— спросил он, повинуясь внезапной мысли.
— Спрашивайте.
— Знаете вы баронессу де Сент-Люс?
Арман, задавая этот вопрос, внимательно наблюдал, за домино; но она не выказала ни малейшего смущения и спокойно ответила:
— Я встречала ее в свете; об этой женщине ходят слухи очень странные и нелестные для ее репутации. Я очень счастлива, что не имею с ней ничего общего, кроме волос, которые, кажется, у нее такого же цвета, как и у меня.
«Решительно, — подумал Арман, — это не она». Белокурая домино взяла повязку и показала ее молодому человеку.
— Дайте, — сказала она, — я снаряжу вас в дорогу. Она повязала ему повязку вокруг головы и сказала нежным голосом:
— До субботы! Но помните: если вы осмелитесь снять повязку по дороге, то рискуете жизнью.
Арман услыхал звонок, затем удалявшиеся легкие шаги, потом приблизились более тяжелые шаги, и раздался голос его спутника:
— Идемте, сударь, — сказал человек в маске, беря за руку Армана.
Армана снова вывели и проводили до фиакра, где рядом с ним поместился его таинственный проводник, который опять напомнил ему об угрожающей ему опасности, если бы он вздумал снять повязку.
Фиакр ехал около часу, наконец он остановился. Замаскированный человек вышел с Арманом и сказал ему:
— Когда вы услышите, что карета повернула за угол, вы можете снять повязку.
Влюбленный повиновался и стоял неподвижно до тех пор, пока шум кареты не заглох вдали; когда он снял повязку, то с удивлением увидел, что находится у решетки маленького домика на улице Шальо. Светало; птицы начинали петь на высоких деревьях сада, и Арман увидал старика Иова, который уже встал и в беспокойстве прогуливался по маленькому, покрытому дерном дворику, потому что слишком редко случалось, чтобы его молодой барин возвращался так поздно.
— Ах! Господин Арман, господин Арман! — произнес он нежным в и то же время ворчливым тоном. — Вы слишком злоупотребляете вашей молодостью, вы слишком спешите жить.
— Не беда! — ответил, смеясь, Арман. — Я счастлив, а это много значит.
XXVII
В течение двух месяцев Арман был самым счастливым человеком в мире. Сначала два, затем три раза в неделю красивого юношу ожидали на углу улицы Тэбу то таинственный фиакр, то карета без герба, и всегда один и тот же человек в маске, готовый убить его кинжалом, если бы он попытался снять повязку. В течение двух месяцев Арман испытывал удовольствие от этой таинственности; затем мало-помалу им овладело любопытство, и он спросил своего кумира, неужели она никогда не покажет ему своего лица.
— Нет, — сухо ответила она. — И чтобы наказать вас за ваше нескромное желание, вы не увидите меня в течение недели.
Напрасно юноша просил, умолял, ее решение было твердо. В течение недели на бульваре не появлялся таинственный проводник.
Арман, не видя незнакомки, начал испытывать желание хоть поговорить о ней. До сих пор он хранил глубокое молчание о своем счастье, но у счастливых людей всегда является потребность завести доверенное лицо, то есть наперсника, и наш герой выбрал для этого того же самого друга, который был его секундантом, и рассказал ему историю госпожи де Сент-Люс и ее похождения.
— О-го! — сказал молодой человек. — Одно из двух: или она безобразна, и тогда я понимаю маскировку, или у тебя есть счастливый соперник.
Эти слова пробудили в сердце Армана ревность. Он любил впервые и в первый раз испытал прилив необычайной грусти при мысли, что, может быть, есть другой, которого любит «она»…
Арман сделал свое признание на шестой день своего наказания; в течение остальных двух дней он перенес тысячу страданий и пускался в самые странные предположения. Наступил восьмой день. Время тянулось страшно медленно; наконец пробил час свидания, и неизъяснимая радость наполнила сердце Армана, когда он снова увидел на бульваре карету. Через час он был уже у ног белокурой домино. Но когда демон ревности поселится в сердце человека, любовь является не более как поводом к резким обвинениям. Белокурая домино встретила Армана с улыбкой и протянула ему, свою красивую руку со словами: «Вы прощены!»
Арман должен был бы удовлетвориться этим и счесть себя за самого счастливого человека. Ничуть не бывало; он начал жаловаться, излагать свои подозрения и желал во что бы то ни стало узнать, почему ему не хотят показать лица.
На этот раз домино без раздражения, спокойным и мелодичным голосом ответила:
— Вы не знаете, мой друг, что женщина, которая, подобно мне, забыла свет и свои обязанности, чтобы отдаться любви, так стыдлива и так горда, что желала бы скрыть свое прошлое и стать совершенно другой для того, кого она любит. Вы не знаете, мой милый нескромник, что можете встретить меня в какой-нибудь гостиной, где уже я не буду той, какую вы любите, но буду женщиной с громким именем, с высоким положением в свете. И тогда неужели бы вы пожелали, чтобы я покраснела и опустила глаза под вашим взглядом?
— Ах! — прошептал вне себя Арман. — Неужели вы считаете меня столь нескромным и неужели вы думаете, что я выдам свое счастье толпе?
— Нет, но может случиться, что вы начнете ревновать… Арман вздрогнул при этом слове.
— Почему ревновать? — спросил он.
— Потому что в свете молодая и красивая женщина — а я красива, — кокетливо сказала незнакомка, — видит себя всегда окруженной толпой молодых фатов и не воображающих, что подле нее есть человек, которого никто не знает, но который любит эту женщину и любим ею, и что каждое слово, произносимое ими вполголоса, точно ножом режет по сердцу этого человека.
— Клянусь вам, я никогда не пойду туда, где могу встретить вас.
— Положим; но мы можем поссориться, а в это время кто может отвечать за себя?
Арман прервал ее жестом.
— Вы прекрасно знаете, что я ваш раб и буду повиноваться вам всегда.
Белокурая домино ничего не ответила на это, но казалась задумчивой, озабоченной, опустив свою руку в руку Армана. Молодой человек подумал, что незнакомка готова уступить, и радостная дрожь пробежала по его телу.
— Хорошо, — сказала она. — Дайте мне двадцать четыре часа…
— А потом?
— Потом, гадкий ревнивец, — прошептала она, — вы поверите, что я красива.
И прежде чем он успел возразить, она надела на него повязку и нежно сказала:
— До завтра!
На другой день Арман явился на свидание в обычный час, но кареты не было. Он ждал час, два… Ночь прошла, и день застал его прогуливающимся по бульвару, в грязи. Арман вернулся домой в отчаянии; им овладели еще более мрачные предположения. Больна она или хотела оттянуть раскрытие своего инкогнито? День прошел для него мучительно; настал вечер, он побежал на бульвар. Кареты не было, и Арман, как и накануне, тщетно прождал ее до утра. Таким образом прошли три ночи. Арман все еще надеялся отыскать, наконец, таинственную карету, которая отвозила его к его возлюбленной;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
— Спрашивайте.
— Знаете вы баронессу де Сент-Люс?
Арман, задавая этот вопрос, внимательно наблюдал, за домино; но она не выказала ни малейшего смущения и спокойно ответила:
— Я встречала ее в свете; об этой женщине ходят слухи очень странные и нелестные для ее репутации. Я очень счастлива, что не имею с ней ничего общего, кроме волос, которые, кажется, у нее такого же цвета, как и у меня.
«Решительно, — подумал Арман, — это не она». Белокурая домино взяла повязку и показала ее молодому человеку.
— Дайте, — сказала она, — я снаряжу вас в дорогу. Она повязала ему повязку вокруг головы и сказала нежным голосом:
— До субботы! Но помните: если вы осмелитесь снять повязку по дороге, то рискуете жизнью.
Арман услыхал звонок, затем удалявшиеся легкие шаги, потом приблизились более тяжелые шаги, и раздался голос его спутника:
— Идемте, сударь, — сказал человек в маске, беря за руку Армана.
Армана снова вывели и проводили до фиакра, где рядом с ним поместился его таинственный проводник, который опять напомнил ему об угрожающей ему опасности, если бы он вздумал снять повязку.
Фиакр ехал около часу, наконец он остановился. Замаскированный человек вышел с Арманом и сказал ему:
— Когда вы услышите, что карета повернула за угол, вы можете снять повязку.
Влюбленный повиновался и стоял неподвижно до тех пор, пока шум кареты не заглох вдали; когда он снял повязку, то с удивлением увидел, что находится у решетки маленького домика на улице Шальо. Светало; птицы начинали петь на высоких деревьях сада, и Арман увидал старика Иова, который уже встал и в беспокойстве прогуливался по маленькому, покрытому дерном дворику, потому что слишком редко случалось, чтобы его молодой барин возвращался так поздно.
— Ах! Господин Арман, господин Арман! — произнес он нежным в и то же время ворчливым тоном. — Вы слишком злоупотребляете вашей молодостью, вы слишком спешите жить.
— Не беда! — ответил, смеясь, Арман. — Я счастлив, а это много значит.
XXVII
В течение двух месяцев Арман был самым счастливым человеком в мире. Сначала два, затем три раза в неделю красивого юношу ожидали на углу улицы Тэбу то таинственный фиакр, то карета без герба, и всегда один и тот же человек в маске, готовый убить его кинжалом, если бы он попытался снять повязку. В течение двух месяцев Арман испытывал удовольствие от этой таинственности; затем мало-помалу им овладело любопытство, и он спросил своего кумира, неужели она никогда не покажет ему своего лица.
— Нет, — сухо ответила она. — И чтобы наказать вас за ваше нескромное желание, вы не увидите меня в течение недели.
Напрасно юноша просил, умолял, ее решение было твердо. В течение недели на бульваре не появлялся таинственный проводник.
Арман, не видя незнакомки, начал испытывать желание хоть поговорить о ней. До сих пор он хранил глубокое молчание о своем счастье, но у счастливых людей всегда является потребность завести доверенное лицо, то есть наперсника, и наш герой выбрал для этого того же самого друга, который был его секундантом, и рассказал ему историю госпожи де Сент-Люс и ее похождения.
— О-го! — сказал молодой человек. — Одно из двух: или она безобразна, и тогда я понимаю маскировку, или у тебя есть счастливый соперник.
Эти слова пробудили в сердце Армана ревность. Он любил впервые и в первый раз испытал прилив необычайной грусти при мысли, что, может быть, есть другой, которого любит «она»…
Арман сделал свое признание на шестой день своего наказания; в течение остальных двух дней он перенес тысячу страданий и пускался в самые странные предположения. Наступил восьмой день. Время тянулось страшно медленно; наконец пробил час свидания, и неизъяснимая радость наполнила сердце Армана, когда он снова увидел на бульваре карету. Через час он был уже у ног белокурой домино. Но когда демон ревности поселится в сердце человека, любовь является не более как поводом к резким обвинениям. Белокурая домино встретила Армана с улыбкой и протянула ему, свою красивую руку со словами: «Вы прощены!»
Арман должен был бы удовлетвориться этим и счесть себя за самого счастливого человека. Ничуть не бывало; он начал жаловаться, излагать свои подозрения и желал во что бы то ни стало узнать, почему ему не хотят показать лица.
На этот раз домино без раздражения, спокойным и мелодичным голосом ответила:
— Вы не знаете, мой друг, что женщина, которая, подобно мне, забыла свет и свои обязанности, чтобы отдаться любви, так стыдлива и так горда, что желала бы скрыть свое прошлое и стать совершенно другой для того, кого она любит. Вы не знаете, мой милый нескромник, что можете встретить меня в какой-нибудь гостиной, где уже я не буду той, какую вы любите, но буду женщиной с громким именем, с высоким положением в свете. И тогда неужели бы вы пожелали, чтобы я покраснела и опустила глаза под вашим взглядом?
— Ах! — прошептал вне себя Арман. — Неужели вы считаете меня столь нескромным и неужели вы думаете, что я выдам свое счастье толпе?
— Нет, но может случиться, что вы начнете ревновать… Арман вздрогнул при этом слове.
— Почему ревновать? — спросил он.
— Потому что в свете молодая и красивая женщина — а я красива, — кокетливо сказала незнакомка, — видит себя всегда окруженной толпой молодых фатов и не воображающих, что подле нее есть человек, которого никто не знает, но который любит эту женщину и любим ею, и что каждое слово, произносимое ими вполголоса, точно ножом режет по сердцу этого человека.
— Клянусь вам, я никогда не пойду туда, где могу встретить вас.
— Положим; но мы можем поссориться, а в это время кто может отвечать за себя?
Арман прервал ее жестом.
— Вы прекрасно знаете, что я ваш раб и буду повиноваться вам всегда.
Белокурая домино ничего не ответила на это, но казалась задумчивой, озабоченной, опустив свою руку в руку Армана. Молодой человек подумал, что незнакомка готова уступить, и радостная дрожь пробежала по его телу.
— Хорошо, — сказала она. — Дайте мне двадцать четыре часа…
— А потом?
— Потом, гадкий ревнивец, — прошептала она, — вы поверите, что я красива.
И прежде чем он успел возразить, она надела на него повязку и нежно сказала:
— До завтра!
На другой день Арман явился на свидание в обычный час, но кареты не было. Он ждал час, два… Ночь прошла, и день застал его прогуливающимся по бульвару, в грязи. Арман вернулся домой в отчаянии; им овладели еще более мрачные предположения. Больна она или хотела оттянуть раскрытие своего инкогнито? День прошел для него мучительно; настал вечер, он побежал на бульвар. Кареты не было, и Арман, как и накануне, тщетно прождал ее до утра. Таким образом прошли три ночи. Арман все еще надеялся отыскать, наконец, таинственную карету, которая отвозила его к его возлюбленной;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151