Ничто не изменилось в хорошеньком домике, напоминавшем собою кокетливое гнездышко птички, затерявшееся среди зелени.
Старый Иов был по-прежнему верным слугой и особенно заботился о верховой лошади и двух ирландских рысаках, которых его молодой барин попеременно закладывал в свою коляску.
В этот день мы застаем Армана, развалившегося на диване в красивой курильной, обитой восточными тканями, четыре окна которой выходили в сад и во двор. Было уже поздно, и последние лучи заходящего солнца светили в окна; стенные часы показывали половину шестого. Арман был один и курил, полузакрыв глаза, — привычка изнеженного человека, который живет только в мечтах. Раздавшийся звонок вывел его из задумчивости. Он слышал, как отворили ворота, и, приподнявшись, чтобы взглянуть на двор, увидел въехавший в него маленький голубой кабриолет, запряженный в одну лошадь, из которого вышли молодая женщина и молодой человек. Приехавшие были журналист Мориц Стефан и пикантная Нини Помпадур, без сомнения, связанные после знаменитого ужина таинственными узами любви.
Мориц, подавший руку своей спутнице, легко поднялся по ступенькам подъезда, прошел мимо старого Иова, педантичного слуги, рабски следовавшего обычаю, прежде чем ввести к своему господину посетителей, предварительно справляться, принимает он или нет.
— Я друг дома, — сказал Мориц, отстраняя слугу, — для меня Арман всегда дома.
— И для меня также, — прибавила Нини Помпадур. Молодые люди бегом поднялись на первый этаж и застали Армана на пороге курильной.
— Здравствуйте, — приветствовал он их, — как ваше здоровье?
— Об этом нужно спросить тебя, — ответил Мориц, — впрочем, по-моему, вид у тебя прекрасный; не то что третьего дня, когда ты рассказывал свои приключения с Дамой в черной перчатке.
При этом имени Арман нахмурился.
— Черт побери! — продолжал Мориц. — Какой прекрасный врач Фульмен!
— Почему это? — спросил Арман.
— Я говорю, — повторил журналист, — что, следуя закону, принятому в любви, клин клином вышибать, Фульмен тебя быстро и чудесно исцелила.
— Фульмен? — спросил удивленный Арман.
— Уж не хотите ли вы сделать из этого тайну? — сказала, улыбаясь, Нини Помпадур?
— Нам все известно, — проговорил Мориц.
— Все известно? — переспросил Арман.
— Решительно все, дорогой мой.
— В таком случае сообщите кое-что и мне, потому что я ровно ничего не знаю.
— О-го! — вскричал Мориц. — Уж не принимаешь ли ты нас за ребят?
— Но клянусь вам…
— Ну, что ж! Мы напомним тебе вкратце твое поведение за последние два дня. Во-первых, вчера утром мы оставили тебя у Фульмен… ты провел там день, обедал и ужинал…
— Что же это доказывает?
— Ровно ничего. Вечером вас видели вместе на спектакле…
— Она предложила мне место в своей ложе.
— Наш друг Мориц Стефан очень любопытен; он все хочет знать, но ничего не узнает, — сказал вдруг голос на пороге курильной.
Мориц, Нини Помпадур и Арман обернулись. Вошедшая
женщина была Фульмен.
— Черт возьми! — воскликнул Мориц. — Вот явилось и подтверждение моих предположений.
— Ты ошибаешься, Мориц.
— Вот как?
— Так как, — продолжала танцовщица, — я решила во что бы то ни стало скомпрометировать нашего друга и явилась теперь исключительно для того, чтобы переговорить с ним о важном деле…
— Гм? — заметил Мориц.
— Так как, — продолжала Фульмен тоном судьи, произносящего приговор, — вы обвинили нас, Армана и меня, в тайных сношениях, то мы, по крайней мере, имеем право воспользоваться этим, и я, Фульмен, как заменяющая хозяйку дома, прошу вас оставить нас.
— О-го! — пробормотала Нини Помпадур. — Какой тон! Но Фульмен выразительно взглянула на Морица, и тот немедленно поднялся с места.
— Пойдем, Нини, — сказал он, — не будем нарушать их медовый месяц.
Он пожал руку изумленному Арману и, увлекши за собою свою черноволосую спутницу, напевая, спустился с
лестницы.
Тогда Арман, пораженный приходом Фульмен, воскликнул:
— Как вы… вы здесь!..
Фульмен ответила не сразу; она сначала сбросила накидку на диван, сняла шляпу, стащила перчатки и с улыбкой взглянула на молодого человека.
— Неужели, — спросила она, — есть что-нибудь удивительного в моем посещении?
— Но оно является для меня неожиданностью.
— Во-первых, дорогой мой, весь Париж после того, как нас видели вместе у итальянцев, думает, что я ваша возлюбленная! Париж ошибается теперь, хотя иногда он бывает прав.
— Вы думаете? — спросил Арман, грустно улыбнувшись. Фульмен пристально посмотрела сначала на него, а потом взглянула в зеркало на себя.
— Фат! — сказала она.
Она уселась рядом с Арманом и продолжала:
— Вполне естественно, что я явилась посетить своего будущего обожателя так просто, без всякого серьезного дела.
И Фульмен искоса взглянула на молодого человека.
— Однако, — прибавила она, — успокойтесь, я пришла по делу.
Арман вздрогнул.
— Я приехала за вами.
— За мною! — воскликнул он, все более и более удивляясь.
— Одевайтесь и едемте!
XXV
— Едемте, — сказала Фульмен, кутаясь в шаль, — дорогой я объясню вам все подробнее.
— Но куда же вы хотите меня везти? — спросил Арман.
— Повторяю вам: едемте.
— Странная женщина! — прошептал молодой человек, повинуясь против своего желания воле танцовщицы.
— Сегодня холодно, — прибавила она, — надевайте пальто потеплее. Я не хочу, чтобы вы простудились: в конце концов я все же отвечаю за вас.
— Неужели! — воскликнул Арман, улыбаясь.
— Еще бы! — пробормотала Фульмен. — Поймите, мой дорогой друг, что я имею виды на вас… в будущем.
Арман вздохнул, но промолчал; однако, повинуясь Фульмен, он прошел в туалетную и, пока она надевала шляпку, быстро оделся. Он вошел в городском костюме и белом кашемировом пальто, надетом поверх голубого сюртука.
— А! — сказала Фульмен, улыбаясь. — Вы оделись восхитительно, мой друг; но ваш костюм не соответствует моему плану. Белое пальто иногда слишком обращает на себя внимание… ночью…
— Значит, вы хотите заставить меня разыграть роль преступника?
— Может быть.
— Черт возьми! Уж не захватить ли мне с собою пистолет. Фульмен движением руки остановила его.
— Я не люблю людей, разгуливающих по Парижу с пистолетом в кармане, — сказала она, — это напоминает итальянских разбойников и довольно опасно; но маленький-маленький кинжалик…
— Вот оно что! — проговорил удивленный Арман.
— Я говорю, — повторила Фульмен, — что иногда… сегодня вечером, например, совсем не лишнее захватить маленький кинжал.
— Следовательно, я могу подвергнуться опасности?
— Быть может, да… быть может, нет.
— Честное слово, — пробормотал Арман, — вы загадочная женщина и притом у вас какая-то особенная способность заставлять меня делать эксцентричности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151