Если гроза затянется, мы отправимся, невзирая на непогоду. Ведь мы не можем сидеть здесь допоздна.
- Верно, Эдвин, - согласилась она, тесней прижимаясь к нему.
Эдвин заключил Эмму в объятия и, стараясь согреть ее, стал быстро растирать ладонью ее руку.
- Ну что, так лучше? - мягко спросил он.
- Да, спасибо, Эдвин.
Все началось без всякого умысла со стороны Эдвина. Мало-помалу бодрое растирание перешло в неспешное поглаживание, а оно, в свою очередь, в нежные прикосновения к ее лицу, шее и плечам. Эмма не возражала. Лишь когда рука Эдвина случайно дотронулась до ее груди, она вздрогнула и отстранилась, пристально посмотрев на него. В ее взгляде смешались изумление и страх. Она вырвалась из его объятий и присела поодаль на свернутых мешках.
- Прости, Эмма. Я действительно не нарочно. Правда. Вернись сюда. Ты там быстро озябнешь, - предупредил он, злясь на себя и свою небрежность и сердясь заодно на Эмму.
- Мне здесь очень удобно. Спасибо, - холодно произнесла она, гордо откидываясь назад и всем своим видом показывая, что она его отвергает.
- Как угодно, - пробормотал Эдвин в полном смятении, подтянув колени к подбородку и обхватив ноги руками.
Между ними воцарилось долгое молчание. Эмма смотрела не отрываясь на огонь, с трудом сдерживая дрожь, охватившую все ее тело, и надеясь, что Эдвин не заметит этого. А он положил голову на колени и украдкой посмотрел на нее. В этот самый момент полено вспыхнуло ярким пламенем, и юноша застыл с широко раскрытыми от изумления глазами. Он не замечал раньше, как тонка была хлопчатобумажная скатерть, так плотно облегавшая Эмму. Сейчас он смог ясно разглядеть ее высокую округлую грудь, стянутую тканью, очертания ее бедер, ноги, стройные, как коринфские колонны, и это треугольное пятнышко, темнеющее между ними. Он не мог оторвать от нее глаз. Он смотрел на девушку с вожделением и чувствовал, как все в нем трепещет. Это ощущение уже охватывало Эдвина раньше. Как большинство юношей его возраста, он уже испытывал пробуждение мужской природы, по-мальчишески бурное. Но еще ни одна девушка не возбуждала в нем таких поистине сильных чувств, ведь ни одну из них он не видел раздетой и ни с одной, едва прикрывшей наготу, не был так близко.
Эдвин был потрясен бурей своих чувств. У него перехватило дыхание, почти до удушья, неведомая сила сжала горло. Несколько мгновений спустя ему удалось отвести затуманенный взор от ее соблазнительной фигуры, и он уставился на стену перед собой. Дрожащие тени плавали рядом в мягком свете костра, образуя расплывчатые очертания, похожие на небольших животных и деревья. „Вон кролик, а здесь могучий старый дуб”, - говорил Эдвин себе, подбирая знакомые образы под эти пляшущие фигурки. Он усердно сосредоточивался на этой стене, отгоняя прочь желание, стараясь не думать об Эмме и подавить свое неутихающее волнение. Эмма первой прервала молчание.
- Эдвин, я ужасно замерзла, - наконец произнесла она тихим голосом.
Он тотчас повернул голову и посмотрел на нее. Она вся съежилась, не в силах сдержать дрожь, и зубы ее застучали от холода.
- Могу я подойти и помочь тебе согреться, Эмма? - робко спросил он, тотчас испугавшись своего предложения и опасаясь ее гнева или отказа.
К его удивлению, она шепнула:
- Да, пожалуйста. - Девушка смущенно глянула на него из-под густых ресниц и добавила: - Извини, что я рассердилась на тебя, Эдвин.
Не говоря ни слова, он встал и приблизился к ней. Обнял ее и одной рукой легонько толкнул ее под колени. Очень осторожно он опустил Эмму на мешки, и оба они легли, вытянувшись во весь рост. Он страстно накрыл ее стройную фигуру своим крепким телом.
- Иначе нам не согреться, - сказал он.
Девушка прильнула к нему, вбирая его тепло, убаюканная в его объятиях подобно младенцу.
- Да, я знаю, - еле слышно прошептала она.
- Взгляни на пляшущие тени, - кивнул Эдвин. - Какие причудливые очертания они образуют. Животные, деревья, горы...
Эмма улыбнулась, проследив за его взглядом. Пещера изменилась перед ее взором самым чудесным образом. Эти стены больше не давили и не напоминали ей о матери и Адаме Фарли. Пещера стала удивительным, волшебным, заколдованным тайным местом, созданным только для них двоих.
Эдвин принялся растирать ее руки и плечи, холодные, как ледышки. Мурашки вскоре стали исчезать, и он почувствовал, что ее кожа подобна самому нежному шелку. Однако чуть погодя нежные поглаживания Эдвина возобновились, он не мог сдержаться, наслаждаясь новыми ощущениями. Эмма заглянула ему в лицо, в ее больших глазах плясали зеленые огоньки, алые губки слегка приоткрылись, и он увидел ослепительную белизну ее жемчужных зубов. Он поднял руку и убрал прядь темно-русых волос с ее лица, слегка коснувшись пальцами ее нежных щек и шеи, беззащитно белеющей в свете горящей свечи.
- Ты так прекрасна, Эмма, - произнес он низким хриплым голосом, в котором звучал благоговейный трепет. - Пожалуйста, позволь мне поцеловать тебя. Только один раз, пожалуйста, - умолял он.
Она не ответила, но по-прежнему не отрываясь смотрела на него. Столько веры, невинности и бесхитростной любви было в его приблизившемся непорочном лице. Он склонился над ней. Ему казалось, он утонет в зеленом море ее глаз. Он коснулся ее губ своими. Ее влажные губы были прелестны и так манили его, что одного поцелуя Эдвину Фарли оказалось недостаточно. Он целовал Эмму снова и снова, все с большей страстью, не давая ей возможности возразить.
Когда же Эдвин поднял голову и посмотрел на нее, он увидел, что ее глаза закрыты. Он гладил ее лицо, плечи, и его рука скользила все ниже, пока не легла ей на грудь. Только тогда она широко открыла глаза:
- Ах, Эдвин, нет! Не надо!
- Эмма, пожалуйста, я не сделаю тебе ничего плохого. Позволь моей руке остаться, - снова умолял он.
Эмма заколебалась, и Эдвин поспешил зажать ей рот поцелуем, не давая ничего сказать, и продолжал ласкать и гладить ее. Почти бессознательно и не в силах сдержать себя он скользнул рукой под скатерть, покрывавшую Эмму. Он пробежал по нежному шелку ее кожи легкими, чуть дрожащими от нарастающего возбуждения пальцами. Эмма отпрянула от него, негромко вскрикнув, и краска стыда залила ее лицо, но он удержал ее, нежно сжимая в своих объятиях и целуя в лоб.
- Я люблю тебя, Эмма, - шептал он, прижавшись лицом к ее щеке.
- Но ведь это нехорошо. Мы не должны этого делать, - шепотом возразила она, испуганно дрожа. Ее разум был огорчен мыслями о грехе и искушениях плоти, ведущих в ад.
- Тише, моя ненаглядная, тише, Эмма, - успокаивал ее Эдвин тихим и ласковым голосом. - Я не сделаю ничего предосудительного. Я лишь хочу ближе почувствовать тебя. Я никак тебя не обижу. Невозможно обидеть того, кого любишь больше всех на свете.
Его слова наполнили ее нежданной радостью, и она сильнее прижалась к нему, всматриваясь в его лицо, склонившееся над ней, в столь знакомые ей милые черты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
- Верно, Эдвин, - согласилась она, тесней прижимаясь к нему.
Эдвин заключил Эмму в объятия и, стараясь согреть ее, стал быстро растирать ладонью ее руку.
- Ну что, так лучше? - мягко спросил он.
- Да, спасибо, Эдвин.
Все началось без всякого умысла со стороны Эдвина. Мало-помалу бодрое растирание перешло в неспешное поглаживание, а оно, в свою очередь, в нежные прикосновения к ее лицу, шее и плечам. Эмма не возражала. Лишь когда рука Эдвина случайно дотронулась до ее груди, она вздрогнула и отстранилась, пристально посмотрев на него. В ее взгляде смешались изумление и страх. Она вырвалась из его объятий и присела поодаль на свернутых мешках.
- Прости, Эмма. Я действительно не нарочно. Правда. Вернись сюда. Ты там быстро озябнешь, - предупредил он, злясь на себя и свою небрежность и сердясь заодно на Эмму.
- Мне здесь очень удобно. Спасибо, - холодно произнесла она, гордо откидываясь назад и всем своим видом показывая, что она его отвергает.
- Как угодно, - пробормотал Эдвин в полном смятении, подтянув колени к подбородку и обхватив ноги руками.
Между ними воцарилось долгое молчание. Эмма смотрела не отрываясь на огонь, с трудом сдерживая дрожь, охватившую все ее тело, и надеясь, что Эдвин не заметит этого. А он положил голову на колени и украдкой посмотрел на нее. В этот самый момент полено вспыхнуло ярким пламенем, и юноша застыл с широко раскрытыми от изумления глазами. Он не замечал раньше, как тонка была хлопчатобумажная скатерть, так плотно облегавшая Эмму. Сейчас он смог ясно разглядеть ее высокую округлую грудь, стянутую тканью, очертания ее бедер, ноги, стройные, как коринфские колонны, и это треугольное пятнышко, темнеющее между ними. Он не мог оторвать от нее глаз. Он смотрел на девушку с вожделением и чувствовал, как все в нем трепещет. Это ощущение уже охватывало Эдвина раньше. Как большинство юношей его возраста, он уже испытывал пробуждение мужской природы, по-мальчишески бурное. Но еще ни одна девушка не возбуждала в нем таких поистине сильных чувств, ведь ни одну из них он не видел раздетой и ни с одной, едва прикрывшей наготу, не был так близко.
Эдвин был потрясен бурей своих чувств. У него перехватило дыхание, почти до удушья, неведомая сила сжала горло. Несколько мгновений спустя ему удалось отвести затуманенный взор от ее соблазнительной фигуры, и он уставился на стену перед собой. Дрожащие тени плавали рядом в мягком свете костра, образуя расплывчатые очертания, похожие на небольших животных и деревья. „Вон кролик, а здесь могучий старый дуб”, - говорил Эдвин себе, подбирая знакомые образы под эти пляшущие фигурки. Он усердно сосредоточивался на этой стене, отгоняя прочь желание, стараясь не думать об Эмме и подавить свое неутихающее волнение. Эмма первой прервала молчание.
- Эдвин, я ужасно замерзла, - наконец произнесла она тихим голосом.
Он тотчас повернул голову и посмотрел на нее. Она вся съежилась, не в силах сдержать дрожь, и зубы ее застучали от холода.
- Могу я подойти и помочь тебе согреться, Эмма? - робко спросил он, тотчас испугавшись своего предложения и опасаясь ее гнева или отказа.
К его удивлению, она шепнула:
- Да, пожалуйста. - Девушка смущенно глянула на него из-под густых ресниц и добавила: - Извини, что я рассердилась на тебя, Эдвин.
Не говоря ни слова, он встал и приблизился к ней. Обнял ее и одной рукой легонько толкнул ее под колени. Очень осторожно он опустил Эмму на мешки, и оба они легли, вытянувшись во весь рост. Он страстно накрыл ее стройную фигуру своим крепким телом.
- Иначе нам не согреться, - сказал он.
Девушка прильнула к нему, вбирая его тепло, убаюканная в его объятиях подобно младенцу.
- Да, я знаю, - еле слышно прошептала она.
- Взгляни на пляшущие тени, - кивнул Эдвин. - Какие причудливые очертания они образуют. Животные, деревья, горы...
Эмма улыбнулась, проследив за его взглядом. Пещера изменилась перед ее взором самым чудесным образом. Эти стены больше не давили и не напоминали ей о матери и Адаме Фарли. Пещера стала удивительным, волшебным, заколдованным тайным местом, созданным только для них двоих.
Эдвин принялся растирать ее руки и плечи, холодные, как ледышки. Мурашки вскоре стали исчезать, и он почувствовал, что ее кожа подобна самому нежному шелку. Однако чуть погодя нежные поглаживания Эдвина возобновились, он не мог сдержаться, наслаждаясь новыми ощущениями. Эмма заглянула ему в лицо, в ее больших глазах плясали зеленые огоньки, алые губки слегка приоткрылись, и он увидел ослепительную белизну ее жемчужных зубов. Он поднял руку и убрал прядь темно-русых волос с ее лица, слегка коснувшись пальцами ее нежных щек и шеи, беззащитно белеющей в свете горящей свечи.
- Ты так прекрасна, Эмма, - произнес он низким хриплым голосом, в котором звучал благоговейный трепет. - Пожалуйста, позволь мне поцеловать тебя. Только один раз, пожалуйста, - умолял он.
Она не ответила, но по-прежнему не отрываясь смотрела на него. Столько веры, невинности и бесхитростной любви было в его приблизившемся непорочном лице. Он склонился над ней. Ему казалось, он утонет в зеленом море ее глаз. Он коснулся ее губ своими. Ее влажные губы были прелестны и так манили его, что одного поцелуя Эдвину Фарли оказалось недостаточно. Он целовал Эмму снова и снова, все с большей страстью, не давая ей возможности возразить.
Когда же Эдвин поднял голову и посмотрел на нее, он увидел, что ее глаза закрыты. Он гладил ее лицо, плечи, и его рука скользила все ниже, пока не легла ей на грудь. Только тогда она широко открыла глаза:
- Ах, Эдвин, нет! Не надо!
- Эмма, пожалуйста, я не сделаю тебе ничего плохого. Позволь моей руке остаться, - снова умолял он.
Эмма заколебалась, и Эдвин поспешил зажать ей рот поцелуем, не давая ничего сказать, и продолжал ласкать и гладить ее. Почти бессознательно и не в силах сдержать себя он скользнул рукой под скатерть, покрывавшую Эмму. Он пробежал по нежному шелку ее кожи легкими, чуть дрожащими от нарастающего возбуждения пальцами. Эмма отпрянула от него, негромко вскрикнув, и краска стыда залила ее лицо, но он удержал ее, нежно сжимая в своих объятиях и целуя в лоб.
- Я люблю тебя, Эмма, - шептал он, прижавшись лицом к ее щеке.
- Но ведь это нехорошо. Мы не должны этого делать, - шепотом возразила она, испуганно дрожа. Ее разум был огорчен мыслями о грехе и искушениях плоти, ведущих в ад.
- Тише, моя ненаглядная, тише, Эмма, - успокаивал ее Эдвин тихим и ласковым голосом. - Я не сделаю ничего предосудительного. Я лишь хочу ближе почувствовать тебя. Я никак тебя не обижу. Невозможно обидеть того, кого любишь больше всех на свете.
Его слова наполнили ее нежданной радостью, и она сильнее прижалась к нему, всматриваясь в его лицо, склонившееся над ней, в столь знакомые ей милые черты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138