстро шагающего Пелиморфия, Аня пропустила большую часть речи, но заявление о том что сейчас ночь она посчитала возмутительным, и потому сразу попыталась доказать это собеседнику.
– Не знаю, как насчет субъективности, но по законам небесной механики никак не может быть ночь только от того, что столько людей спит. Спать можно и днем. И, кроме того, можно предположить, что солнце на небе это луна, которая отражает настоящее солнце, ведь луна не может отражать тепло, а сейчас тепло, и светло, а значит, настоящее солнце вовсе ничего не отражает, потому что это настоящее солнце, которое отражать ничего не может, или может… и… – тут она окончательно запуталась и попыталась привести более веский довод, – но ведь мы то не спим!
– Кто тебе сказал? – удивленно спросил Пелиморфий, – мы тоже спим.
– Но мои глаза открыты! – возмутилась Аня.
– Что из этого? Мои тоже открыты, но это не значит, что я бодрствую. Просто кто-то спит с открытыми глазами, но это не означает, что он чем-то лучше, чем тот кто с закрытыми. Просто они решили, что им так лучше.
– Как можно решить, что спать лучше? Вот я, например. Если я буду спать то я не смогу попасть на коронацию. А если не попаду на коронацию, то меня не сделают королевой.
– Черной королевой! – вставил Пелиморфий.
– А значит, мне нельзя спать! – заключила Аня с торжеством, – и я не сплю!
Пелиморфий тяжело вздохнул, и прикрыл глаза – может быть раздумывал, что бы такого умного сказать, а может просто задремал, подобно всем его солдатам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164