Да, они услышали достаточно, чтобы принять верное решение. При этом они учитывали не только чувства графини, но и спокойствие Индии. Публичное признание преступлений графа вызвало бы множество кривотолков в обществе. Брак лорда и леди Маккуэй-Хауэлл предстал бы перед любопытными не в самом лестном виде. То, что предметом нежных чувств леди Маккуэй-Хауэлл оказалась другая женщина, а вовсе не испанский консул, долго бы питало жадное до сплетен общество пикантными подробностями. Уж лучше отдать на съедение этим стервятникам кого-нибудь другого.
Саут видел, как постепенно краска возвращалась на щеки Индии. Но глаза ее оставались печальными. Как и мысли.
— О чем ты думаешь? — спросил Саут.
Уголок ее рта чуть приподнялся в горестной улыбке. Она не могла уклониться от ответа.
— Картины, — сказала Индия, — Я думала о картинах.
— Они ведь уничтожены.
— Только те, — возразила она, — что мы нашли в Марлхейвене.
— Остальные разыскал Уэст.
— Но могли быть и другие. Я не уверена, что их нет, да и ты не можешь быть уверен в этом. Даже Маргрейв не знает, сколько их было всего и сколько ушло из его рук. Я всегда буду мучиться мыслью, что кто-нибудь из светского общества потешается, насколько вульгарно я на них изображена. Никому и в голову не придет, что это происходило вопреки моей воле, а композиция была плодом фантазии Маргрейва.
Голос Индии упал до шепота:
— Да и ты, вероятно, иногда думаешь об этом. Нелегко быть мужем шлюхи, изображенной на этих полотнах.
— Индия!
Его голос хлестнул ее, как бич. Саут почувствовал, как она отшатнулась от него. Но он не сожалел, что окрик его был столь резок.
— Я не женат на женщине, изображенной на этих полот нах. Она не существует. Ты не она.
— Но я и не Индия Парр. Она некто, кого я сама создала.
— Она та, кем ты стала…
Индия размышляла, в чем заключается тонкое различие между этими женщинами. Неужели он хотел сказать, что она превратилась в ту, которой хотела стать? Он знал, что в той актрисе, которую он знал, было заложено многое. Она была женщиной редкой отваги и выдающегося ума. Но сейчас Индия не ощущала в себе ничего подобного.
— А как насчет Дианы Хоторн? — спросила она тихо, сжав его руку.
Он привлек ее к себе. Она лежала лицом к нему, а нога тесно прижималась к его ноге.
— Ты бросила ее, предала? Это ты хочешь сказать? Но я не верю, что ее можно отделить от тебя.
— Но я никогда ею не была.
— Нет, была.
— А как же леди Диана Александра Парриш?
— Это только имя. Ты не должна была ею стать. Если бы леди Маргрейв удалось добиться своего, ты никогда не узнала бы правды.
С минуту он помолчал, оставляя Индии возможность обдумать сказанное. Потом добавил:
— Но это не меняет того факта, что теперь ты знаешь правду. Графиня — твоя мать.
Индия все еще не могла усвоить эту истину.
— Бывали моменты, когда я предполагала, что, возможно, я дочь графа, но у меня никогда и в мыслях не было, что я могу оказаться дочерью графини. Но даже и в этом случае мысль о родстве с Маргрейвом казалась чудовищной. Я старалась не думать об этом. Начинала читать сама себе стихи, вспоминала пассажи из пьес и книг, и это помогало мне отвлечься.
Она вздрогнула, потом успокоилась и теперь лежала тихо.
— Как ты думаешь, следует ли мне принять ее приглашение?
— Думаю, это решать только тебе.
Она вздохнула.
— Иногда намного проще выполнить чье-то пожелание.
— А вот это западня, которой я стараюсь избежать.
Нежно улыбаясь, Индия положила руку ему на грудь — над сердцем. Она ощутила его сильное и ровное биение.
— Графиня нездорова, Саут. Может быть, стоит быть снисходительной к ней.
— Возможно.
Он не стал уточнять подробности болезни леди Маргрейв, но подозревал, что она каким-то образом связана с утратой сына. Публичное признание Маргрейва заставило графиню изменить завещание. Бедняжка к концу исповеди была сама не своя. У графини был такой вид, будто она жалела, что сын не прикончил и ее. Ведь несчастная женщина испытывала к нему такую же болезненную привязанность, как Маргрейв к сводной сестре. Когда граф попросил, а Саут настоял на том, чтобы его поместили в сумасшедший дом, леди Маргрейв потеряла сознание. Но все же осталась в собственном доме. Слуги графини, прожившие рядом с ней по многу лет, не считали ее опасной ни для себя, ни для окружающих. Саут тоже так считал. Но все же он спросил:
— Приглашение касается нас обоих? Если хочешь, я мог бы сопровождать тебя.
— Графиня не выразила такого желания открыто, хотя не думаю, что она хотела бы исключить тебя из семейного круга.
— Я тоже так не думаю. Но она винит меня в том, что случилось с ее сыном.
— Это только потому, что у нее не хватает смелости взять вину на себя. Но ведь он жив, несмотря на все, что натворил.
— И все же он попал в сумасшедший дом из-за меня, — возразил Саут. — Там ему несладко живется.
— Она может его навещать.
— Но каждый визит для нее мучителен.
— Его можно было бы забрать оттуда и перевезти в другое место.
— Нет, — на этот раз тон Саута не допускал возражений, — мы ведь уже обсуждали это, Индия.
Она подняла голову и внимательно посмотрела на него. По выражению его лица, плотно сжатым губам и стальному взгляду было видно, что решение его непоколебимо. Скорее он согласился бы, чтобы Маргрейва повесили за его преступления.
— А он не может бежать из сумасшедшего дома?
Индия уже пожалела, что задала этот вопрос. Она поняла, что страх, глубоко загнанный внутрь, прорвался на поверхность — ее выдала предательская дрожь в голосе.
— Он не может бежать оттуда, — сказал Саут — Никогда не сможет. — Саут, протянув к ней руки, сжал ладонями ее лицо. — Ты мне веришь, Индия?
— Да, я верю тебе. Хорошо.
Саут притянул ее к себе и поцеловал в губы. Ее щеки вспыхнули румянцем.
— Это тоже было хорошо. Я имею в виду наш поцелуй.
Он усмехнулся, когда Индия шутливо ударила его кулачком повыше бедра. Она улыбнулась и скользнула в его объятия, в эту естественную колыбель, потому что знала — он защитит ее. Как тогда. Впрочем, он ничуть не сомневался в том, что она и сама ухитрилась бы бежать из Марлхейвена.
То, что он пришел туда за ней, означало только одно — он не мог бездействовать.
Когда Саут высказал ей свои мысли по этому поводу, Индия не поверила ему безусловно. Но была благодарна ему за эти слова. И полюбила еще крепче.
Она согласилась на брак с ним в ответ на его официальное предложение. Остальные члены клуба «Компас» поняли значение ее слов раньше, чем Саут. «Любовь повлияла на его умственные способности», — именно так сказали друзья и заверили Саута, что он должен быть счастлив, что избранница не ударила его половицей. Зато она вытащила у него из кармана разрешение на брак и помахала бумагой у него перед носом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78