О слухах, которые, похоже, в последнее время все чаще и чаще появляются в прессе, насчет последних американских ракет. Наверное, из-за навязчивого страха советского проникновения туда, где производятся микрочипы для большинства наших самых секретных управляемых ракет.
– Скажите, в данном случае речь идет о Калифорнии? – спросил я Бернарда.
– Нет, о Тайване, господин премьер-министр, – удивленно пожав плечами, ответил он.
Я был потрясен.
– О Тайване?
Бернард кивнул.
– Да, кажется, мы заплатили за пятнадцать миллионов несовершенных микрочипов.
– Что имеется в виду под «несовершенными»? – осторожно спросил я.
Он пожал плечами.
– Никто точно не знает, господин премьер-министр. Мы не осмеливаемся спросить. Может, ракеты просто откажутся взлетать. А может, взорвутся прямо в лицо тем, кто нажмет на кнопку…
– Господи! – в ужасе прошептал я. А затем поинтересовался, может ли случиться что-нибудь еще. Бернард снова пожал плечами.
– Кто знает… Может, сработает эффект бумеранга. Они обогнут земной шар и вернутся туда, откуда их выпустили.
Я молча смотрел на него, пытаясь представить себе возможные последствия этого кошмара.
– Наверное, лучше всего было бы постараться избежать сколь-либо полного и откровенного освещения этого вопроса? – предположил мой главный личный секретарь.
Наш пресс-атташе Малькольм Уоррен, которого Бернард счел необходимым пригласить на обсуждение, лихорадочно закивал головой. Очевидно, выражая полное согласие.
Мне вдруг в голову пришла мысль, причем мысль куда более ужасная, чем даже вероятность того, что ракеты могут бумерангом ударить по нам же. Во рту стало сухо, по спине пробежали противные мурашки.
– А когда мы их закупили? – оцепенело прошептал я.
Впрочем, видимо, догадавшись о моем состоянии, Бернард тут же постарался меня успокоить.
– Еще до того, как вы стали премьер-министром, господин премьер-министр. Так что не о чем особенно беспокоиться.
Слава тебе господи! Значит, это не моя вина и не мне отвечать. Хотя… отвечать все равно придется – ведь теперь мне уже все известно! А «не о чем особенно беспокоиться» – это весьма забавная манера говорить о крылатых ракетах, которые могут тебя же и поразить.
– Не о чем особенно беспокоиться? – переспросил я.
– Нет. Я имею в виду, не о чем беспокоиться в личном плане, – объяснил он. А затем задумчиво добавил: – Если, конечно, они не ударят бумерангом по Уайт-холлу.
– Да вряд ли попадут, – пробормотал Малькольм. Юмор, надо сказать, мрачноватый!
Я спросил, кто несет ответственность.
– Министерство обороны, господин премьер-министр, – с готовностью ответил мой главный личный секретарь. – И Пентагон. Главная проблема, похоже, заключается в неспособности управлять оборонными отраслями.
– Главная проблема, скорее всего, заключается в неспособности управлять крылатыми ракетами, – возразил ему Малькольм.
Я поправил их обоих.
– Нет, главная проблема, судя по всему, заключается в неспособности генералов творчески подходить к принятию серьезных решений.
– Может, имеет смысл не касаться этого вопроса? – предложил наш пресс-атташе.
В случае, если парламентский час вопросов и ответов пройдет гладко, я, как всегда, тут же поблагодарю всех за внимание и уеду из палаты к себе на Даунинг-10.
Тут к нам присоединились председатель партии и Джефри Пирсон, наш «Главный кнут». Я приказал Бернарду остаться и послушать.
Он почему-то не хотел оставаться и слушать.
– Разве это не чисто партийный вопрос, господин премьер-министр? Встреча с председателем партии и «Главным кнутом»…
– Это также и правительственный вопрос, – твердо сказал я ему. – Он касается нашей политики в области образования.
Мой главный личный секретарь неисправимый педант. Любитель цепляться к мелочам.
– Правительства? Или партии?
– Это одно и то же, Бернард! – Его упорное нежелание видеть очевидное начинало действовать мне на нервы.
В наш разговор совсем некстати вмешался председатель партии Нил. Тучный мужчина с заметной одышкой.
– При всем уважении к вам, господин премьер-министр, это не совсем одно и то же.
– Именно поэтому нам и надо с вами переговорить, – поддержал его Джефри.
Бернард снова попытался выскользнуть из кабинета.
– Судя по всему, это будет чисто партийный вопрос, поэтому, с вашего позволения…
– Сядьте! – скомандовал я ему. Он тут же сел. Без малейших возражений. Вообще-то, мой главный личный секретарь, следует признать, на редкость послушен и великолепно вышколен. – Бернард, вы способны вывести из себя даже святого. Останьтесь!
Он остался. Я повернулся к Нилу и Джефри.
– Так что за проблема?
– Образование, – кратко ответил Нил.
Его лаконичность почему-то вызвала у меня чувство раздражения.
– Что, черт побери, я могу с этим сделать?
– Вы премьер-министр, – также кратко заявил Джефри.
Мне это и без него известно. Ну и что? Премьер-министры не имеют прямого контроля над образованием. Я не могу следить за учебными планами, экзаменами, не могу назначать школьных директоров – вообще ничего! А избиратели считают меня ответственным за все, что получается не так.
– Вы обладаете влиянием, – продолжал настаивать Нил.
– Которым, должен заметить, я уже по горло сыт! Мне казалось, что когда я стану премьер-министром, у меня будет власть. А что вместо этого? Влияние! Чертово влияние и больше ничего! У меня нет власти ни над полицией, ни над процентными ставками, Европейским судом, директивами ЕЭС, британскими судами, НАТО, падающим фунтов стерлингов… Над чем же у меня есть власть? Что я реально могу сделать?
Нил пробуравил меня своими глазками-бусинками.
– Вы можете реально привести нас к поражению на следующих выборах.
– Что вы и сделаете, – подтвердил Джефри. – Если мы не решим проблему с образованием.
Интересно, они специально переоценивают серьезность этого вопроса или все-таки нет? Что ж, послушаем…
– Избиратели, – начал председатель партии, вытирая капельки пота со лба, – недовольны крайне низким уровнем начального образования, не развивающим в детях состязательного духа, не дающим им фундаментальных знаний, столь необходимых для нормальной жизни в современном конкурентном обществе и, кроме того…
– Все понятно, вы имеете в виду чтение, письмо и арифметику, – перебил я его.
Он мрачно кивнул.
– Да, детям рассказывают о марксизме, сексизме, пацифизме, феминизме, расизме, гетеросексизме…
– Все дело в этих измах, – вставил Бернард. – Они ведут к схизмам.
По-моему, он старался вынудить меня указать ему на дверь. Не дождется!
Поскольку лично мне о гетеросексизме никогда не приходилось слышать, Нил объяснил, что это идея научить детей не иметь иррациональных предубеждений в пользу гетеросексуальности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193
– Скажите, в данном случае речь идет о Калифорнии? – спросил я Бернарда.
– Нет, о Тайване, господин премьер-министр, – удивленно пожав плечами, ответил он.
Я был потрясен.
– О Тайване?
Бернард кивнул.
– Да, кажется, мы заплатили за пятнадцать миллионов несовершенных микрочипов.
– Что имеется в виду под «несовершенными»? – осторожно спросил я.
Он пожал плечами.
– Никто точно не знает, господин премьер-министр. Мы не осмеливаемся спросить. Может, ракеты просто откажутся взлетать. А может, взорвутся прямо в лицо тем, кто нажмет на кнопку…
– Господи! – в ужасе прошептал я. А затем поинтересовался, может ли случиться что-нибудь еще. Бернард снова пожал плечами.
– Кто знает… Может, сработает эффект бумеранга. Они обогнут земной шар и вернутся туда, откуда их выпустили.
Я молча смотрел на него, пытаясь представить себе возможные последствия этого кошмара.
– Наверное, лучше всего было бы постараться избежать сколь-либо полного и откровенного освещения этого вопроса? – предположил мой главный личный секретарь.
Наш пресс-атташе Малькольм Уоррен, которого Бернард счел необходимым пригласить на обсуждение, лихорадочно закивал головой. Очевидно, выражая полное согласие.
Мне вдруг в голову пришла мысль, причем мысль куда более ужасная, чем даже вероятность того, что ракеты могут бумерангом ударить по нам же. Во рту стало сухо, по спине пробежали противные мурашки.
– А когда мы их закупили? – оцепенело прошептал я.
Впрочем, видимо, догадавшись о моем состоянии, Бернард тут же постарался меня успокоить.
– Еще до того, как вы стали премьер-министром, господин премьер-министр. Так что не о чем особенно беспокоиться.
Слава тебе господи! Значит, это не моя вина и не мне отвечать. Хотя… отвечать все равно придется – ведь теперь мне уже все известно! А «не о чем особенно беспокоиться» – это весьма забавная манера говорить о крылатых ракетах, которые могут тебя же и поразить.
– Не о чем особенно беспокоиться? – переспросил я.
– Нет. Я имею в виду, не о чем беспокоиться в личном плане, – объяснил он. А затем задумчиво добавил: – Если, конечно, они не ударят бумерангом по Уайт-холлу.
– Да вряд ли попадут, – пробормотал Малькольм. Юмор, надо сказать, мрачноватый!
Я спросил, кто несет ответственность.
– Министерство обороны, господин премьер-министр, – с готовностью ответил мой главный личный секретарь. – И Пентагон. Главная проблема, похоже, заключается в неспособности управлять оборонными отраслями.
– Главная проблема, скорее всего, заключается в неспособности управлять крылатыми ракетами, – возразил ему Малькольм.
Я поправил их обоих.
– Нет, главная проблема, судя по всему, заключается в неспособности генералов творчески подходить к принятию серьезных решений.
– Может, имеет смысл не касаться этого вопроса? – предложил наш пресс-атташе.
В случае, если парламентский час вопросов и ответов пройдет гладко, я, как всегда, тут же поблагодарю всех за внимание и уеду из палаты к себе на Даунинг-10.
Тут к нам присоединились председатель партии и Джефри Пирсон, наш «Главный кнут». Я приказал Бернарду остаться и послушать.
Он почему-то не хотел оставаться и слушать.
– Разве это не чисто партийный вопрос, господин премьер-министр? Встреча с председателем партии и «Главным кнутом»…
– Это также и правительственный вопрос, – твердо сказал я ему. – Он касается нашей политики в области образования.
Мой главный личный секретарь неисправимый педант. Любитель цепляться к мелочам.
– Правительства? Или партии?
– Это одно и то же, Бернард! – Его упорное нежелание видеть очевидное начинало действовать мне на нервы.
В наш разговор совсем некстати вмешался председатель партии Нил. Тучный мужчина с заметной одышкой.
– При всем уважении к вам, господин премьер-министр, это не совсем одно и то же.
– Именно поэтому нам и надо с вами переговорить, – поддержал его Джефри.
Бернард снова попытался выскользнуть из кабинета.
– Судя по всему, это будет чисто партийный вопрос, поэтому, с вашего позволения…
– Сядьте! – скомандовал я ему. Он тут же сел. Без малейших возражений. Вообще-то, мой главный личный секретарь, следует признать, на редкость послушен и великолепно вышколен. – Бернард, вы способны вывести из себя даже святого. Останьтесь!
Он остался. Я повернулся к Нилу и Джефри.
– Так что за проблема?
– Образование, – кратко ответил Нил.
Его лаконичность почему-то вызвала у меня чувство раздражения.
– Что, черт побери, я могу с этим сделать?
– Вы премьер-министр, – также кратко заявил Джефри.
Мне это и без него известно. Ну и что? Премьер-министры не имеют прямого контроля над образованием. Я не могу следить за учебными планами, экзаменами, не могу назначать школьных директоров – вообще ничего! А избиратели считают меня ответственным за все, что получается не так.
– Вы обладаете влиянием, – продолжал настаивать Нил.
– Которым, должен заметить, я уже по горло сыт! Мне казалось, что когда я стану премьер-министром, у меня будет власть. А что вместо этого? Влияние! Чертово влияние и больше ничего! У меня нет власти ни над полицией, ни над процентными ставками, Европейским судом, директивами ЕЭС, британскими судами, НАТО, падающим фунтов стерлингов… Над чем же у меня есть власть? Что я реально могу сделать?
Нил пробуравил меня своими глазками-бусинками.
– Вы можете реально привести нас к поражению на следующих выборах.
– Что вы и сделаете, – подтвердил Джефри. – Если мы не решим проблему с образованием.
Интересно, они специально переоценивают серьезность этого вопроса или все-таки нет? Что ж, послушаем…
– Избиратели, – начал председатель партии, вытирая капельки пота со лба, – недовольны крайне низким уровнем начального образования, не развивающим в детях состязательного духа, не дающим им фундаментальных знаний, столь необходимых для нормальной жизни в современном конкурентном обществе и, кроме того…
– Все понятно, вы имеете в виду чтение, письмо и арифметику, – перебил я его.
Он мрачно кивнул.
– Да, детям рассказывают о марксизме, сексизме, пацифизме, феминизме, расизме, гетеросексизме…
– Все дело в этих измах, – вставил Бернард. – Они ведут к схизмам.
По-моему, он старался вынудить меня указать ему на дверь. Не дождется!
Поскольку лично мне о гетеросексизме никогда не приходилось слышать, Нил объяснил, что это идея научить детей не иметь иррациональных предубеждений в пользу гетеросексуальности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193