Бутафорские луки и боевые посохи, топоры вольных дровосеков, шляпы с перьями.
Доннельфам сиял зеленью всех оттенков, словно отыгрываясь за бесславное поражение, которое Розенмуллен потерпел в сражении с Ланселотом. Женщин также не обошло это поветрие. Те, кто постарше, одевались под «мельничих». Молодые девчонки подбирали себе наряды лесных принцесс - декольтированные, с разрезами до бедер. Похоже, что портные Доннельфама леса в глаза не видали. Иначе представляли бы, каково в таком наряде бродить в лесной чаще - среди бурелома, крапивы, еловых лап и полчищ комаров.
Средоточие вольнострелкового духа находилось конечно же в «Бородароссе». Там обитал Кельке Плун - старшина. огородников. Его Хоакин услышал гораздо раньше, чем увидел. Еще не успела заскрипеть под его ногами лестница «Бородароссы», как из зала послышалось:
- Эй, хозяин! Пива что ж? Я ждать, что ж, буду?
- Уже несу, господин Плун!
- Пошевеливайся, что ж, фуксия. Эй, кто следующий?
Стараясь не привлекать к себе внимания, стрелки прошли в зал. Ойлен сделал знак хозяину, и на столе перед ними возникли две кружки пива.
- Что происходит? - шепотом спросил Хоакин у веснушчатого белобрысого здоровяка с оплывшим подбородком.
Тсс, - прошипел тот в ответ. - Господин Плун стрелков экзаменовать изволят.
И действительно, Плун экзаменовал стрелков.
С того места, где засели Хоакин и Тальберт, все было видно великолепно. Кельке Плун, дородный вислоусый бюргер, допрашивал претендента. Допрашивал зло, язвительно, с пристрастием:
- Кто таков? Пива глотни, что ж. Ты стрелок или фуксия гладколистная?
Одевался старшина огородников вполне в духе времени. Кожаный жилет со звездами, полосатые ландскнехтские штаны. Под жилетом не нашлось даже рубашки: у Кельке были свои представления о том, как выглядят разбойники. Голова перевязана алым шелком, за кожаным ремнем - шестопер.
Претендент же, напротив, вырядился как на парад. Бархатный сюртучок, плиссированное жабо, узенькие штаны. Плащ клетчатый - и это несмотря на жару. Турольская шляпа и пенсне. За плечами - инкрустированный альфиньей костью лук, на бедре - изящная шпажонка.
- Я, господин Кюольке, есть стрелок. Хороший стрелок, яволь! - Щеголь залихватски сдул пену с пива. - Тоннерветтер, какой хороший стрелок. Вильгельм Телль мой имечко.
- Да? - запыхтел Кельке. - Всякий скажет - Телль, а не фуксия гладколистная. К делу давай.
- Бутет, бутет тафай к телу. Сейчас все бутет.
Он снял шляпу и протер платком лысину.
- У меня - пять сыновей. Э? Яволь. Я есть шесний стрелок, не тумайте. Мой сыновья никогда не витеть целый яплоко, та. Мой сыновья не витеть целый груша. Целый персик. Тоннерветтер! Несчастные тетишки!
Слезы заблестели у Вильгельма на глазах. Он придвинулся к слушателям.
- Я. Мой Клавиус перет яплочко. Я - пафф! пафф! Тетишка к тереву - яплок на голову. Яволь. Пафф!
Пенсне запрыгало на носу.
- Пафф! Пафф! Дырка. Мой тетишка не витеть целый яплок. Мой тетишка не витеть целый арпуз! Я есть шесний стрелок.
- Годится, - кивнул Кельке. - Что ж? Вполне в духе времени. Не фуксия.
Он хлопнул Телля по плечу:
- Садись с нами, Вильгельм. Все пьют, и ты пей-Что ж? Здоровье господина стрелка!
Хоакин и Тальберт переглянулись. В роли старшины огородников выступал герцог Розенмуллен. Впрочем, чего-то в этом духе следовало ожидать.
- Пьем здоровье Вильгельма Телля, - нестройным хором отозвалась толпа. Стукнули кружки, пена хлестнула через край. - Здоровье вольных стрелков!
- Кто следующий, что ж? - Плун-Розенмуллен раскраснелся, горделиво оглядывая зал. - Вы разбойники или фуксии гладколистные?
Полупустая кружка указала на торговца в черном. Тот скромно примостился под гравюрами с видом на Аламут.
- Эй! Что ж.
- Я? - От удивления торговец забыл прожевать.
- Нет, фуксия гладколистная. Иди сюда.
Полмесяца назад появление этого торговца вызвало бы пересуды. Полосатый халат, кефи, пейсы - подобных гостей Доннельфам не видел. Но все меняется. Разбойникомания захватила передовые умы города, и прочие развлечения оказались позабыты.
- Я очень вам удивляюсь, - сообщил торговец честной компании. - Что вы хотите от бедного Соломона беи Леви?
- Бедный?
- Бедным себя кличет, - заволновались лжестрелки. - Ростовщицкая морда.
- Стается нам, ты есть очень богатый, Соломон, - заметил Телль.
Торговец дураком не был. Он быстро сообразил, с кем имеет дело:
- Таки я вам скажу. Вы думаете, Соломон далек от разбоя? Плюньте в глаза тому, кто скажет, что Соломон ведет дела честно!
После такого рискованного заявления в руках доннельфамцев сверкнули ножи. Но торговца это не смутило.
- Надо бы вам объяснить за мои политические убеждения. Да, да. Уберите ножики, господа. Это даже смешно. Разве это ножики? Вот у моего зятя, Изи Ньютона, - таки да, это ножики. Это просто великолепные ножики.
- Что там несет эта фуксия?
Торговец продолжал:
- Вы все вольные стрелки, господа. Вы все знаете Изю Ньютона. Вы спрашиваете: раз Изя такой умный, отчего он не изобрел земного притяжения? И я отвечу. Изя Ньютон никогда не изобретет притяжения. Он садится под яблоней, да? Он уверен, он самый умный. Но тут на охоту выходит Соломон бен Леви.
Торговец сделал паузу и многозначительно посмотрел на горожан.
- Вы думаете, мне так нужны эти яблоки? Ха. Подавитесь этими яблоками. Соломон в жизни не брал в рот яблока. Но Соломон меткий стрелок, а Исаак - муж моей дочери. Пафф - и яблоко не долетает до мудрой Изиной головы. Скажите: ему очень нужно забивать голову всякими бреднями? Этим вашим земным притяжением?
- Браво! - взревел Плун. - Браво! Пива господину Соломону.
Веселье шло своим ходом. Шипели на сковородах гусиные шкварки. Айнтопфы, эскалопы, блинчики с сыром и шницели проносились над столами, словно диковинные снаряды, выпущенные из катапульт по осажденному городу. Кое-где гарнизон пал под этим обстрелом. Сонно заплыли глазки, щеки налились багровым румянцем, речь потеряла стройность.
- Эгей! Что ж! - пьяно орал Плун. - Кто там прячется в углу? Фуксия! Взять их!
Новоназначенные стрелки засуетились, словно гончие в охотничьей своре.
- Гте? Гте? - метался Телль.
- Таки что ж, я вас спрашиваю?
Сосед Хоакина - толстяк с подбородком, словно вылепленным из белого мякиша, - вскочил и заверещал, указывая пальцем:
- Вот они! Шпионы!
- Фуксия! Взять шпионов.
Тальберт и Хоакин не успели двинуться с места, а их уж крепко держали под руки.
- Эге, что ж? - прищурился Кельке. - Борода. Фальшивая. Ты что же, стрелок?
- Самый доподлинный, - Хоакин сделал попытку вырваться, но его держали крепко. - Не сомневайтесь.
- Докажи, что ж. Эй, трактирщик, еще пива!
- Тогда пойдемте на стрельбище. Болтать о яблоках всякий может. Дайте мне лук, и я покажу вам, как стреляют.
Кельке пьяно поскреб затылок под алым шелком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Доннельфам сиял зеленью всех оттенков, словно отыгрываясь за бесславное поражение, которое Розенмуллен потерпел в сражении с Ланселотом. Женщин также не обошло это поветрие. Те, кто постарше, одевались под «мельничих». Молодые девчонки подбирали себе наряды лесных принцесс - декольтированные, с разрезами до бедер. Похоже, что портные Доннельфама леса в глаза не видали. Иначе представляли бы, каково в таком наряде бродить в лесной чаще - среди бурелома, крапивы, еловых лап и полчищ комаров.
Средоточие вольнострелкового духа находилось конечно же в «Бородароссе». Там обитал Кельке Плун - старшина. огородников. Его Хоакин услышал гораздо раньше, чем увидел. Еще не успела заскрипеть под его ногами лестница «Бородароссы», как из зала послышалось:
- Эй, хозяин! Пива что ж? Я ждать, что ж, буду?
- Уже несу, господин Плун!
- Пошевеливайся, что ж, фуксия. Эй, кто следующий?
Стараясь не привлекать к себе внимания, стрелки прошли в зал. Ойлен сделал знак хозяину, и на столе перед ними возникли две кружки пива.
- Что происходит? - шепотом спросил Хоакин у веснушчатого белобрысого здоровяка с оплывшим подбородком.
Тсс, - прошипел тот в ответ. - Господин Плун стрелков экзаменовать изволят.
И действительно, Плун экзаменовал стрелков.
С того места, где засели Хоакин и Тальберт, все было видно великолепно. Кельке Плун, дородный вислоусый бюргер, допрашивал претендента. Допрашивал зло, язвительно, с пристрастием:
- Кто таков? Пива глотни, что ж. Ты стрелок или фуксия гладколистная?
Одевался старшина огородников вполне в духе времени. Кожаный жилет со звездами, полосатые ландскнехтские штаны. Под жилетом не нашлось даже рубашки: у Кельке были свои представления о том, как выглядят разбойники. Голова перевязана алым шелком, за кожаным ремнем - шестопер.
Претендент же, напротив, вырядился как на парад. Бархатный сюртучок, плиссированное жабо, узенькие штаны. Плащ клетчатый - и это несмотря на жару. Турольская шляпа и пенсне. За плечами - инкрустированный альфиньей костью лук, на бедре - изящная шпажонка.
- Я, господин Кюольке, есть стрелок. Хороший стрелок, яволь! - Щеголь залихватски сдул пену с пива. - Тоннерветтер, какой хороший стрелок. Вильгельм Телль мой имечко.
- Да? - запыхтел Кельке. - Всякий скажет - Телль, а не фуксия гладколистная. К делу давай.
- Бутет, бутет тафай к телу. Сейчас все бутет.
Он снял шляпу и протер платком лысину.
- У меня - пять сыновей. Э? Яволь. Я есть шесний стрелок, не тумайте. Мой сыновья никогда не витеть целый яплоко, та. Мой сыновья не витеть целый груша. Целый персик. Тоннерветтер! Несчастные тетишки!
Слезы заблестели у Вильгельма на глазах. Он придвинулся к слушателям.
- Я. Мой Клавиус перет яплочко. Я - пафф! пафф! Тетишка к тереву - яплок на голову. Яволь. Пафф!
Пенсне запрыгало на носу.
- Пафф! Пафф! Дырка. Мой тетишка не витеть целый яплок. Мой тетишка не витеть целый арпуз! Я есть шесний стрелок.
- Годится, - кивнул Кельке. - Что ж? Вполне в духе времени. Не фуксия.
Он хлопнул Телля по плечу:
- Садись с нами, Вильгельм. Все пьют, и ты пей-Что ж? Здоровье господина стрелка!
Хоакин и Тальберт переглянулись. В роли старшины огородников выступал герцог Розенмуллен. Впрочем, чего-то в этом духе следовало ожидать.
- Пьем здоровье Вильгельма Телля, - нестройным хором отозвалась толпа. Стукнули кружки, пена хлестнула через край. - Здоровье вольных стрелков!
- Кто следующий, что ж? - Плун-Розенмуллен раскраснелся, горделиво оглядывая зал. - Вы разбойники или фуксии гладколистные?
Полупустая кружка указала на торговца в черном. Тот скромно примостился под гравюрами с видом на Аламут.
- Эй! Что ж.
- Я? - От удивления торговец забыл прожевать.
- Нет, фуксия гладколистная. Иди сюда.
Полмесяца назад появление этого торговца вызвало бы пересуды. Полосатый халат, кефи, пейсы - подобных гостей Доннельфам не видел. Но все меняется. Разбойникомания захватила передовые умы города, и прочие развлечения оказались позабыты.
- Я очень вам удивляюсь, - сообщил торговец честной компании. - Что вы хотите от бедного Соломона беи Леви?
- Бедный?
- Бедным себя кличет, - заволновались лжестрелки. - Ростовщицкая морда.
- Стается нам, ты есть очень богатый, Соломон, - заметил Телль.
Торговец дураком не был. Он быстро сообразил, с кем имеет дело:
- Таки я вам скажу. Вы думаете, Соломон далек от разбоя? Плюньте в глаза тому, кто скажет, что Соломон ведет дела честно!
После такого рискованного заявления в руках доннельфамцев сверкнули ножи. Но торговца это не смутило.
- Надо бы вам объяснить за мои политические убеждения. Да, да. Уберите ножики, господа. Это даже смешно. Разве это ножики? Вот у моего зятя, Изи Ньютона, - таки да, это ножики. Это просто великолепные ножики.
- Что там несет эта фуксия?
Торговец продолжал:
- Вы все вольные стрелки, господа. Вы все знаете Изю Ньютона. Вы спрашиваете: раз Изя такой умный, отчего он не изобрел земного притяжения? И я отвечу. Изя Ньютон никогда не изобретет притяжения. Он садится под яблоней, да? Он уверен, он самый умный. Но тут на охоту выходит Соломон бен Леви.
Торговец сделал паузу и многозначительно посмотрел на горожан.
- Вы думаете, мне так нужны эти яблоки? Ха. Подавитесь этими яблоками. Соломон в жизни не брал в рот яблока. Но Соломон меткий стрелок, а Исаак - муж моей дочери. Пафф - и яблоко не долетает до мудрой Изиной головы. Скажите: ему очень нужно забивать голову всякими бреднями? Этим вашим земным притяжением?
- Браво! - взревел Плун. - Браво! Пива господину Соломону.
Веселье шло своим ходом. Шипели на сковородах гусиные шкварки. Айнтопфы, эскалопы, блинчики с сыром и шницели проносились над столами, словно диковинные снаряды, выпущенные из катапульт по осажденному городу. Кое-где гарнизон пал под этим обстрелом. Сонно заплыли глазки, щеки налились багровым румянцем, речь потеряла стройность.
- Эгей! Что ж! - пьяно орал Плун. - Кто там прячется в углу? Фуксия! Взять их!
Новоназначенные стрелки засуетились, словно гончие в охотничьей своре.
- Гте? Гте? - метался Телль.
- Таки что ж, я вас спрашиваю?
Сосед Хоакина - толстяк с подбородком, словно вылепленным из белого мякиша, - вскочил и заверещал, указывая пальцем:
- Вот они! Шпионы!
- Фуксия! Взять шпионов.
Тальберт и Хоакин не успели двинуться с места, а их уж крепко держали под руки.
- Эге, что ж? - прищурился Кельке. - Борода. Фальшивая. Ты что же, стрелок?
- Самый доподлинный, - Хоакин сделал попытку вырваться, но его держали крепко. - Не сомневайтесь.
- Докажи, что ж. Эй, трактирщик, еще пива!
- Тогда пойдемте на стрельбище. Болтать о яблоках всякий может. Дайте мне лук, и я покажу вам, как стреляют.
Кельке пьяно поскреб затылок под алым шелком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84