Виконт уже догадался, что за рулоны привез друг, и ему очень не хотелось, чтобы Индия их увидела.
Саут развязал тесемку, снял чехол и принялся разворачивать рулон. Уэст же деликатно отступил на несколько шагов.
— О Господи… — пробормотал Саут. Перед ним действительно была картина, причем краски оказались настолько яркими, что хотелось зажмуриться.
Виконт смотрел на полотно как завороженный. В комнате, изображенной Маргрейвом, не было ни лампы, ни свечей, ни огня в камине — источником света была обнаженная Индия, возлежавшая в шезлонге с ярко-синей обивкой; фоном же служила бархатная ткань цвета рубинов, тяжелыми складками ниспадавшая на пол со спинки шезлонга. Кожа Индии отливала перламутром, распущенные по плечам волосы — золотом, глаза же казались затуманенными, сонными, и их блеск походил на темный блеск оникса. Губы ее были чуть приоткрыты, и кончик розового языка виднелся меж ослепительно белых зубов. Груди же отяжелели, соски казались напряженными, а между ног влажно поблескивал светлый треугольник — было очевидно, что она возбуждена и что лоно ее еще хранит следы соития.
Но Индия была в комнате не одна. На заднем плане Маргрейв поместил фигуры двух мужчин — можно было видеть только их обнаженные спины. Третий, также обнаженный, стоял у шезлонга; он стоял, чуть согнув ноги в коленях, и его детородный орган был предельно возбужден, Казалось, что в следующий миг мужчина схватит Индию за лодыжки, рванет на себя и, опустившись на колени, овладеет ею.
Даже закрыв глаза, Саут не мог отогнать это видение — настолько оно было реальным. Выругавшись сквозь зубы, Саут отложил картину. Открыв глаза, он увидел, что Уэст поспешно сворачивает холст.
— Хочешь посмотреть другую?
— А я должен?
Уэст в смущении потупился, и Саут пробормотал:
— Что ж, давай, если это так необходимо.
Виконт взял второй рулон и стал разворачивать его. Достаточно было бросить на картину лишь беглый взгляд, чтобы понять, что это еще одно творение Маргрейва — те же ослепительные краски и тот же таинственный свет, словно исходящий от обнаженного тела Индии. На сей раз она была изображена в каком-то храме — бросались в глаза изящные дорические колонны, блестящий пол и нечто, напоминавшее алтарь из зеленоватого мрамора. Индия, стоявшая между двумя колоннами, была скована золотыми цепями…
Саут свернул холст и вернул его Уэсту.
— Где ты их взял?
— Украл, — ухмыльнулся Уэст.
Такой ответ не удовлетворил виконта.
— А нельзя ли поподробнее?
— Могу сказать только одно: картины находились у иностранного дипломата.
Саут в задумчивости покачал головой:
— Полагаю, это не такие произведения искусства, о пропаже которых станут заявлять.
— Я точно так же думаю, — сказал Уэст. Поставив рулоны у стены, он вернулся к столу. — Ты, возможно, не поверишь, Саут, но то, что я выяснил, имеет отношение к «епископам».
Виконт вздрогнул от неожиданности.
— К «епископам»? Ты говоришь об «Обществе»?
— Да, — кивнул Уэст.
— То есть речь идет об одном из бывших учеников Хэмбрик-Холла?
Уэст снова кивнул.
— Так чего же от меня хочет полковник? — спросил Саут.
Усевшись на кушетку, Уэст вполголоса проговорил:
— Я должен расспросить мисс Парр о картинах. Ты позволишь?
— Если она захочет отвечать. Но думаю, в этом нет необходимости. Я кое-что знаю о них.
— Она рассказала тебе?
— Да.
Уэст с удивлением посмотрел на друга, и виконт пояснил:
— Она беспокоится, что картины могут быть выставлены и широкая публика увидит их.
— Это погубит ее репутацию, — в смущении пробормотал Уэст.
— Разумеется, погубит.
— Прости, если я слишком много себе позволяю, но ты… — Уэст на мгновение умолк. — Скажи, какие у вас отношения? Я имею в виду Индию Парр… У тебя с ней роман?
— Я собираюсь жениться на ней, — ответил Саут.
Он пристально взглянул на друга, но Уэст ничем не выдал своего удивления.
— Вопрос только в том, захочет ли Индия выйти за меня, — продолжал виконт.
Уэст едва заметно улыбнулся.
— Значит, она женщина с характером.
— Она даже утверждает, что имеет обо всем собственное мнение.
Уэст внимательно посмотрел на друга.
— Ты делился с кем-нибудь своими планами?
— Нет, только с ней. Ты первый узнал об этом, И я бы попросил тебя ничего не говорить ни Исту, ни Нортхему. Полковнику — также.
Уэст пожал плечами.
— Да они бы мне и не поверили Признаюсь, я тоже не очень-то верю.
Саут промолчал, и Уэст спросил.
— Мисс Парр назвала тебе имя художника? На картинах нет подписи автора, но думаю, что они написаны одной рукой.
— Совершенно верно. Художник — Маргрейв.
— Маргрейв?
— Он теперь граф. А когда-то был связан с «епископами», Уэст. Тебя это заинтересует. Маргрейв учился в Хэмбрик-Холле в то же время, что и мы, и являлся членом «Общества». Тогда он был виконтом Ньюлендом. Правда, я не помню его.
Уэст ненадолго задумался, потом спросил:
— Он моложе нас? Или старше?
— На пять лет моложе.
— Значит, был одним из мальчиков, прислуживавших при алтаре.
Тут Уэст улыбнулся и сказал:
— Теперь вспомнил. Его звали Аллен Парриш. У него было прозвище Фаллос. Разве не помнишь? «Епископы» уверяли всех, что он носит на шее цепочку, а на ней — фаллос из черного дерева. Якобы он давал ему какую-то мистическую власть.
И тут Саут наконец-то вспомнил — в его памяти возник образ худенького мальчика с заостренными чертами лица и темными глазами.
— Значит, Парриш?.. — пробормотал виконт. — Да, все сходится.
— Черт возьми, ты о чем?
Уэст в изумлении уставился на друга.
— Парриш и Парр, — продолжал Саут. — Теперь все понятно.
— А мне совершенно ничего не понятно, — проворчал Уэст. — О чем ты говоришь?
— Видишь ли, это не имеет отношения к картинам.
Уэст решил, что не стоит вызывать друга на более откровенные признания, и спросил:
— Что еще ты можешь сообщить о картинах?
— Индия сказала, что они — плод фантазии.
— Но она ведь позировала Маргрейву?
— Позировала, но не всегда по доброй воле.
И виконт рассказал Уэсту то, что узнал от Индии. Рассказал, конечно же, далеко не все. Уэст же, проявив деликатность, ограничился лишь теми вопросами, которые имели отношение к его расследованию.
Когда Саут окончил свой рассказ, Уэст встал, подошел к буфету с напитками и налил себе виски. Взглянув на друга, спросил.
— Налить тебе?
Виконт кивнул.
Уэст наполнил второй стакан и передал его Сауту.
— А мисс Парр сказала, сколько картин написал Маргрейв? — спросил Уэст, снова усевшись на кушетку.
— Она считает, что их немного. Но это, — Саут указал на рулоны, — конечно же, не все. А других картин ты не видел?
— Нет. Во всяком случае, я не видел картин, на которых была бы изображена мисс Парр. Иначе прихватил бы и их.
— Что ты намерен с ними делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Саут развязал тесемку, снял чехол и принялся разворачивать рулон. Уэст же деликатно отступил на несколько шагов.
— О Господи… — пробормотал Саут. Перед ним действительно была картина, причем краски оказались настолько яркими, что хотелось зажмуриться.
Виконт смотрел на полотно как завороженный. В комнате, изображенной Маргрейвом, не было ни лампы, ни свечей, ни огня в камине — источником света была обнаженная Индия, возлежавшая в шезлонге с ярко-синей обивкой; фоном же служила бархатная ткань цвета рубинов, тяжелыми складками ниспадавшая на пол со спинки шезлонга. Кожа Индии отливала перламутром, распущенные по плечам волосы — золотом, глаза же казались затуманенными, сонными, и их блеск походил на темный блеск оникса. Губы ее были чуть приоткрыты, и кончик розового языка виднелся меж ослепительно белых зубов. Груди же отяжелели, соски казались напряженными, а между ног влажно поблескивал светлый треугольник — было очевидно, что она возбуждена и что лоно ее еще хранит следы соития.
Но Индия была в комнате не одна. На заднем плане Маргрейв поместил фигуры двух мужчин — можно было видеть только их обнаженные спины. Третий, также обнаженный, стоял у шезлонга; он стоял, чуть согнув ноги в коленях, и его детородный орган был предельно возбужден, Казалось, что в следующий миг мужчина схватит Индию за лодыжки, рванет на себя и, опустившись на колени, овладеет ею.
Даже закрыв глаза, Саут не мог отогнать это видение — настолько оно было реальным. Выругавшись сквозь зубы, Саут отложил картину. Открыв глаза, он увидел, что Уэст поспешно сворачивает холст.
— Хочешь посмотреть другую?
— А я должен?
Уэст в смущении потупился, и Саут пробормотал:
— Что ж, давай, если это так необходимо.
Виконт взял второй рулон и стал разворачивать его. Достаточно было бросить на картину лишь беглый взгляд, чтобы понять, что это еще одно творение Маргрейва — те же ослепительные краски и тот же таинственный свет, словно исходящий от обнаженного тела Индии. На сей раз она была изображена в каком-то храме — бросались в глаза изящные дорические колонны, блестящий пол и нечто, напоминавшее алтарь из зеленоватого мрамора. Индия, стоявшая между двумя колоннами, была скована золотыми цепями…
Саут свернул холст и вернул его Уэсту.
— Где ты их взял?
— Украл, — ухмыльнулся Уэст.
Такой ответ не удовлетворил виконта.
— А нельзя ли поподробнее?
— Могу сказать только одно: картины находились у иностранного дипломата.
Саут в задумчивости покачал головой:
— Полагаю, это не такие произведения искусства, о пропаже которых станут заявлять.
— Я точно так же думаю, — сказал Уэст. Поставив рулоны у стены, он вернулся к столу. — Ты, возможно, не поверишь, Саут, но то, что я выяснил, имеет отношение к «епископам».
Виконт вздрогнул от неожиданности.
— К «епископам»? Ты говоришь об «Обществе»?
— Да, — кивнул Уэст.
— То есть речь идет об одном из бывших учеников Хэмбрик-Холла?
Уэст снова кивнул.
— Так чего же от меня хочет полковник? — спросил Саут.
Усевшись на кушетку, Уэст вполголоса проговорил:
— Я должен расспросить мисс Парр о картинах. Ты позволишь?
— Если она захочет отвечать. Но думаю, в этом нет необходимости. Я кое-что знаю о них.
— Она рассказала тебе?
— Да.
Уэст с удивлением посмотрел на друга, и виконт пояснил:
— Она беспокоится, что картины могут быть выставлены и широкая публика увидит их.
— Это погубит ее репутацию, — в смущении пробормотал Уэст.
— Разумеется, погубит.
— Прости, если я слишком много себе позволяю, но ты… — Уэст на мгновение умолк. — Скажи, какие у вас отношения? Я имею в виду Индию Парр… У тебя с ней роман?
— Я собираюсь жениться на ней, — ответил Саут.
Он пристально взглянул на друга, но Уэст ничем не выдал своего удивления.
— Вопрос только в том, захочет ли Индия выйти за меня, — продолжал виконт.
Уэст едва заметно улыбнулся.
— Значит, она женщина с характером.
— Она даже утверждает, что имеет обо всем собственное мнение.
Уэст внимательно посмотрел на друга.
— Ты делился с кем-нибудь своими планами?
— Нет, только с ней. Ты первый узнал об этом, И я бы попросил тебя ничего не говорить ни Исту, ни Нортхему. Полковнику — также.
Уэст пожал плечами.
— Да они бы мне и не поверили Признаюсь, я тоже не очень-то верю.
Саут промолчал, и Уэст спросил.
— Мисс Парр назвала тебе имя художника? На картинах нет подписи автора, но думаю, что они написаны одной рукой.
— Совершенно верно. Художник — Маргрейв.
— Маргрейв?
— Он теперь граф. А когда-то был связан с «епископами», Уэст. Тебя это заинтересует. Маргрейв учился в Хэмбрик-Холле в то же время, что и мы, и являлся членом «Общества». Тогда он был виконтом Ньюлендом. Правда, я не помню его.
Уэст ненадолго задумался, потом спросил:
— Он моложе нас? Или старше?
— На пять лет моложе.
— Значит, был одним из мальчиков, прислуживавших при алтаре.
Тут Уэст улыбнулся и сказал:
— Теперь вспомнил. Его звали Аллен Парриш. У него было прозвище Фаллос. Разве не помнишь? «Епископы» уверяли всех, что он носит на шее цепочку, а на ней — фаллос из черного дерева. Якобы он давал ему какую-то мистическую власть.
И тут Саут наконец-то вспомнил — в его памяти возник образ худенького мальчика с заостренными чертами лица и темными глазами.
— Значит, Парриш?.. — пробормотал виконт. — Да, все сходится.
— Черт возьми, ты о чем?
Уэст в изумлении уставился на друга.
— Парриш и Парр, — продолжал Саут. — Теперь все понятно.
— А мне совершенно ничего не понятно, — проворчал Уэст. — О чем ты говоришь?
— Видишь ли, это не имеет отношения к картинам.
Уэст решил, что не стоит вызывать друга на более откровенные признания, и спросил:
— Что еще ты можешь сообщить о картинах?
— Индия сказала, что они — плод фантазии.
— Но она ведь позировала Маргрейву?
— Позировала, но не всегда по доброй воле.
И виконт рассказал Уэсту то, что узнал от Индии. Рассказал, конечно же, далеко не все. Уэст же, проявив деликатность, ограничился лишь теми вопросами, которые имели отношение к его расследованию.
Когда Саут окончил свой рассказ, Уэст встал, подошел к буфету с напитками и налил себе виски. Взглянув на друга, спросил.
— Налить тебе?
Виконт кивнул.
Уэст наполнил второй стакан и передал его Сауту.
— А мисс Парр сказала, сколько картин написал Маргрейв? — спросил Уэст, снова усевшись на кушетку.
— Она считает, что их немного. Но это, — Саут указал на рулоны, — конечно же, не все. А других картин ты не видел?
— Нет. Во всяком случае, я не видел картин, на которых была бы изображена мисс Парр. Иначе прихватил бы и их.
— Что ты намерен с ними делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78