У Кадфаэля не было времени на раскаяние и отпущение
грехов, ибо этот юноша остро нуждался в милосердии.
Из раздумья монаха вывел удар колокола, звавшего к
вечерне, и Кадфаэль с радостью последовал его зову, - прошел
через травный сад, пересек большой двор и направился к южному
входу в церковь, намереваясь пораньше занять свое привычное
место. За последние несколько дней он пропустил слишком много
служб, и ему было необходимо вновь почувствовать свое единство
с братьями.
К вечерне всегда приходили миряне из Форгейта, -
богомольные старушки, жившие в монастырском доме призрения,
пожилые супруги, радовавшиеся лишнему поводу занять свой досуг
и повидать в церкви своих знакомых, а также постояльцы
странноприимного дома, воротившиеся в аббатство после дневных
забот. Кадфаэль слышал, как ходят люди по другую сторону от
алтаря. Он заметил, что со стороны монастыря в церковь вошел
Рейф из Ковентри и занял место, откуда мог видеть всех
пришедших, - за алтарем, ближе к хорам. Преклонив колени в
молитве, он внимательно смотрел по сторонам. Держался он
совершенно спокойно, лицо его было непроницаемо, однако это
лицо было для него скорее щитом, нежели маской. Стало быть, он
пока еще не уехал в Уэльс. Из гостей аббатства он единственный,
кто пришел к вечерне. Эймер Босье, наверное, был еще занят
хлопотами в городе, либо мотался где-нибудь по окрестным полям
и лесам в поисках своего беглого виллана.
Hаконец вошли монахи и заняли свои места, за братьями
проследовали послушники и ученики. Кадфаэль с горечью подумал,
что одного из мальчиков здесь не хватает. Hо о Ричарде не
забыли. Покуда его здесь нет, у этих мальчиков не будет
душевного покоя.
После окончания службы Кадфаэль решил задержаться и
следил, как вереница братьев-монахов и послушников потянулась к
выходу. Разумеется, сама церковная служба была великолепна и
несла утешение, однако были свои прелести и в наступившей после
нее тишине, когда смолкли последние отголоски звучавшей под
сводами музыки, - одиночество в такой час наполняло душу
благостью, обязанной то ли никнущему голубиному свету, то ли
некоему душевному просветлению, побуждая душу подняться и
навеки разлиться в одном из углублений под церковными сводами,
подобно тому, как капля становится морем, попадая в надлежащий
сосуд. Было самое подходящее время для проникновенной молитвы,
в которой так нуждалась душа Кадфаэля. И особенно ему хотелось
помолиться о Ричарде, - где он теперь, одинокий, напуганный?..
- Свои мольбы Кадфаэль обратил к Святой Уинифред, - валлиец,
он обратился к валлийской святой, которую он глубоко чтил и
считал ее почти своей близкой родственницей. Сама Святая
Уинифред приняла свои муки, едва выйдя из детского возраста, и
она не допустит, чтобы случилась беда с каким-либо ребенком.
Когда Кадфаэль подошел к алтарю, брат Рун, которого Святая
Уинифред не так давно излечила от тяжкого недуга, занимался
тем, что снимал нагар с благовонных свечей, стоявших у алтаря.
Молодой монах был целиком поглощен своей работой, однако
обернулся к подошедшему Кадфаэлю, глянул на него своими
аквамариновыми глазами, которые, казалось, излучали некий
внутренний свет, после чего улыбнулся и удалился. Hет, юноша не
задержался, дабы закончить работу после того, как Кадфаэль
совершит свою молитву, не спрятался в темном уголке, дабы
подслушивать, - он ушел совсем, молча, быстрым шагом, хотя и
прихрамывая, ушел, дабы освободить гулкое поднефное
пространство, внимающее молитве Кадфаэля и препровождающее ее
выше.
Кадфаэль встал с колен умиротворенным, не отдавая себе
отчета и не задаваясь вопросом - почему. За стенами храма уже
смеркалось, однако здесь, у алтаря Святой Уинифред, свет
лампады и благовонных свечей еще хранил островок чистого сияния
посреди обволакивающих мир сумерек, и это сияние согревало,
подобно теплому плащу, накинутому на плечи, когда во внешнем
мире царят холода. Теперь Кадфаэль был уверен, что ему будет
оказана милость и что Ричард найдется, где бы он ни был, что он
получит свободу, если находится в заточении, и излечится, если
болен. С чувством исполненного долга Кадфаэль покинул алтарь
Святой Уинифред и, обогнув общий алтарь, направился к выходу,
готовый терпеливо и страстно ожидать проявлений обещанной ему
милости.
Проходя через главный неф, Кадфаэль заметил Рейфа из
Ковентри, который только что встал с колен, и, казалось, тоже в
одиночестве вершил свою торжественную и какую-то очень
сокровенную молитву. Тот узнал в Кадфаэле монаха, с которым
беседовал в конюшне, и слабо, но вполне дружелюбно улыбнулся
ему, - эта улыбка быстро сошла с его губ, однако во взгляде
его осталась приязнь.
- Добрый вечер, брат! - поприветствовал он Кадфаэля. Оба
они были примерно одного роста и теперь шаг в шаг направились
вместе к южному выходу из храма. - Hадеюсь, ты извинишь меня,
- сказал Рейф, - за то, что я заявился в храм в сапогах и при
шпорах, не отчистив их дорожной грязи. Hо я приехал поздно, и у
меня не было времени привести себя в надлежащий порядок.
- Это не так уж и важно, - заметил Кадфаэль. - Здесь
вас всегда ждут. Ведь далеко не каждый из наших постояльцев
захаживает в храм. В последние два дня меня не было в монастыре
и я не видел вас. Как идут ваши дела в наших краях?
- Во всяком случае, лучше, нежели у одного из ваших
гостей, - ответил Рейф, бросив короткий взгляд в сторону
часовни, где лежал мертвый Дрого Босье. - Правда, я не могу
сказать, что отыскал то, что мне нужно. Пока не отыскал!
- Его сын уже здесь, - заметил Кадфаэль, проследив
взгляд Рейфа. - Он прибыл нынче утром.
- Я видел его, - откликнулся Рейф. - Как раз перед
вечерней он вернулся из города. Судя по всему, он вернулся ни с
чем. Кажется, он ищет кого-то, не так ли?
- Именно так. Он ищет молодого человека, о котором я вам
уже говорил, - сухо ответил Кадфаэль, приглядываясь к своему
собеседнику, когда они проходили мимо освещенного общего
алтаря.
- Да-да, помню. Как бы то ни было, он приехал с пустыми
руками, и никакой бедолага не был привязан к его стремени.
Похоже, Рейфа совершенно не интересовали молодые люди,
равно как и все семейство Босье. Его мысли были устремлены в
какую-то другую сторону. Рейф неожиданно остановился подле
стоявшей у алтаря кружки для пожертвований, сунул руку в свой
поясной кошель и вынул горсть монет. Одна из них упала на пол,
однако Рейф не сразу наклонился за ней, а сперва опустил
несколько штук в кружку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
грехов, ибо этот юноша остро нуждался в милосердии.
Из раздумья монаха вывел удар колокола, звавшего к
вечерне, и Кадфаэль с радостью последовал его зову, - прошел
через травный сад, пересек большой двор и направился к южному
входу в церковь, намереваясь пораньше занять свое привычное
место. За последние несколько дней он пропустил слишком много
служб, и ему было необходимо вновь почувствовать свое единство
с братьями.
К вечерне всегда приходили миряне из Форгейта, -
богомольные старушки, жившие в монастырском доме призрения,
пожилые супруги, радовавшиеся лишнему поводу занять свой досуг
и повидать в церкви своих знакомых, а также постояльцы
странноприимного дома, воротившиеся в аббатство после дневных
забот. Кадфаэль слышал, как ходят люди по другую сторону от
алтаря. Он заметил, что со стороны монастыря в церковь вошел
Рейф из Ковентри и занял место, откуда мог видеть всех
пришедших, - за алтарем, ближе к хорам. Преклонив колени в
молитве, он внимательно смотрел по сторонам. Держался он
совершенно спокойно, лицо его было непроницаемо, однако это
лицо было для него скорее щитом, нежели маской. Стало быть, он
пока еще не уехал в Уэльс. Из гостей аббатства он единственный,
кто пришел к вечерне. Эймер Босье, наверное, был еще занят
хлопотами в городе, либо мотался где-нибудь по окрестным полям
и лесам в поисках своего беглого виллана.
Hаконец вошли монахи и заняли свои места, за братьями
проследовали послушники и ученики. Кадфаэль с горечью подумал,
что одного из мальчиков здесь не хватает. Hо о Ричарде не
забыли. Покуда его здесь нет, у этих мальчиков не будет
душевного покоя.
После окончания службы Кадфаэль решил задержаться и
следил, как вереница братьев-монахов и послушников потянулась к
выходу. Разумеется, сама церковная служба была великолепна и
несла утешение, однако были свои прелести и в наступившей после
нее тишине, когда смолкли последние отголоски звучавшей под
сводами музыки, - одиночество в такой час наполняло душу
благостью, обязанной то ли никнущему голубиному свету, то ли
некоему душевному просветлению, побуждая душу подняться и
навеки разлиться в одном из углублений под церковными сводами,
подобно тому, как капля становится морем, попадая в надлежащий
сосуд. Было самое подходящее время для проникновенной молитвы,
в которой так нуждалась душа Кадфаэля. И особенно ему хотелось
помолиться о Ричарде, - где он теперь, одинокий, напуганный?..
- Свои мольбы Кадфаэль обратил к Святой Уинифред, - валлиец,
он обратился к валлийской святой, которую он глубоко чтил и
считал ее почти своей близкой родственницей. Сама Святая
Уинифред приняла свои муки, едва выйдя из детского возраста, и
она не допустит, чтобы случилась беда с каким-либо ребенком.
Когда Кадфаэль подошел к алтарю, брат Рун, которого Святая
Уинифред не так давно излечила от тяжкого недуга, занимался
тем, что снимал нагар с благовонных свечей, стоявших у алтаря.
Молодой монах был целиком поглощен своей работой, однако
обернулся к подошедшему Кадфаэлю, глянул на него своими
аквамариновыми глазами, которые, казалось, излучали некий
внутренний свет, после чего улыбнулся и удалился. Hет, юноша не
задержался, дабы закончить работу после того, как Кадфаэль
совершит свою молитву, не спрятался в темном уголке, дабы
подслушивать, - он ушел совсем, молча, быстрым шагом, хотя и
прихрамывая, ушел, дабы освободить гулкое поднефное
пространство, внимающее молитве Кадфаэля и препровождающее ее
выше.
Кадфаэль встал с колен умиротворенным, не отдавая себе
отчета и не задаваясь вопросом - почему. За стенами храма уже
смеркалось, однако здесь, у алтаря Святой Уинифред, свет
лампады и благовонных свечей еще хранил островок чистого сияния
посреди обволакивающих мир сумерек, и это сияние согревало,
подобно теплому плащу, накинутому на плечи, когда во внешнем
мире царят холода. Теперь Кадфаэль был уверен, что ему будет
оказана милость и что Ричард найдется, где бы он ни был, что он
получит свободу, если находится в заточении, и излечится, если
болен. С чувством исполненного долга Кадфаэль покинул алтарь
Святой Уинифред и, обогнув общий алтарь, направился к выходу,
готовый терпеливо и страстно ожидать проявлений обещанной ему
милости.
Проходя через главный неф, Кадфаэль заметил Рейфа из
Ковентри, который только что встал с колен, и, казалось, тоже в
одиночестве вершил свою торжественную и какую-то очень
сокровенную молитву. Тот узнал в Кадфаэле монаха, с которым
беседовал в конюшне, и слабо, но вполне дружелюбно улыбнулся
ему, - эта улыбка быстро сошла с его губ, однако во взгляде
его осталась приязнь.
- Добрый вечер, брат! - поприветствовал он Кадфаэля. Оба
они были примерно одного роста и теперь шаг в шаг направились
вместе к южному выходу из храма. - Hадеюсь, ты извинишь меня,
- сказал Рейф, - за то, что я заявился в храм в сапогах и при
шпорах, не отчистив их дорожной грязи. Hо я приехал поздно, и у
меня не было времени привести себя в надлежащий порядок.
- Это не так уж и важно, - заметил Кадфаэль. - Здесь
вас всегда ждут. Ведь далеко не каждый из наших постояльцев
захаживает в храм. В последние два дня меня не было в монастыре
и я не видел вас. Как идут ваши дела в наших краях?
- Во всяком случае, лучше, нежели у одного из ваших
гостей, - ответил Рейф, бросив короткий взгляд в сторону
часовни, где лежал мертвый Дрого Босье. - Правда, я не могу
сказать, что отыскал то, что мне нужно. Пока не отыскал!
- Его сын уже здесь, - заметил Кадфаэль, проследив
взгляд Рейфа. - Он прибыл нынче утром.
- Я видел его, - откликнулся Рейф. - Как раз перед
вечерней он вернулся из города. Судя по всему, он вернулся ни с
чем. Кажется, он ищет кого-то, не так ли?
- Именно так. Он ищет молодого человека, о котором я вам
уже говорил, - сухо ответил Кадфаэль, приглядываясь к своему
собеседнику, когда они проходили мимо освещенного общего
алтаря.
- Да-да, помню. Как бы то ни было, он приехал с пустыми
руками, и никакой бедолага не был привязан к его стремени.
Похоже, Рейфа совершенно не интересовали молодые люди,
равно как и все семейство Босье. Его мысли были устремлены в
какую-то другую сторону. Рейф неожиданно остановился подле
стоявшей у алтаря кружки для пожертвований, сунул руку в свой
поясной кошель и вынул горсть монет. Одна из них упала на пол,
однако Рейф не сразу наклонился за ней, а сперва опустил
несколько штук в кружку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63