Можно назвать сии возникшие чувства голосом совести или вдруг пробудившейся гражданской ответственностью не атрофируйся эти понятия в нынешнем поколении десятилетних до полной невыявляемости.
На следующий день в школе Крохин отыскал Петьку и сразу направился к нему. Смирнов заметил, что друг чем-то удручен больше обычного. Боязливо оглядевшись по сторонам, Максим полушепотом заявил:
– Так нельзя!
– Что нельзя?! – спросил Смирнов.
– Оставлять так нельзя! В смысле оружие! Если оружие, а особенно взрывчатка попадет к тем людям, что контактирует Сеня… Это же, представляешь, что будет? Сколько людей от него погибнет? А мы будем молчать, зная что могли это предотвратить?
– Ну а что мы можем сделать? – удивился Петька.
– Мы знаем главное – что оружие есть, и где оно лежит. Знание – это половина победы!
Кроме нас и Сениных покровителей об этом не знает никто! В наших силах не допустить, чтобы оно не попало в руки бандитов!
– И как же? Прийти и им сказать: «не берите, мол, потому что это не хорошо и из этого можно пораниться?»
Крохин помолчал, потом снова оглянулся как шпион из дешевого фильма, потом приблизился к Петьке вплотную и произнес:
– Нет приходить нам не надо. Надо лишь сообщить куда следует…
– Ого… – сказал Петька, обдумывая услышанное. Максим стоял рядом, смотрел выжидающе и у Петьки Смирнова вдруг возник постыдный позыв сейчас развернуться и пойти прочь от своего друга Крохина, который по собственной воле влип в какую-то жуткую авантюру, а теперь собирался влипнуть еще глубже. Но Петька с некоторым содроганием позыв подавил – как уже говорилось, он был настоящим другом.
Сжав зубы, Смирнов кинулся в омут с головой.
Звонок в местное отделение милиции произвели тем же днем – как заправские террористы пользуясь телефоном автоматом на городском вокзале, что был весьма удален от их собственного дома. Хмурый Петька, прочитав текст написанного Максимом сообщения, вынул из кармана белую пластиковую коробочку с китайским иероглифом и решеткой как у древнего радиоприемника. Тряхнув аппаратом, он пояснил:
– Говорить будем низким «взрослым голосом»! Это вокодер, дешевый правда… но он работает.
Дрогнувшей рукой набрав номер, Смирнов, с неподвижным лицом и без выражения, прочитал текст в трубку. Голос, который выходил из вокодера, вполне мог принадлежать какому ни будь особо одаренному пожилому индивидууму из племени даунов – говорил он четко, но несколько растянуто и низко. Максим ни за что бы ни поверил, что Петька Смирнов может выдать вот такой голос – слишком он не соответствовал зеленой внешности говорящего.
Отговорив положенное, Смирнов повесил трубку и они поспешно пошли прочь с вокзала.
– Что теперь?
– Теперь ждать, – сказал Крохин, – они на обычные вызовы не выезжают, но на такой должны. Они всегда выезжают на сообщения о заложенной бомбе. А это склад с оружием и взрывчаткой – почти то же самое, даже круче.
– Максим… а нас, не поймают? – спросил Петька тихо.
Крохин только головой мотнул раздраженно:
– Не пори ерунды. Кто нас видел? Никто! Ты счас иди домой и за двором Лапкина наблюдай. Потом мне скажешь, как там все прошло.
Смирнов только кивнул неуверенно. Ему вдруг пришло в голову, что на свете есть проблемы покруче нападок Сени Гребешкова.
Звонок последовал в семь вечера. Срывающийся голос Петьки в телефонной трубке сообщил:
– Он вернулся!
– Сеня? – быстро спросил Максим.
– Нет! – крикнул Смирнов, – Лапкин вернулся!
– Но он не должен был… – прошептал Крохин, – хотя… Это даже к лучшему. Ведь это, наверное, его склад.
– Что-то будет! – возвестил Петька Смирнов, – до связи.
И он положи трубку, оставив Крохина со все усиливающимся ощущением неудачливого вызывателя духов. Очень неудачливого.
Итак, Лапкин выбрал очень неудачное время для возвращения. Оставалось надеяться, что все обойдется без большой крови.
В восемь телефон истерично взвякнул таким тоном, что Максим сразу понял – это его.
– Идет Сеня! – коротко сообщил Смирнов.
– Ох… я тоже иду!
– Мам я погулять пойду? – сказал Максим одеваясь, – еще не поздно!
– Все в клады играете? – спросила мать.
– Ага, – произнес Крохин, чувствуя себя партизаном на задании, – и уже один нашли.
Снаружи светила луна – и совершенно непонятно было, откуда с чистого неба сыпется редкий снежок – создавалось впечатление, что это крошатся от мороза звезды.
Сеня был тут как тут. Максим и Петька на этот раз заняли наблюдательную позицию в тени облезлых берез, чуть в стороне от участка Лапкина. Здесь была отличная видимость на двор, притом, что сами они оставались в глубокой темноте.
Гребешков, не задумываясь, перемахнул через забор. В этот раз он тащил с собой объемистый китайский баул из поблескивающей синтетической ткани. Не было сомнений, что груз должен был переместиться туда.
И Сеня был один – Максим догадывался, почему – старшие товарищи Гребешкова не поверили ему. Либо поверили, но решили перестраховаться. Кладокопатель споро начал разбрасывать снег над люком, совсем не замечая, что окошко домика Лапкина светится неярким желтым светом. Гребешков вонзил принесенную с собой саперную лопатку с целью поддеть ей люк.
В следующую мерзлую минуту на сцене возникло еще трое персонажей, причем появились они на диво синхронно, хотя и совершенно независимо друг от друга. Луна подсвечивала картину холодным софитом.
Из своей конуры вышел Бульдозер и плавно натянул свою цепь до отказа. Он был готов ждать вечно.
На крыльцо своего домика вышел Лапкин в накинутой на плечи драной телогрейке. В отличие от своего пса он был склонен к более эмоциональной оценке происходящего и уже открыл, было, рот для гневной матерной фразы, если бы не внезапное появление третьего участника представления.
Побитого милицейского бобика, который с потушенными фарами вдруг вырулил из соседнего переулка, а на подъезде к участку врубил сирену и сигнализацию.
Надрывный вой жестко и страшно ударил по окрестностям. Петька и Максим замерли, остолбенел на крыльце Лапкин и конечно в ужасе замер дважды застигнутый Сеня Гребешков. И только Бульдозер на вой никак не среагировал. Он ждал.
Уазик притормозил у ворот и неестественный механический голос из громкоговорителя с ленцой посоветовал:
– Стоять… Все встали не шевелятся.
Все и так стояли – абсолютная оторопь делала их похожими на каменные статуи. Максиму вдруг показалось, что он присутствует на какой то апокалипсической игре в «замри».
Проблесковый маячок ронял на окрестности синие блики.
Из уазика появилось двое – как и положено в черных кожаных куртках и с АКСУ наперевес. Оба мента были грузноваты и низкорослы, отчего казались почти братьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164