Святой так и остался бы
запертым в своей затхлой раке, лишенным малейшей возможности
сотворить какое ни на есть чудо. Отсюда они выводили, что
Святого Додекануса восхваляют за то, до чего додумался
"парроко". Торквемада же, обдумав все происшедшее за день, счел
необходимым признаться, что этой блестящей идеей он обязан
изобретательному уму Никарагуанского представителя; иными
словами, что его, "парроко", хвалят за мысль, на самом деле
принадлежавшую Консулу. Но разве не очевидно, что если бы
хозяйка мистера Паркера не померла от последствий комариного
укуса, этот джентльмен не перетрусил бы настолько, чтобы
предложить достойному священнослужителю учинить крестный ход?
Таким образом получается, что Консула, приходского
священника и Святого Покровителя превозносили за то, что было,
в сущности говоря, заслугою комара.
А это доказывает нам, что и комар может остановить
извержение.
ГЛАВА XXX
В ту ночь все обитатели острова основательно напились в
честь ниспосланного Святым благодеяния, -- все, кроме мисс
Уилберфорс, достигшей пика своей активности гораздо раньше -- в
четыре часа пополудни, еще во время факельного шествия.
В клубе дым стоял коромыслом -- ломались стулья, бились
бутылки, сшибались со стен гравюры, посвященные спортивным
сюжетам, -- и все из-за смешного, но довольно скабрезного
спича, в котором Европа противопоставлялась Австралии,
произнесенного недавно прибывшим на остров членом
новозеландской Палаты представителей, сразу после своего
выступления удалившегося, хромая, к себе в гостиницу -- с
поврежденной скулой и подбитым глазом. Наиболее буйных
завсегдатаев во время этого инцидента вытолкали из Клуба или
разнесли по их жилищам. В Клубе осталось около половины членов
-- людей умеренных в отношении виски, но в той или иной степени
все-таки надравшихся, как того требовал случай. Осталась лига
картежников, среди которых выделялся мистер Мулен,
раскрасневшийся и до того лихо соривший деньгами, что всякий,
кто его видел, готов был поклясться, что он либо вот-вот
получит наследство, либо уже завел шуры-муры с богатой
женщиной. В другой комнате члены так называемой лиги похабников
во главе с сомнительной репутации мистером Хопкинсом,
обменивались сведениями, негожими для утонченного слуха.
Артистическая лига, прискорбно оскудевшая после выдворения
четырех ее обладающих наиболее развитым воображением и
мужественностью представителей, особо отличившихся в потасовке,
состояла теперь всего из двух молодых людей, одного литератора
и одного же литературного критика, оба сидели в углу и в
скорбных тонах беседовали о колористических соотношениях.
Не примыкавшие к этим сообществам завсегдатаи по
обыкновению расположились в самых удобных креслах, выставленных
на балкон. Они неторопливо, как положено джентльменам,
потягивали виски и все никак не могли нашутиться над бедным
маленьким норвежским профессором с его ошибочными подсчетами.
Один из них, появлявшийся на Непенте через неравные промежутки
времени, свежий, точно Анакреон, престарелый пьяница, которого
все знали под именем Чарли и которого даже старейшие из жителей
острова помнили только в одном состоянии -- в состоянии
благодушного подпития, говорил профессору:
-- Вместо того, чтобы постыдным образом накачиваться
виски, вы бы лучше отправились путешествовать. Тогда бы вы
научились не выставлять себя на посмешище, как сегодня с этим
пеплом. Тоже, нашли о чем толковать, о вулканах! Да вы
когда-нибудь видели Пич-лэйк на Тринидаде? Жуткое, кстати,
место, этот Тринидад. Совершенно невозможно понять, где ты,
собственно говоря, находишься. Хотя не могу сказать, чтобы сам
я много чего на нем видел. Я там все больше спал, джентльмены,
или был пьян. По большей части и то, и другое. Но когда плывешь
вокруг него -- в глаза так и лезут сплошные углы и прочее.
Чтобы представить себе, как это выглядит, надо взять, к
примеру, банан и разрезать его пополам, а потом еще пополам и
еще -- банан, заметьте, должен оставаться все того же размера,
-- или представьте, что вы чистите картофелину, все чистите и
чистите -- ну, а теперь-то вас с какой стати смех разбирает,
господин профессор?
-- Я подумал, что если Тринидад таков, как вы
рассказываете, интересно было бы начертить его карту.
-- Интересно? Не то слово. Адов труд. Я бы не взялся за
такую работу даже ради того, чтобы порадовать мою бедную
старушку-мать, которая скончалась пятьдесят лет назад. Были
когда-нибудь на Тринидаде, мистер Ричардс? А вы, мистер Уайт?
Ну хоть кто-нибудь был? Что, никто на Тринидад не заглядывал?
Надо побольше путешествовать, джентльмены. А вы что скажете,
мистер Сэмюэль?
-- Сроду не был западнее Марбл-Арч(56). Но один мой друг
владел где-то там ранчо. И однажды подстрелил скунса.
Представляете, мистер Уайт, скунса.
-- Скунса? Чтоб я пропал! Зачем он это сделал? На черта
ему сдался скунс? Я думал, скунсы охраняются законом, они же
отпугивают гремучих змей. Разве не так, Чарли?
-- Змей. Видели бы вы каковы они на Тринидаде. Змей. Не
сойти мне с этого места! Жуткое место, этот ваш Тринидад.
Кругом сплошные углы и прочее...
-- Нет, вы мне скажите, Чарли, для чего тому малому с
ранчо понадобилась гремучая змея?
-- Не могу знать, сынок. Может, матушке думал в подарок
послать. Или не хотел, чтобы скунс откусил ей хвост, понимаете?
-- Понимаю.
-- Они свои хвосты знаете как берегут? Мне рассказывали --
боятся щекотки, точно красные девицы.
-- Неужто так сильно?
-- А я вот считаю, что нельзя говорить об углах, описывая
остров или даже континент, -- разве что в иносказательном
смысле, для красоты слога. Я преподаю геометрию, я всю жизнь
среди углов прожил, и тридцать пять юношей из моего класса хоть
сейчас присягнут, что мои отношения с углами, большими и
малыми, всегда были безупречны. Я готов допустить, что углы
существуют повсюду, и что человек, которому нравится водить с
ними компанию, может напороться на них в самом неожиданном
месте. Но разглядеть их бывает трудно, если только нарочно не
искать. Я думаю, Чарли и на Тринидаде их нарочно искал.
-- Я сказал, углы и прочее, а я от своих слов никогда не
отказываюсь. И прочее. Так что будьте любезны начертить вашу
карту соответственно, господин профессор!
-- Джентльмены! По порядку ведения. Наш индийский друг,
вот этот, весьма раздосадован.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
запертым в своей затхлой раке, лишенным малейшей возможности
сотворить какое ни на есть чудо. Отсюда они выводили, что
Святого Додекануса восхваляют за то, до чего додумался
"парроко". Торквемада же, обдумав все происшедшее за день, счел
необходимым признаться, что этой блестящей идеей он обязан
изобретательному уму Никарагуанского представителя; иными
словами, что его, "парроко", хвалят за мысль, на самом деле
принадлежавшую Консулу. Но разве не очевидно, что если бы
хозяйка мистера Паркера не померла от последствий комариного
укуса, этот джентльмен не перетрусил бы настолько, чтобы
предложить достойному священнослужителю учинить крестный ход?
Таким образом получается, что Консула, приходского
священника и Святого Покровителя превозносили за то, что было,
в сущности говоря, заслугою комара.
А это доказывает нам, что и комар может остановить
извержение.
ГЛАВА XXX
В ту ночь все обитатели острова основательно напились в
честь ниспосланного Святым благодеяния, -- все, кроме мисс
Уилберфорс, достигшей пика своей активности гораздо раньше -- в
четыре часа пополудни, еще во время факельного шествия.
В клубе дым стоял коромыслом -- ломались стулья, бились
бутылки, сшибались со стен гравюры, посвященные спортивным
сюжетам, -- и все из-за смешного, но довольно скабрезного
спича, в котором Европа противопоставлялась Австралии,
произнесенного недавно прибывшим на остров членом
новозеландской Палаты представителей, сразу после своего
выступления удалившегося, хромая, к себе в гостиницу -- с
поврежденной скулой и подбитым глазом. Наиболее буйных
завсегдатаев во время этого инцидента вытолкали из Клуба или
разнесли по их жилищам. В Клубе осталось около половины членов
-- людей умеренных в отношении виски, но в той или иной степени
все-таки надравшихся, как того требовал случай. Осталась лига
картежников, среди которых выделялся мистер Мулен,
раскрасневшийся и до того лихо соривший деньгами, что всякий,
кто его видел, готов был поклясться, что он либо вот-вот
получит наследство, либо уже завел шуры-муры с богатой
женщиной. В другой комнате члены так называемой лиги похабников
во главе с сомнительной репутации мистером Хопкинсом,
обменивались сведениями, негожими для утонченного слуха.
Артистическая лига, прискорбно оскудевшая после выдворения
четырех ее обладающих наиболее развитым воображением и
мужественностью представителей, особо отличившихся в потасовке,
состояла теперь всего из двух молодых людей, одного литератора
и одного же литературного критика, оба сидели в углу и в
скорбных тонах беседовали о колористических соотношениях.
Не примыкавшие к этим сообществам завсегдатаи по
обыкновению расположились в самых удобных креслах, выставленных
на балкон. Они неторопливо, как положено джентльменам,
потягивали виски и все никак не могли нашутиться над бедным
маленьким норвежским профессором с его ошибочными подсчетами.
Один из них, появлявшийся на Непенте через неравные промежутки
времени, свежий, точно Анакреон, престарелый пьяница, которого
все знали под именем Чарли и которого даже старейшие из жителей
острова помнили только в одном состоянии -- в состоянии
благодушного подпития, говорил профессору:
-- Вместо того, чтобы постыдным образом накачиваться
виски, вы бы лучше отправились путешествовать. Тогда бы вы
научились не выставлять себя на посмешище, как сегодня с этим
пеплом. Тоже, нашли о чем толковать, о вулканах! Да вы
когда-нибудь видели Пич-лэйк на Тринидаде? Жуткое, кстати,
место, этот Тринидад. Совершенно невозможно понять, где ты,
собственно говоря, находишься. Хотя не могу сказать, чтобы сам
я много чего на нем видел. Я там все больше спал, джентльмены,
или был пьян. По большей части и то, и другое. Но когда плывешь
вокруг него -- в глаза так и лезут сплошные углы и прочее.
Чтобы представить себе, как это выглядит, надо взять, к
примеру, банан и разрезать его пополам, а потом еще пополам и
еще -- банан, заметьте, должен оставаться все того же размера,
-- или представьте, что вы чистите картофелину, все чистите и
чистите -- ну, а теперь-то вас с какой стати смех разбирает,
господин профессор?
-- Я подумал, что если Тринидад таков, как вы
рассказываете, интересно было бы начертить его карту.
-- Интересно? Не то слово. Адов труд. Я бы не взялся за
такую работу даже ради того, чтобы порадовать мою бедную
старушку-мать, которая скончалась пятьдесят лет назад. Были
когда-нибудь на Тринидаде, мистер Ричардс? А вы, мистер Уайт?
Ну хоть кто-нибудь был? Что, никто на Тринидад не заглядывал?
Надо побольше путешествовать, джентльмены. А вы что скажете,
мистер Сэмюэль?
-- Сроду не был западнее Марбл-Арч(56). Но один мой друг
владел где-то там ранчо. И однажды подстрелил скунса.
Представляете, мистер Уайт, скунса.
-- Скунса? Чтоб я пропал! Зачем он это сделал? На черта
ему сдался скунс? Я думал, скунсы охраняются законом, они же
отпугивают гремучих змей. Разве не так, Чарли?
-- Змей. Видели бы вы каковы они на Тринидаде. Змей. Не
сойти мне с этого места! Жуткое место, этот ваш Тринидад.
Кругом сплошные углы и прочее...
-- Нет, вы мне скажите, Чарли, для чего тому малому с
ранчо понадобилась гремучая змея?
-- Не могу знать, сынок. Может, матушке думал в подарок
послать. Или не хотел, чтобы скунс откусил ей хвост, понимаете?
-- Понимаю.
-- Они свои хвосты знаете как берегут? Мне рассказывали --
боятся щекотки, точно красные девицы.
-- Неужто так сильно?
-- А я вот считаю, что нельзя говорить об углах, описывая
остров или даже континент, -- разве что в иносказательном
смысле, для красоты слога. Я преподаю геометрию, я всю жизнь
среди углов прожил, и тридцать пять юношей из моего класса хоть
сейчас присягнут, что мои отношения с углами, большими и
малыми, всегда были безупречны. Я готов допустить, что углы
существуют повсюду, и что человек, которому нравится водить с
ними компанию, может напороться на них в самом неожиданном
месте. Но разглядеть их бывает трудно, если только нарочно не
искать. Я думаю, Чарли и на Тринидаде их нарочно искал.
-- Я сказал, углы и прочее, а я от своих слов никогда не
отказываюсь. И прочее. Так что будьте любезны начертить вашу
карту соответственно, господин профессор!
-- Джентльмены! По порядку ведения. Наш индийский друг,
вот этот, весьма раздосадован.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134