Ведь в его истинном патриотизме пока еще никто не выражал открытых сомнений“. Или, скажем: „Мне казалось, в банкротстве той компании его обвиняли не совсем справедливо…“ Что-нибудь в этом роде.
Мне стало ясным, что в планы сэра Хамфри входит не хоронить его, а, наоборот, захваливать. Раньше мне, признаться, даже в голову не могло прийти, какую смертельную опасность способно таить в себе восхваление. По мнению Хамфри, тот же самый принцип вполне применим к личной жизни тех, кого по тем или иным причинам представляется невозможным запачкать безмерным восхвалением их профессиональной жизни. Все, что требуется сделать, это всего лишь намекнуть на некое (причем неважно, какое именно) обстоятельство, которое не так просто опровергнуть. Но даже если это оказывается возможным, вы ведь фактически никогда этого не утверждали, вы всего лишь намекнули на это.
Лучше всего намекать на латентный, то есть гипотетически возможный скандал. Например:
1. В случае отсутствия жены – гомосексуальность.
2. В случае наличия жены – адюльтер, предпочтительней с дамой, которая выше каких-либо подозрений: скажем, из королевской семьи или известной телеведущей.
3. В случае удачной семейной жизни – пуританство или алкоголизм. Или, допустим, тщательно скрываемое лечение у психиатра.
Возможности такого подхода практически безграничны. Самую, казалось бы, успешную и неуязвимую карьеру можно заставить пошатнуться, восторженно отзываясь о парне как о незаменимом стимуляторе новых идей, фантастически эффективном катализаторе, чрезвычайно изобретательном менеджере. Что же касается метода сверхупрощения, то с ним тоже никаких проблем. Делается это приблизительно в следующей последовательности:
1. Возьмите за основу чью-либо точку зрения – скажем, человека, который убежден, что образовательные гранды и субсидии должны проходить не через местные органы образования, а через самих родителей.
2. Упростите ее до абсурдности – „Он свято верит в полностью бесплатное образование для всех без исключения“.
3. Честно признайте, что некогда в этом имелся определенный смысл. „Но впоследствии стало предельно ясным, что данную проблему вполне можно решить куда менее радикальными средствами“.
4. Добавляйте этот ярлык к нему каждый раз, когда произносится его имя. „Ах, да, тот самый непримиримый приверженец бесплатного образования…“.
В тот день я узнал немало того, что впоследствии смог сам эффективно применять по мере своего успешного восхождения вверх по лестнице государственной службы. Более того, не побоюсь даже признаться, что своим триумфальным возвышением на пост главы государственной службы я тоже в немалой степени обязан методам и подходам, которыми в то памятное утро столь щедро поделился со мной сэр Хамфри Эплби.»
(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.)
8 октября
Дороти принесла мне новый вариант моего выступления на нашей партийной конференции. Конечно, он заметно лучше всех прежних, однако все равно не очень-то вдохновляющий. Кроме того, меня по-прежнему тревожит скандальная проблема с банком «Филипс Беренсон» и связанные с этим последствия.
Однако во время нашей обычной утренней встречи (с Хамфри и, само собой разумеется, моим главным личным секретарем Бернардом) секретарь Кабинета почему-то со мной не согласился.
– Уверен, все далеко не так серьезно. – Приблизительно так прозвучала его равнодушная оценка серьезнейшей проблемы.
А вот у Дороти эти слова вызвали такую же реакцию, как красная тряпка у быка. Впрочем, она на Хамфри всегда только так и реагирует, но я до сих пор не могу для себя решить: их бесконечные раздоры – это в высшей степени созидательный спор или просто-напросто банальная склока? Так или иначе, но мои позиции защищает именно Дороти, и это факт, который трудно оспорить. Вот и сейчас:
– Уверена, все очень серьезно, Хамфри! – резко возразила она и, подумав, многозначительно добавила: – Если не сказать больше…
– Нет-нет, миледи, все совсем не так, – нарочито покровительственным тоном протянул секретарь Кабинета. – Просто этот банк переуступил свои долги одному крупному заемщику, только и всего.
– Нет, не только! У некоторых из директоров банка «Филипс Беренсон», как вам, очевидно, известно, несколько запятнанная репутация.
Он холодно посмотрел на нее.
– И вы можете это доказать?
– Нет, не могу, – честно признала она. – Скорее, это мой внутренний голос.
Сэр Хамфри весело хихикнул и повернулся ко мне.
– Господин премьер-министр, по-моему, мы погружаемся в недоступный для нас мир тончайших женских интуиций, вам не кажется?
Побелев от гнева, Дороти встала, оправила свою узкую черную юбку, после чего коротко заявила:
– Посмотрим! – и решительно направилась к двери.
– Это уж как бог даст, – пробурчал ей вслед секретарь Кабинета и самодовольно ухмыльнулся.
Интересно, откуда у него такая самоуверенность? Впрочем, сейчас это не так уж и важно. Мое твердое намерение назначить Александра Джеймсона новым председателем Английского банка куда важнее. Чем я, не откладывая дела в долгий ящик, не без явного удовольствия и поделился с секретарем Кабинета.
Его реакция оказалась просто непредсказуемой. Я ожидал всего чего угодно, но не такого искреннего энтузиазма!
– Ах, этот мирской проповедник! Да, милейшей, знаете, души человек!
Мирской проповедник? Это что, прозвище? Я спросил Хамфри, и его ответ, признаться, меня несколько удивил.
– А как же иначе его назвать, господин премьер-министр? Проповедник он и есть проповедник.
Ну и что? Какое это может иметь отношение к нашему делу? Хотя лично я, честно говоря, всегда с большим сомнением относился к фанатикам любого толка. Особенно религиозного… Впрочем, в наше время необходимо уметь терпимо относиться к тому, что кто-то ревностно верит в своего бога, каким бы неприемлемым это ни казалось остальным. Поэтому я снова вернулся к главному вопросу.
– И все-таки, Хамфри, как по-вашему, он хорош?
– Именно хорош! – с готовностью согласился секретарь Кабинета. – По-настоящему хороший человек, ничего не скажешь. Например, проделал невероятно хорошую работу в Управлении по регулированию лова белой рыбы.
Управление по регулированию лова белой рыбы? Далеко не самое важное учреждение. Может, потому, что ему требуется слишком много времени на проповедование?
– А где он, собственно, проповедует? – на всякий случай поинтересовался я.
Хамфри пожал плечами.
– Наверное, в церкви, господин премьер-министр, где же еще? Он ужасно набожен. И, кстати, исключительно честен. Причем со всеми без исключения…
Мой выбор секретарю Кабинета явно нравился, хотя… хотя что-то в его искреннем энтузиазме меня все-таки слегка смущало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193
Мне стало ясным, что в планы сэра Хамфри входит не хоронить его, а, наоборот, захваливать. Раньше мне, признаться, даже в голову не могло прийти, какую смертельную опасность способно таить в себе восхваление. По мнению Хамфри, тот же самый принцип вполне применим к личной жизни тех, кого по тем или иным причинам представляется невозможным запачкать безмерным восхвалением их профессиональной жизни. Все, что требуется сделать, это всего лишь намекнуть на некое (причем неважно, какое именно) обстоятельство, которое не так просто опровергнуть. Но даже если это оказывается возможным, вы ведь фактически никогда этого не утверждали, вы всего лишь намекнули на это.
Лучше всего намекать на латентный, то есть гипотетически возможный скандал. Например:
1. В случае отсутствия жены – гомосексуальность.
2. В случае наличия жены – адюльтер, предпочтительней с дамой, которая выше каких-либо подозрений: скажем, из королевской семьи или известной телеведущей.
3. В случае удачной семейной жизни – пуританство или алкоголизм. Или, допустим, тщательно скрываемое лечение у психиатра.
Возможности такого подхода практически безграничны. Самую, казалось бы, успешную и неуязвимую карьеру можно заставить пошатнуться, восторженно отзываясь о парне как о незаменимом стимуляторе новых идей, фантастически эффективном катализаторе, чрезвычайно изобретательном менеджере. Что же касается метода сверхупрощения, то с ним тоже никаких проблем. Делается это приблизительно в следующей последовательности:
1. Возьмите за основу чью-либо точку зрения – скажем, человека, который убежден, что образовательные гранды и субсидии должны проходить не через местные органы образования, а через самих родителей.
2. Упростите ее до абсурдности – „Он свято верит в полностью бесплатное образование для всех без исключения“.
3. Честно признайте, что некогда в этом имелся определенный смысл. „Но впоследствии стало предельно ясным, что данную проблему вполне можно решить куда менее радикальными средствами“.
4. Добавляйте этот ярлык к нему каждый раз, когда произносится его имя. „Ах, да, тот самый непримиримый приверженец бесплатного образования…“.
В тот день я узнал немало того, что впоследствии смог сам эффективно применять по мере своего успешного восхождения вверх по лестнице государственной службы. Более того, не побоюсь даже признаться, что своим триумфальным возвышением на пост главы государственной службы я тоже в немалой степени обязан методам и подходам, которыми в то памятное утро столь щедро поделился со мной сэр Хамфри Эплби.»
(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.)
8 октября
Дороти принесла мне новый вариант моего выступления на нашей партийной конференции. Конечно, он заметно лучше всех прежних, однако все равно не очень-то вдохновляющий. Кроме того, меня по-прежнему тревожит скандальная проблема с банком «Филипс Беренсон» и связанные с этим последствия.
Однако во время нашей обычной утренней встречи (с Хамфри и, само собой разумеется, моим главным личным секретарем Бернардом) секретарь Кабинета почему-то со мной не согласился.
– Уверен, все далеко не так серьезно. – Приблизительно так прозвучала его равнодушная оценка серьезнейшей проблемы.
А вот у Дороти эти слова вызвали такую же реакцию, как красная тряпка у быка. Впрочем, она на Хамфри всегда только так и реагирует, но я до сих пор не могу для себя решить: их бесконечные раздоры – это в высшей степени созидательный спор или просто-напросто банальная склока? Так или иначе, но мои позиции защищает именно Дороти, и это факт, который трудно оспорить. Вот и сейчас:
– Уверена, все очень серьезно, Хамфри! – резко возразила она и, подумав, многозначительно добавила: – Если не сказать больше…
– Нет-нет, миледи, все совсем не так, – нарочито покровительственным тоном протянул секретарь Кабинета. – Просто этот банк переуступил свои долги одному крупному заемщику, только и всего.
– Нет, не только! У некоторых из директоров банка «Филипс Беренсон», как вам, очевидно, известно, несколько запятнанная репутация.
Он холодно посмотрел на нее.
– И вы можете это доказать?
– Нет, не могу, – честно признала она. – Скорее, это мой внутренний голос.
Сэр Хамфри весело хихикнул и повернулся ко мне.
– Господин премьер-министр, по-моему, мы погружаемся в недоступный для нас мир тончайших женских интуиций, вам не кажется?
Побелев от гнева, Дороти встала, оправила свою узкую черную юбку, после чего коротко заявила:
– Посмотрим! – и решительно направилась к двери.
– Это уж как бог даст, – пробурчал ей вслед секретарь Кабинета и самодовольно ухмыльнулся.
Интересно, откуда у него такая самоуверенность? Впрочем, сейчас это не так уж и важно. Мое твердое намерение назначить Александра Джеймсона новым председателем Английского банка куда важнее. Чем я, не откладывая дела в долгий ящик, не без явного удовольствия и поделился с секретарем Кабинета.
Его реакция оказалась просто непредсказуемой. Я ожидал всего чего угодно, но не такого искреннего энтузиазма!
– Ах, этот мирской проповедник! Да, милейшей, знаете, души человек!
Мирской проповедник? Это что, прозвище? Я спросил Хамфри, и его ответ, признаться, меня несколько удивил.
– А как же иначе его назвать, господин премьер-министр? Проповедник он и есть проповедник.
Ну и что? Какое это может иметь отношение к нашему делу? Хотя лично я, честно говоря, всегда с большим сомнением относился к фанатикам любого толка. Особенно религиозного… Впрочем, в наше время необходимо уметь терпимо относиться к тому, что кто-то ревностно верит в своего бога, каким бы неприемлемым это ни казалось остальным. Поэтому я снова вернулся к главному вопросу.
– И все-таки, Хамфри, как по-вашему, он хорош?
– Именно хорош! – с готовностью согласился секретарь Кабинета. – По-настоящему хороший человек, ничего не скажешь. Например, проделал невероятно хорошую работу в Управлении по регулированию лова белой рыбы.
Управление по регулированию лова белой рыбы? Далеко не самое важное учреждение. Может, потому, что ему требуется слишком много времени на проповедование?
– А где он, собственно, проповедует? – на всякий случай поинтересовался я.
Хамфри пожал плечами.
– Наверное, в церкви, господин премьер-министр, где же еще? Он ужасно набожен. И, кстати, исключительно честен. Причем со всеми без исключения…
Мой выбор секретарю Кабинета явно нравился, хотя… хотя что-то в его искреннем энтузиазме меня все-таки слегка смущало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193