Впервые Эмма призналась самой себе, что выглядит действительно весьма привлекательно. Об этом же самом всегда говорил ей Блэки, да и молодой хозяин, очевидно, считает так же. Он, правда, ничего такого прямо не говорил, но она это чувствовала и без слов.
Эмма задумалась: Эдвин был, решила она, каким-то особенным, не похожим на других Фарли. Она вздрогнула, подумав затем о Джеральде и вспомнив эту ужасную историю с собакой. Да, старший из двух братьев отличался жестокостью и злобным нравом, тогда как младший, Эдвин, - добротой и мягкостью. Казалось, он вообще не имеет с Фарли-Холл ничего общего. Может быть, его просто украли бродячие цыгане из какого-нибудь другого дома и потом продали сквайру за большие деньги, пронеслось у нее в голове. Господи, рассмеялась она своей глупости, это надо же иметь такое буйное воображение! Такие вещи случаются разве что в сказочных историях, которые сочиняет ее брат Фрэнк, записывая их на своих клочках и читая потом ей вслух, когда у нее выпадает свободная минутка.
Эмма неожиданно для самой себя вздохнула. Ей наверняка будет недоставать Эдвина, когда он вернется в школу. А это, она слышала собственными ушами, намечено уже на завтра. Сам сквайр говорил. Ей будет недоставать его улыбки, его любезных слов, которые он произносит при встрече с нею, его заботливости. Конечно, мать будет тоже о нем грустить, подумалось Эмме с внезапной печалью. Бедная Адель! Эмма интуитивно чувствовала, что Эдвин был, в сущности, единственным человеком, который в какой-то степени мог возвращать чувство спокойствия измученной душе этой несчастной женщины.
Вечно спешащая, Эмма и на сей раз не дала себе возможности долго любоваться своим отражением в зеркале. Быстро повесив на вешалку за дверью свое рабочее форменное платье, она чуть не бегом бросилась вниз по лестнице. Ведь ей еще предстоит помочь хозяйке подготовиться к вечернему приему. Однако в гостиной миссис Фарли не оказалось, а в спальне сидел один только Эдвин.
- А ваша мать... где она? - спросила она с удивлением у молодого хозяина.
Оторвавшись от книги, которую он читал, Эдвин так и ахнул: в своем торжественном наряде Эмма показалась ему еще прекраснее, чем раньше, если это вообще было возможно. Уставившись на девушку во все глаза, он, похоже, впал в настоящий транс, настолько его заворожил ее облик. В черном длинном платье Эмма выглядела выше и тоньше, чем на самом деле, а ее элегантность поразила его до глубины души. К тому же черный цвет подчеркивал матовую бледность Эмминого лица, напоминавшего теперь своей светящейся белизной тончайший фарфор - воздушный, нежный, словно молодой персик. Белый чепчик, задорно красовавшийся у нее на макушке, оттенял золотистость ее волос, блеск ее поразительно зеленых глаз, живших, казалось, своей самостоятельной жизнью. „Кошачьи, - подумал Эдвин. - Да и вообще в ней в этот момент есть что-то кошачье, странно волнующее...”
- Прошу прощения, мастер Эдвин. Но где же миссис Фарли? - повторила Эмма свой вопрос, и в ее голосе нетерпение смешивалось с тревогой.
Вопрос Эммы вывел Эдвина из состояния полного оцепенения.
- Она принимает ванну, Эмма, - ответил он поспешно.
- Но ведь она обычно просит меня готовить ей ванну, - нахмурилась Эмма, прикусив нижнюю губу. - И я не опоздала! - Она еще раз посмотрела на часы. - Всего только шесть часов.
- Пожалуйста, не беспокойся, Эмма. Мама совсем не волнуется. А ванну она решила принять пораньше, чтобы иметь побольше времени для своего вечернего туалета. Ванну сегодня приготовил я, - добавил Эдвин.
- Вы должны были бы послать за мной, - осуждающе сказала Эмма и поджала губы.
Эдвин от души рассмеялся.
- Бога ради, Эмма, не смотри так сердито. Ничего плохого не случилось. У тебя что, своих дел мало на вечер? А для меня это не составило ни малейшего труда.
- Ну, если так, то спасибо, мастер Эдвин, - поблагодарила Эмма и тихонько спросила: - А как себя чувствует ваша мама? Она, правда, не переживает больше из-за всего этого?
- Да нет же, Эмма. Я немного ей почитал, как ты советовала, а потом мы немного поболтали. Она даже пару раз засмеялась, когда я рассказывал ей о своих школьных приятелях и об их проделках. Настроение у нее и в самом деле хорошее, Эмма.
- Хорошо, что так, - произнесла Эмма с чувством немалого облегчения.
Слегка улыбнувшись ему, Эмма занялась привычными для себя делами в спальне хозяйки, продолжая в то же время без обычной робости вести разговор с молодым господином, не сводившим с нее пристального взгляда своих восторженных глаз.
- Так что же случилось с собакой, мастер Эдвин? Вернулся ли ваш брат? Он ведь должен был прийти и рассказать миссис Фарли, как там все закончилось?
- Да, Эмма. Джеральд уже приходил и рассказывал. Только что. Собака еще была жива, но раны были такие страшные, что вряд ли ее можно было бы выходить. Поэтому они ее пристрелили. Вырыли могилу там же, на пустыре, и похоронили. - Он тяжело вздохнул. - Что ж, теперь, по крайней мере, все ее страдания уже закончились. А это же самое важное. Знаешь, Эмма, я не могу выносить жестокости, - доверительно закончил он.
- Я знаю это, мастер Эдвин, - ответила Эмма. - Какой ужас, что она попала в этот капкан, - пробормотала она взволнованно. - Они ведь так опасны, эти капканы, вы согласны?
Прежде чем Эдвин ответил, в дверях спальни появилась Адель в толстом шерстяном банном халате.
- А, вот и ты, Эмма, - сказала она и добавила, взглянув на Эдвина: - Извини меня, мой дорогой, но тебе придется выйти. Мне сейчас надо переодеться.
- Хорошо, мама, - ответил Эдвин, как всегда, вежливо. - Желаю тебе приятного вечера, моя дорогая. - Подойдя к ней, сын нежно поцеловал ее и ласково улыбнулся.
- Спасибо, Эдвин. Я уверена, все так и будет, - улыбнулась в ответ Адель.
На самом деле она вовсе не была в этом уверена. Однако она решила больше не беспокоиться по поводу предстоящего ужина, чтобы не впасть в истерику. Тогда она, чего доброго, может вообще остаться у себя в комнате и не выйти к гостям. Между тем Адель уже надела нижнее белье, и Эмма стала зашнуровывать ей корсет.
- Потуже, Эмма, - вскрикнула Адель и ухватилась за столбик кровати, чтобы удержать равновесие.
- Что вы, миссис Фарли, мэм, если мы еще больше затянемся, то вы же есть ничего не сможете! Да и дышать тоже, - добавила она, глядя на побледневшую хозяйку.
- Смогу, смогу! Не будь такой наивной, Эмма, - добавила она резко. - Я люблю, чтобы талия была тонкой.
- Тонкая или не тонкая, но вы же не хотите за ужином упасть в обморок, миссис Фарли?
Адель еще больше побледнела при мысли о такого рода перспективе, которая вполне могла стать реальностью. Ведь это же будет настоящей катастрофой, если она и на самом деле грохнется в обморок на виду у всех. Адам ни за что не поверит, что это произошло из-за корсета, и припишет другим причинам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138