Нельзя, чтобы она боялась его, убеждал он самого себя. Нужно всеми силами стараться вести себя как ни в чем не бывало, то есть так, он всегда поступал в ее присутствии. Как подобает джентльмену, да просто честному человеку.
- Вы не возражаете, если я открою окно, Оливия? - проговорил он наконец. - Здесь страшно жарко.
- Пожалуйста, - тихо ответила Оливия.
Ее собственное беспокойство к этому времени уже улеглось, но она все еще была озадачена его поведением. Она продолжала следить за лицом Адама, оно вызывало в ее душе тревогу за него. И глаза ее выдавали это чувство.
Но тут она увидела, что, наклонившись над столом, Адам перегнулся, пытаясь открыть окно. Шелковая рубашка плотно обтягивала его торс, подчеркивая его удивительную красоту. Тонкая ткань позволяла видеть игру мускулов, делавших его гибкое тело еще привлекательнее.
„Дорогой мой! - прошептала она про себя. - Любовь моя!”
Ее сердце сжалось от боли за него, и эта боль мгновенно отразилась в ее глазах: казалось, тонкая чернильная струйка, попав туда, окрасила их в темно-синий цвет.
Стоя у окна, Адам глубоко вдыхал свежий воздух. Немного погодя он взял графин и два бокала и вернулся к дивану. Взглянув на Оливию, он произнес с улыбкой:
- Я просто подумал, что вы можете ко мне присоединиться. - Голос звучал ровно и спокойно. - Одному пить - не большая радость.
И он налил бренди в оба бокала, протянув один из них Оливии.
- Спасибо, - улыбнулась она в ответ.
- Простите великодушно, если я вел себя грубо, - произнес Адам, усаживаясь на стул. - С моей стороны было крайне неблагодарным обрушивать на вас мои беды, да еще явившись к вам в столь поздний час. - Адам вытянул свои длинные ноги и откинулся на спинку стула.
Шум в висках постепенно стихал, а сжимавшая грудь боль почти полностью исчезла. Единственное, о чем он думал, было желание выглядеть в глазах Оливии благородно.
- Вам не за что извиняться, Адам. И если вам нужно плечо, на которое можно опереться, то вот оно, - проговорила она мягко, устремив на него исполненный нежности взор.
Наклонившись, Адам взял со столика свой бокал. В этот момент его расстегнутая рубашка обнажила часть груди со светлыми завитками. Оливия, наблюдавшая за ним поверх поднесенного к губам бокала, неожиданно почувствовала, что лицо ее заливается краской смущения, а сердце бьется сильнее, чем всегда. Она тут же опустила глаза.
- Но сегодня, - продолжал он, - я не собираюсь обременять вас своими проблемами. Особенно после столь приятного вечера, как наш. Ведь до сегодняшнего дня Фарли-Холл был настоящим склепом. Ни смеха, ни веселья... Теперь все будет по-иному! - воскликнул он, зажигая сигарету и чувствуя неожиданный прилив бодрости.
Оливия в задумчивости наблюдала за ним. В Адаме было все, что она ценила в людях, чем восхищалась. В этот вечер она открывала в нем все новые и новые грани его умной и тонкой натуры. Взгляд Оливии задержался на красивом и мужественном лице Адама. „Боже, - подумала она, - сколько в нем неповторимого, благородного...” Одни глаза чего стоят - большие, широко расставленные, ясные. Как не похожи они на глаза ее мужа, маленькие, темные, глубоко посаженные. При этом Чарльз всегда считался красивым мужчиной. Она, правда, находила, что он слишком кряжист и суров, чтобы его можно было назвать действительно красивым. Она никогда не любила своего мужа. Бедный Чарльз - его уже нет в живых. Этим браком она была обязана своему отцу...
- О чем вы задумались? - спросил Адам, внимательно наблюдавший за нею и отметивший про себя, что ее мысли витают где-то совсем в другом месте.
Внезапно выведенная из состояния задумчивости, Оливия резко встала с дивана.
- Я думала о Чарльзе, - ответила она, не заботясь о последствиях своих слов.
- А! Вот оно что, - заметил Адам и про себя подумал: „Значит, она вспоминает о муже”.
Он быстро перевел взгляд на носок своего ботинка, стремясь, чтобы Оливия не заметила выражения его лица. Ведь если быть честным перед самим собой, то нужно было бы признать, что он ревновал ее и к Чарльзу.
- Вы счастливы, Оливия? В последнее время я немало об этом думал, - добавил он мягко.
- Конечно счастлива! - воскликнула Оливия. - Есть что-то такое, что заставляет вас усомниться в этом? - А про себя подумала: „Неужели он думает, неужели он может думать, что я грущу по Чарльзу?”
Он слегка улыбнулся:
- Даже не знаю. Наверное то, что вы одиноки. Одиночества никто не хочет. Вы еще так молоды - и так прекрасны. Уверен, что за вами ухаживает не только Эндрю Мелтон. - Он вымученно рассмеялся. - Не далее как сегодня вечером я видел, как блестели глаза у Брюса Макгилла. Не сомневаюсь, что есть и другие...
Оливия стала отпивать бренди маленькими глотками. Взгляд ее, устремленный на Адама, говорил о многом.
- Эндрю вовсе не ухаживает за мной, - мягко возразила она. - Он просто добрый знакомый. Только и всего. Кстати, и Брюс Макгилл совсем не в моем вкусе. - Оливия внимательно посмотрела на своего визави. - Да и вообще меня никто не интересует, - заключила она и тут же умолкла, посчитав за лучшее не прибавлять, что это не относится к самому Адаму. „Дорогой, - мысленно обратилась она к нему, - ты никогда не узнаешь о моих истинных чувствах. Ведь ты муж моей сестры и значит...”
Адам нетерпеливо провел рукой по волосам.
- Вы хотите сказать, что не собираетесь вновь выходить замуж? - уточнил он.
- Да, я об этом не думаю. И снова связывать свою судьбу с кем бы то ни было не намерена. - Поколебавшись немного, она все же решилась попросить Адама об одном одолжении: - Мне немного холодно. Вы не закроете окно? Прошу вас.
- Конечно! - И Адам поспешно вскочил со стула. Когда он вернулся, то увидел, что Оливия пересела в самый дальний угол дивана.
- Садитесь здесь, рядом со мной. Я хочу вас кое о чем спросить.
Что ему оставалось делать? Выбора у него не было, и он опустился на диван. Лицо его хранило строгое выражение - он избегал любого соприкосновения с сидевшей совсем близко от него женщиной.
- Да, Оливия? О чем вы хотите меня спросить, дорогая?
- Меня беспокоит ваше недавнее состояние. Вы чем-то встревожены? Вернее, были встревожены. Вы говорили, что не хотите взваливать на меня груз ваших забот. По крайней мере, сегодня ночью. Но разве вы не можете все же довериться мне? - И она лучезарно улыбнулась ему. - Когда обсуждаешь свои проблемы с другом, это помогает. Мне так не хочется видеть вас озабоченным и печальным.
„Как я могу выпутаться из этой ловушки? - подумал Адам. - Не рассказывать же ей об истинных причинах моей недавней обеспокоенности!” - И, помолчав, наконец произнес: - Тут не о чем особенно-то и говорить, Оливия. Мое беспокойство вызвано детьми, положением дел на фабрике и в газете. То есть речь идет о самых обыденных заботах каждого, кто бы ни находился на моем месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138