Малькольм довольно улыбнулся.
– Искаженный отчет о вполне рутинном заседании. Ни о каком запрете вопрос там даже не ставился.
Не услышав возражений ни от секретаря Кабинета, ни от своего главного личного секретаря, я сказал пресс-атташе, что никаких интервью на данную тему давать не намерен, но зато разрешаю ему прибегнуть к прямому цитированию. Что-то вроде: «Незначительный вопрос, не имеющий национального значения. Типичный случай тривиализации политических событий средствами массовых коммуникаций».
– Кого назначить автором этой цитаты? Лично вас, господин премьер-министр?
– Конечно же нет! – Господи, как же мне надоело объяснять очевидное. – Припишите это… ну, скажем, близкому коллеге по Кабинету.
Малькольм, откланявшись, торопливо ушел, а мы продолжили обсуждение кризиса, и, как мне показалось, они восприняли его слишком уж легко. Лично мне это представлялось почти катастрофой, а по мнению секретаря Кабинета – все это не так уж серьезно.
– Не так уж серьезно? – Я не поверил своим ушам. – Говорить британскому народу, что им не следует доверять слову их собственного премьер-министра, не так уж серьезно?
Мои слова, казалось, не произвели на Хамфри ни малейшего впечатления.
– Они все равно этому не поверят, – спокойным, чуть ли не равнодушным тоном заверил он меня. И я готов был ему поверить, когда в разговор вдруг вмешался Бернард.
– Нет, почему же? Вполне могут и поверить. Иначе, логически говоря, им не следовало бы доверять слову их собственного экс премьер-министра!
Сэр Хамфри вежливо поблагодарил Бернарда. (Другими словами, секретарь Кабинета вполне красноречиво дал ему понять, что тот сказал более чем достаточно. – Ред.)
Мне почему-то показалось, что в случае выбора между моим словом и словом моего предшественника британцы предпочтут верить мне. Кому-кому, а ему они в любом случае никогда не верили, это уж точно. Как же им повезло, что мне все-таки удалось вернуть в политическую жизнь Британии хоть чуточку честности! (Способность Хэкера к самообману, как и у большинства политиков, являлась одной из наиболее существенных составляющих его успешной карьеры. Если, конечно, принимать его фразу «хоть чуточку честности» за чистую монету. – Ред.)
Разобравшись с вопросом «лживых заявлений», мы перешли к следующей проблеме.
– А теперь давайте подумаем, как нам пригвоздить эту чертову утечку, – предложил я. (Мы, где возможно, специально сохраняем путаные метафоры Хэкера, искренне полагая, что они помогут нам лучше понять умственный настрой этого великого политического лидера. Зато его главный личный секретарь Бернард Вули оказался неспособным оставлять их без внимания. – Ред.)
– Простите за невольный педантизм, господин премьер-министр, – заметил он, – но если вы пригвоздите эту, как вы выразились, чертову утечку, то неизбежно образуете новую.
Впрочем, заметив мой гневный взгляд, он тут же замолчал.
– Мне нужен преступник, – непреклонно сказал я.
– Да, господин премьер-министр, – не споря, согласился Хамфри.
– Причем мне нужен осужденный преступник!
Секретарь Кабинета озадаченно поднял брови.
– Господин премьер-министр, мы, конечно, можем постараться найти преступника. Можем даже передать его в руки правосудия, однако, в соответствии с нашей политической системой, в определенных случаях, как вам должно быть прекрасно известно, правительство не в состоянии гарантировать юридическое осуждение такого преступника.
Естественно, мне все это прекрасно известно. Но ведь на самом-то деле такое уже делалось. И не раз!
– Как насчет приватной встречи с судьей за «рюмкой чая»? – предложил я.
– Исключено! – категорически возразил Хамфри. И если он хотел, как нередко бывало и раньше, изобразить из себя паиньку-мальчика, то сейчас это ему явно не удалось. – Оказать давление на британского судью? Простите, господин премьер-министр, но это просто немыслимо!
За кого, интересно, он меня принимает? Кому, простите за просторечное выражение, пытается «запудрить мозги»?
– Хорошо, пусть будет немыслимо, но каким тогда образом вы все-таки обеспечите требуемое осуждение?
– Очень простым, – не задумываясь, ответил секретарь Кабинета. – Найдем судью, на которого не надо оказывать никакого давления.
Вот как? Честно говоря, такое мне даже не приходило в голову. Конечно же, это достаточно просто, если знаешь как.
– Достаточно в приватном порядке переговорить с лордом-канцлером и найти судью, который будет на стороне правительства, – объяснил Хамфри.
– И который недолюбливает «Дейли пост»? – спросил я.
– Они все недолюбливают «Дейли пост». Нет, господин премьер-министр, нам нужен судья, который надеется, что его назначат лордом-судьей по апелляциям. И тогда пусть правосудие само творит свой беспристрастный и праведный суд.
Я, естественно, поинтересовался, всегда ли это срабатывает.
– Нет, не всегда, – ответил Хамфри. – Иногда они стараются настолько рьяно, что присяжные из чистой кровожадности оправдывают подсудимых.
– Значит, такой судья должен к тому же обладать и определенной долей здравого смысла? – рассуждая логически, предположил я.
Секретарь Кабинета согласно кивнул. Да, похоже, все далеко не так просто, как он предполагает.
6 августа
Встречался за обедом с Дереком Бернхэмом, главным редактором «Дейли пост», шотландцем с волосами песочного цвета, неопределенного среднего возраста и перхотью, буквально рассыпанной по вороту и лацканам его пиджака. Удовольствие, признаться, весьма относительное, но… никуда не денешься. Как-никак, но он ведь представляет четвертую власть, хотя мне и пришлось, выражаясь метафорически, сидеть с зажатым прищепкой носом.
Мы обедали в небольшой столовой Номера 10. Это обшитая панелями комната, что-то вроде буфетной перед большой парадной столовой, примыкающая к украшенной колоннами зале впечатляющего желтого цвета. Иногда я перекусываю там вместе с Бернардом и другими не очень важными официальными лицами, когда Энни нет дома, и мне, собственно, незачем подниматься наверх в свою квартиру. Не обедать же одному…
– Итак, что же, по-вашему, мне следует поведать моим читателям? – прямо спросил он, когда нам принесли томатный суп.
– В общем-то, ничего… Ничего, о чем следовало бы просить, – осторожно ответил я, не забыв «надеть на лицо» соответствующую видимость обаятельности. – Я всего лишь пытаюсь передать вам свое восприятие неких произошедших событий. Кстати, достаточно важных.
Дерек изобразил на редкость озадаченный вид.
– Но, надеюсь, не настолько же важных, так ведь, господин премьер-министр?
Интересно, понравилось бы ему увидеть в газетах кучу лживых утверждений про самого себя?
(Хэкер, очевидно, забыл, что про него в газетах была написана правда и что иногда правда может быть куда более болезненной, чем любая ложь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193