У Монгори триста тысяч ливров годового дохода; он — маркиз, был посланником, а если будет политический переворот, то сделается министром. О таком муже я мечтала всегда… зрелый возраст, большое состояние, это не то, что молодые люди, которые будут играть в клубах и развлекаться за спиною своей жены.
— Ну что же, моя милая? — спросил маркиз, видя, что Маргарита молчит.
Она взглянула на него с самым невинным видом.
— Я думаю, — сказала она, — что избираемая вами женщина будет требовательна.
— Вы думаете?
Маргарита продолжала делать вид, что она думает, будто Монгори спрашивает только ее совета.
— Значит, вы не находите меня старым? Вы думаете, что молодая женщина не соскучится в Монгори?
— Летом — нет, — решительно ответила Маргарита. Таким образом, мадемуазель де Пон ставила первое условие своего вступления в брак.
— Я не буду держать свою молодую жену всю зиму в Монгори, — сказал маркиз.
— Позвольте, — спросила его с самым невинным видом Маргарита, — может маркиза де Монгори рассчитывать открыть зимою свой салон, иметь ложу в Опере и в Comedie Francaise, быть патронессой в нескольких филантропических обществах и показываться иногда на Лоншане?
Маргарита де Пон сказала это с такою обольстительной улыбкой, что у Монгори потемнело в глазах. Он понял, что ему придется отдать скипетр повелителя на первых же порах в эти прекрасные ручки.
— Значит, вы мне советуете жениться? — спросил он.
— Почему бы и нет?
— Ваш отец разделяет ваше мнение.
— Мой отец?..
— Я только что от него.
— Разве вы не охотились вместе с ним сегодня утром?
— Нет.
Лицо мадемуазель де Пон все еще сохраняло выражение искреннего удивления.
— А! Вы только что видели моего отца.
— Да, моя дорогая, и он сообщил мне кое-что.
— В самом деле? — спросила она, притворяясь удивленной.
— Он думает выдать вас замуж.
— Меня? Вот странная мысль!
— А что, разве время уже прошло? — спросил де Монгори, улыбаясь.
— О! — вздохнула она, — я уже старуха… Мне скоро минет двадцать лет!
Улыбка и взгляд, сопровождавшие эти слова, были бы достойны Селимены. Де Монгори галантно склонился на колени перед Маргаритой, взял ее руку и поднес ее к губам. Маргарита не отняла руки.
— Согласны ли вы, — спросил он ее, — сделаться маркизой де Монгори?
— Может быть, — ответила она, скромно опустив глаза.
У мадемуазель де Пон два месяца тому назад умерла дальняя родственница, по которой она носила траур, а потому решено было сыграть свадьбу, когда окончится срок траура, то есть через три месяца.
Это решение было принято по совету шевалье д'Асти, большого поборника приличий.
Накануне приезда Гонтрана де Ласи, вызванного в качестве помощника, шевалье д'Асти сказал кузине:
— Маркиз Флар прекрасно сохранился.
— Вы находите? — спросила она.
— Ему шестьдесят пять лет, но с виду ему с трудом можно дать пятьдесят.
— Да, это правда.
Говоря это, мадемуазель де Пон взглянула на кузена, стараясь угадать его мысли.
— Человек его комплекции или умирает сразу от удара, или живет до ста лет.
Маргарита вздрогнула.
— Если вы выйдете за него замуж…
— Это решено уже окончательно, — заметила она.
— Ну, положим, брак может считаться заключенным только после брачной церемонии.
— Так, если я выйду за него?..
— Вы рискуете состариться вместе с ним, и он умрет, убаюкивая своих внуков.
Мадемуазель де Пон закусила губу и украдкой бросила на кузена взгляд, полный ненависти. Шевалье намекнул ей, что она рассчитывала на преклонный возраст маркиза.
— Однако, — поспешил он прибавить, — почем знаем? Никому неизвестно будущее… человеческая мудрость заключается в этих словах, дорогая кузина.
Шевалье улыбнулся так насмешливо, что Маргарита де Пон внутренне содрогнулась.
Вернемся теперь к тому времени, когда мадемуазель де Пон возвратилась в замок в сопровождении де Ласи, которого мы оставили в парке беседующим с шевалье д'Асти, чтобы получить инструкции относительно услуг, которых ожидало от него общество «Друзей шпаги».
XXVI
Шевалье д'Асти полковнику Леону.
В Париж.
«Дорогой полковник!
Вот уже неделя, как Гонтран здесь; благодарю вас, что прислали его сюда, а особенно за то, что хотя вы и могли отчасти угадать мой план из моего первого письма, вы все-таки ничего не сообщили ему. Гонтран, дорогой полковник, обманет наши надежды: из него никогда не выработается хорошего товарища в нашем деле; он всегда будет колебаться и отступать, а в конце концов встанет под ферулу долга.
Когда-то он был блестящим офицером, львом, не отступавшим ни перед чем, готов был подраться на дуэли при всяком случае, — безумцем, готовым задушить весь мир, чтобы понравиться женщине.
Такое прошлое давало нам право возлагать большие надежды на маркиза. Однако, друг мой, мы ошиблись: Гонтран, убивавший людей из-за одного слова, изменявший женщинам, будет призывать на помощь и рассыпаться в громких словах, когда дело будет идти о том, чтобы погубить кого-нибудь.
У Гонтрана нет чувства товарищества — вот и все. Но как бы то ни было, я должен пользоваться его услугами. Он узнает первый акт драмы только тогда, когда она будет уже сыграна. Таким образом, я обеспечу себя от его слабохарактерности и способности отступить при первом же случае.
Как я предполагал, так и случилось: Гонтран влюбился в мою кузину, мадемуазель де Пон. Он встретился с нею ночью, спас ее, хотя не знаю, от какой опасности, но сердце молодой девушки забилось от признательности.
Однако до сих пор беда еще не велика. Маргарита женщина умная, и разум у нее всегда берет верх над сердцем. Она честолюбива и решила быть маркизой де Флар-Монгори. Если бы у меня было триста тысяч ливров годового дохода, и я был бы посланником, то она так же, не любя меня, как маркиза, вышла бы за меня замуж, не обращая внимания на любовь Гонтрана.
Маргарита — умная девушка, и эта зарождающаяся любовь еще не вполне разделяется ею. Гонтран же в любви, как и во всем остальном, человек нерешительный. Маргарита нравится ему, и он сразу же не на шутку влюбился в нее, но я сказал ему, что она выходит замуж за маркиза, и вот наш маркиз Гонтран начал играть роль холодного и самоотверженного человека.
Но это не беспокоит меня. Маргарита слишком хороша, чтобы Гонтран долго мог устоять против нее и напрасно будет искать опору в воспоминании о Леоне.
Кстати о Леоне, дорогой полковник: очень возможно, что она понадобится мне; в таком случае я напишу вам об этом.
Жму вашу руку. До свидания!
Шевалье д'Асти».
Маргарита де Пон госпоже де Лерм.
«Дорогая Октавия! Ты теперь замужем за бароном и во многих вещах опытнее меня, а потому я и хочу посоветоваться с тобою.
Помнишь ли ты наш пансион, помещавшийся в улице Клиши, окруженный большим садом, с огромными деревьями, под которыми мы летними вечерами мечтали о будущем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
— Ну что же, моя милая? — спросил маркиз, видя, что Маргарита молчит.
Она взглянула на него с самым невинным видом.
— Я думаю, — сказала она, — что избираемая вами женщина будет требовательна.
— Вы думаете?
Маргарита продолжала делать вид, что она думает, будто Монгори спрашивает только ее совета.
— Значит, вы не находите меня старым? Вы думаете, что молодая женщина не соскучится в Монгори?
— Летом — нет, — решительно ответила Маргарита. Таким образом, мадемуазель де Пон ставила первое условие своего вступления в брак.
— Я не буду держать свою молодую жену всю зиму в Монгори, — сказал маркиз.
— Позвольте, — спросила его с самым невинным видом Маргарита, — может маркиза де Монгори рассчитывать открыть зимою свой салон, иметь ложу в Опере и в Comedie Francaise, быть патронессой в нескольких филантропических обществах и показываться иногда на Лоншане?
Маргарита де Пон сказала это с такою обольстительной улыбкой, что у Монгори потемнело в глазах. Он понял, что ему придется отдать скипетр повелителя на первых же порах в эти прекрасные ручки.
— Значит, вы мне советуете жениться? — спросил он.
— Почему бы и нет?
— Ваш отец разделяет ваше мнение.
— Мой отец?..
— Я только что от него.
— Разве вы не охотились вместе с ним сегодня утром?
— Нет.
Лицо мадемуазель де Пон все еще сохраняло выражение искреннего удивления.
— А! Вы только что видели моего отца.
— Да, моя дорогая, и он сообщил мне кое-что.
— В самом деле? — спросила она, притворяясь удивленной.
— Он думает выдать вас замуж.
— Меня? Вот странная мысль!
— А что, разве время уже прошло? — спросил де Монгори, улыбаясь.
— О! — вздохнула она, — я уже старуха… Мне скоро минет двадцать лет!
Улыбка и взгляд, сопровождавшие эти слова, были бы достойны Селимены. Де Монгори галантно склонился на колени перед Маргаритой, взял ее руку и поднес ее к губам. Маргарита не отняла руки.
— Согласны ли вы, — спросил он ее, — сделаться маркизой де Монгори?
— Может быть, — ответила она, скромно опустив глаза.
У мадемуазель де Пон два месяца тому назад умерла дальняя родственница, по которой она носила траур, а потому решено было сыграть свадьбу, когда окончится срок траура, то есть через три месяца.
Это решение было принято по совету шевалье д'Асти, большого поборника приличий.
Накануне приезда Гонтрана де Ласи, вызванного в качестве помощника, шевалье д'Асти сказал кузине:
— Маркиз Флар прекрасно сохранился.
— Вы находите? — спросила она.
— Ему шестьдесят пять лет, но с виду ему с трудом можно дать пятьдесят.
— Да, это правда.
Говоря это, мадемуазель де Пон взглянула на кузена, стараясь угадать его мысли.
— Человек его комплекции или умирает сразу от удара, или живет до ста лет.
Маргарита вздрогнула.
— Если вы выйдете за него замуж…
— Это решено уже окончательно, — заметила она.
— Ну, положим, брак может считаться заключенным только после брачной церемонии.
— Так, если я выйду за него?..
— Вы рискуете состариться вместе с ним, и он умрет, убаюкивая своих внуков.
Мадемуазель де Пон закусила губу и украдкой бросила на кузена взгляд, полный ненависти. Шевалье намекнул ей, что она рассчитывала на преклонный возраст маркиза.
— Однако, — поспешил он прибавить, — почем знаем? Никому неизвестно будущее… человеческая мудрость заключается в этих словах, дорогая кузина.
Шевалье улыбнулся так насмешливо, что Маргарита де Пон внутренне содрогнулась.
Вернемся теперь к тому времени, когда мадемуазель де Пон возвратилась в замок в сопровождении де Ласи, которого мы оставили в парке беседующим с шевалье д'Асти, чтобы получить инструкции относительно услуг, которых ожидало от него общество «Друзей шпаги».
XXVI
Шевалье д'Асти полковнику Леону.
В Париж.
«Дорогой полковник!
Вот уже неделя, как Гонтран здесь; благодарю вас, что прислали его сюда, а особенно за то, что хотя вы и могли отчасти угадать мой план из моего первого письма, вы все-таки ничего не сообщили ему. Гонтран, дорогой полковник, обманет наши надежды: из него никогда не выработается хорошего товарища в нашем деле; он всегда будет колебаться и отступать, а в конце концов встанет под ферулу долга.
Когда-то он был блестящим офицером, львом, не отступавшим ни перед чем, готов был подраться на дуэли при всяком случае, — безумцем, готовым задушить весь мир, чтобы понравиться женщине.
Такое прошлое давало нам право возлагать большие надежды на маркиза. Однако, друг мой, мы ошиблись: Гонтран, убивавший людей из-за одного слова, изменявший женщинам, будет призывать на помощь и рассыпаться в громких словах, когда дело будет идти о том, чтобы погубить кого-нибудь.
У Гонтрана нет чувства товарищества — вот и все. Но как бы то ни было, я должен пользоваться его услугами. Он узнает первый акт драмы только тогда, когда она будет уже сыграна. Таким образом, я обеспечу себя от его слабохарактерности и способности отступить при первом же случае.
Как я предполагал, так и случилось: Гонтран влюбился в мою кузину, мадемуазель де Пон. Он встретился с нею ночью, спас ее, хотя не знаю, от какой опасности, но сердце молодой девушки забилось от признательности.
Однако до сих пор беда еще не велика. Маргарита женщина умная, и разум у нее всегда берет верх над сердцем. Она честолюбива и решила быть маркизой де Флар-Монгори. Если бы у меня было триста тысяч ливров годового дохода, и я был бы посланником, то она так же, не любя меня, как маркиза, вышла бы за меня замуж, не обращая внимания на любовь Гонтрана.
Маргарита — умная девушка, и эта зарождающаяся любовь еще не вполне разделяется ею. Гонтран же в любви, как и во всем остальном, человек нерешительный. Маргарита нравится ему, и он сразу же не на шутку влюбился в нее, но я сказал ему, что она выходит замуж за маркиза, и вот наш маркиз Гонтран начал играть роль холодного и самоотверженного человека.
Но это не беспокоит меня. Маргарита слишком хороша, чтобы Гонтран долго мог устоять против нее и напрасно будет искать опору в воспоминании о Леоне.
Кстати о Леоне, дорогой полковник: очень возможно, что она понадобится мне; в таком случае я напишу вам об этом.
Жму вашу руку. До свидания!
Шевалье д'Асти».
Маргарита де Пон госпоже де Лерм.
«Дорогая Октавия! Ты теперь замужем за бароном и во многих вещах опытнее меня, а потому я и хочу посоветоваться с тобою.
Помнишь ли ты наш пансион, помещавшийся в улице Клиши, окруженный большим садом, с огромными деревьями, под которыми мы летними вечерами мечтали о будущем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151