- Вредитель! - заорал Реми, указывая на Хоакина. - Он, он! Развалил хозяйство! Взять его, ребята.
Хоакин поднял голову. Разбитую скулу саднило, в висках шумела кровь. Скрученные за спиной руки онемели и стали совершенно чужими.
Ай-яй-яй! Стыдно, братец. Можно понять того Хоакина, что впервые пришел в Деревуд. Двадцать три - не возраст. Можно тешить себя иллюзиями, верить в людскую честность и порядочность. Но сто двадцать три - это иное. Пора уж соображать что к чему.
Все-таки в чем-то Бизоатон промахнулся со своим заклятием… После каждого чиха стрелок становился прежним. Прежним, да не совсем. Он забывал все, что с ним произошло, на нем заживали раны - даже самые серьезные. Даже увечья. Но уверенность в себе, внутренняя сила никуда не исчезала. У проклятия не было власти над душой Истессо.
Конечно же анонимку написал Реми. И он же сменит Хоакина на посту капитана стрелков. Что ж… Бог в помощь. Тому, кто впустил предательство в земли справедливости, долго не продержаться. Разбойники сами расправятся с ним.
Пока же надо разобраться с насущными бедами. Разрезать веревки, стянувшие руки.
- Маггара, - позвал Хоакин. - Ты где?
- Я в чайнике, Хок, - послышалось над головой. Голосок феи звенел приглушенно, словно из колодца. - Они подушку сверху набросили. Помоги, Хок!
Пятно закатного солнца высветило гобелен на стене. Заблудившийся в лубочном лесу олененок смотрел на разбойника со страхом и надеждой.
- Сейчас, Маггара. Все сделаем.
Разбойник заерзал, пытаясь подтянуть ноги к животу. Связали его бестолково, но надежно: просто примотали спиной к ножке стола. Казалось бы, пара пустяков: поднять стол, опрокинуть… но - мешала кровать, не давая подогнуть ноги под себя.
- Маггара, приготовься. Я раскачаю стол и сброшу чайник.
- Не надо, - взвизгнула фея. - Я высоты боюсь!
- Ты же умеешь летать, - удивился стрелок.
- Какая разница. Это экзистенциальный страх. Такие бывают, я читала!
Экзистенциальный… Слово-то какое. Хоакин уперся ногами в кровать и принялся раскачиваться. После третьего толчка чайник кувыркнулся со стола.
- Хок! Ах! - Вокруг разбойника закружилось бирюзовое пятнышко. - Ты живой? Я так переволновалась!
- А что со мной случится?
- У тебя синяк под глазом.
- Пустяки. Чихну разок - все пройдет. Лучше нож отыщи. Или ножницы.
В камине зашуршало. Осыпались полуобгоревшие поленья, мелькнул золотистый отблеск на полу.
- Ножа нет, - деловито сообщила фея. - Есть маникюрные ножнички. Сгодятся?
- Давай.
Печальная саламандра выбралась из кучи пепла. Припухший от слез носик сморщился, чешуйки светились тускло-оранжевым.
Маггара радостно встрепенулась:
- Инцери вернулась! Очень вовремя. Поможешь нам?
- Ага. - Саламандра безучастно посмотрела на фею. - Только моя жизнь кончена. Он меня разлюбил.
- Кто именно?
Инцери выудила из ведра кусок угля и принялась жевать.
- Дамаэнур. Он сказал (чавк-чавк), что ему нравятся прямые волосы (чавк-чавк). Ну да, конечно. Он видит идеал женщины воздушным и утонченным, (чавк) Исполненным грации (чавк-чавк). Он не сказал, конечно, что у меня толстая попа. Но это подразумевалось само собой.
Ящерка всхлипнула, ей было очень себя жалко. Фея отбросила ножницы и спорхнула к подруге.
- Да ты что? - обняла она элементаль за плечи. - Брось уголь, слышишь? Не наедайся на ночь сладкого!
- Какая разница. - Инцери страдальчески поморщилась. - Вам камин растопить? Пожалуйста. Пользуйтесь жаром разбитого сердца… Все равно моя жизнь кончена.
- Инцери, ты можешь что-нибудь сделать с веревками Хоакина?
- Могу сгрызть. Пожалуйста! Это такой пустяк. И пусть, пусть у меня будет несварение желудка. Пусть разобьется мое бедное сердечко… Я буду лежать на смертном ложе - неприступная, бледная, в черном платье с открытыми плечами, - а он придет, движимый раскаянием, но будет поздно! Веревки? Что вам еще сгрызть?
Ящерка протопала к Хоакину и вскарабкалась на ножку стола. Запахло паленым. Затрещало пламя, разбойник извивался и подпрыгивал, а Инцери все глубже и глубже уходила в трясины самоуничижения:
- Буду страдать тихо, беззвучно… Жизнь, посвященная только ему, ему одному!…
- Левее бери! - командовала Маггара. - Стой! Это уже не веревка.
В этот момент в дверь деликатно постучали.
- Эй, Истессо, - донеслось с улицы. - Истессо, ты меня слышишь?
Фея и элементаль нырнули в ведро с углем.
- Кто там? - заворочался Хоакин. - Кого звери принесли?
- Это я, Фью Фероче, твой шарлатан. Могу ли я войти?
- Входите, ваше магичество. Всегда рад гостям.
- Благодарю, Хоакин.
Сквозь дверь потекли струйки фиолетового и серого тумана. Проникая в хижину, они сплетались в кружева и бархат, вылепляли из себя сапоги, панталоны и жабо. Последняя струйка улеглась на плечах, распухла бледным облаком. Из тумана сгустилось лицо. Волосы тусклыми прядями упали на воротник, черная повязка пересекла скулу и лоб. Фероче огляделся:
- Не по-людски как-то вышло. Связали, бросили… А ведь ты им не чужой.
Он прищелкнул пальцами, и веревки разлетелись в клочья. Стрелок вздохнул с облегчением и принялся растирать онемевшие запястья.
- Благодарю, ваше магичество. Очень вы это вовремя… Какими судьбами ко мне?
Фероче пригладил бородку:
- Видишь ли, Хоакин… Я к тебе с делом не совсем обычным. Для начала: короли не извиняются, но я пришел с извинениями.
- Принимаю, ваше магичество. Анонимку написал Реми?
- Да. Но дело не в этом.
- Весь внимание, ваше магичество.
- Хоакин, после смерти отца мне в руки попал его архив. Ты, конечно, знаешь: мы, властители, живем долго. Сто, двести, триста лет. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что ты тоже из долгожителей. Мало того: отец пристально следил за твоей судьбой.
- Боюсь, ваше магичество, в двух словах это не объяснить.
- И не надо. Я подозреваю, что отец заколдовал тебя. И что ты вряд ли благодарен ему за это. Потому-то я и отправился в Деревуд. А чтобы уберечься от случайностей, представил Неддама зачарованным шарлатаном. Все удалось как нельзя лучше, мои подозрения оправдались. Я хочу спросить: что за заклятие на тебе?
- Сами вы этого не видите?
- К сожалению.
- Тогда ничем не могу помочь. Я не маг. Думаю, вы прочли мое досье.
- Прочел. Академию Града ты так и не закончил… Исчез с экзамена по транспортной магии, а потом объявился в Деревуде. С тех пор живешь здесь безвылазно вот уже сто лет.
- Ну вот, вы же все знаете, ваше магичество.
- И это меня тревожит. В этом «всем» нет главного: зачем? Зачем Фортиссимо потребовалось заколдовывать тебя? Ты чем-то насолил ему?
- Нет.
- Я собираюсь пригласить тебя в Циркон, в мою лабораторию. Придешь?
Хоакин усмехнулся:
- Столько церемоний… Вам стоит щелкнуть пальцами, и разбойники сами принесут меня.
- Если бы все было так просто… Хоакин, моего отца считали сильнейшим магом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84